Nasr va Nazm

ДУЧОРМАН

Айбим кўпдир, айбим кўп, сиғмайди торозига.

Ишқим тушди қизларнинг кўзлари шаҳлосига.

Тунлари чиқмайди у, кундуз соғиниб борсам,

Дуч келаман юз мингта тош отар норозига.

Битмас ишга бош урдим, тўсиқли  йўлда юрдим,

Жонимни тикиб турдим,   қаҳри қаттиқ қозига.

Боримни олгин дедим, зоримни олгин дедим,

Мени севгим ўхшамас, бу дунё савдосига.

Бу дунёда гул кўпдир, атиргулу райҳон кўп,

Ишқим тушди тиканли, гулларнинг подшосига.

Ортидан кўп  йўл юрдим, юрганда ҳам мўл юрдим,

Шунча юрсам етардим осмоннинг Зуҳросига.

Оҳ деб оловда юрдим, шеърдан Тожмаҳал қурдим,

Ой нурин сиёҳ қилдим  етай деб қиёсига.

Бу йўлда енгилмасман,  хато қилдим  демасман,

Дунё  бир кун бергай тан, тақдирнинг хатосига.

 Ер юзида танҳо у, шаҳло  у, шу  сабаб ҳам

Дучорман Ер юзининг энг катта жазосига.

МУҲАММАД  ИСМОИЛ

ВАТАН                                            

Сени жондан севаман-у,

Сен севгимдан буюксан Ватан.

Сени жоним деганман-у,

 Жоним каби  суюксан Ватан!

Ҳар нафас қалб ардоғимдасан,

Кўзимда, кўз қароғимдасан!

Шовуллайди тераклар сози,

Сен ҳақингда айтмоқда ўлан.

Шўх сайраган қушлар овози,

Муҳаббатдир сенга аталган!

Тоғлар айтган таронада мадҳинг бор Ватан,

Осойишта замонада бахтинг бор Ватан!

Мен кутгандан ортиқ саодат бердинг, Қарздорман, доим омон бўл!

Мен кутмаган бахту-ҳаловат бердинг, Миннатдорман, доим омон бўл!

Қаддимни кўтардинг – олам кенг бўлди, Юксалдинг,  барча халқ – сенга тенг бўлди!

Элнинг эр болалари

Эл корига ярайди.

Эр йигит миллатини,    Эр йигитдай  асрайди.

Бошингга иш тушмасин, иш тушса борман. Миллат учун бермоққа жон,  тайёрман.

Иззат қилдинг мени Ватан,

Минг бор ташаккур.

Ҳиммат қилдинг кам эмасман, Кам бўлмагайман.

Хизмат буюр, энди шайман,

Сен кўзимга нур,

Қўлимдаги байроғимсан, йўлимда маёқ Келажаги порлоғимсан, паноҳим Ватан!

Муҳаммад  Исмоил

ҲАММАСИ СИЗ АЙТГАНДАЙ БЎЛАДИ, АНВАР АКА !

Адабиётимиз ўзининг тирик афсоналари билан бирма  бир видолашмоқда. Адабиётимизни адабиёт қилган адиблар ўз ота маконини  кўз олдимизда тарк этмоқда. Нақадар ачинарли ҳолат. Болалигимиздан биз ўрганиб қолган, биз суяниб қолган, бизга соябон бўлиб турган одамлар, ғамхўр ва меҳрибон устозларимиз, биз севган, қадрлаган ва ардоқлаган устозларимиз ғойибона бошимизни силаганча биз билан хайрлашмоқда.

Анвар Обиджон ана шундай камтар ва камсуқум, адабиёт учун энг сўнгги нафасини ҳам бахшида этишга тайёр фидойи устозларимиздан эди. Анвар Обиджон ҳалолликни, тўғрисўзликни, болаларча соддалик ва самимийликнинг тирик тимсоли эди. Дунёда ҳамма нарсани кечирар эди-ю, адабиётга хиёнатни ҳечқачон кечирмас эди. Анвар Обиджон адабиёт учун туғилди, адабиёт учун яшади, боқий дунёга ҳам адабиётимизнинг улкан дарғаларидан бири бўлиб кетди.

Ўзбекистон халқ шоири Анвар Обиджон Ҳалима Худойбердиева номидаги Ижод мактаби очилган кундан бир ҳафта ўтиб мактабимизга келган ва болаларимизни кўриб бир олам қувончга тўлган эди. Анвар акани кўриб болаларимизнинг  шодлигини ҳам  чек чегараси бўлмаган эди. Қандай бахтли, саодатли кунлар эди. Анвар Обиджон болаларимизга Ҳалима Худойбердиева билан нашриётда бирга ишлаган кезлари ҳақида гапириб берган, Ҳалима опанинг улуғлиги, шеъриятининг нақадар юксаклиги ҳақида тўлқинланиб узоқ сўзлаган эди. Мен ўшанда, жуда камгап ва камсуқум одамнинг адабиёт ҳақида, шеърият ҳақида сўз айтиш гали келганда нақадар уста нотиққа айланиб кетишини, мусичадай беозор одам, адабиёт осмонига кўтарилганда баҳайбат, ёвқур бургутга айланиб кетишини ўз кўзим билан кўрганман ва ҳайратга тушганман. Ижод мактабимиз болалари олдида худди ўзга ватанда юриб ўз ватанига қайтган инсондай севиниб, ҳаприқиб, ҳаяжонланиб, адабиёт ҳақидаги юракларида бор гап сўзларни, дарду аламларни,фикру ўйларни, орзу умидларни тўкиб солган, ўзга ватанда юриб ўз фарзандларини, набираларини соғингандай болаларимизни бир бир қучоқлаган, бағрига босган, ижодларига энг юксак парвозлар  тилаган эди.

Бугунги қайғули хабарни эшитиб болаларимизнинг ҳаммаси мунғайиб қолишди. Азиз болажонларимизнинг ғойибона қилган дуоларини қабул қилинг муҳтарам Анвар ака. Улар ҳаммаси сизни севишади. Улар ҳаммаси сизнинг шеърларингизни ёд олишган. Сиз уларнинг қалбларига абадий муҳрлангансиз. Иншооллоҳ, бизнинг мактабимиз Анвар Обиджон ижодининг ҳамиша олов гуркираб турган ўчоқларидан бири бўлиб қолажак. Зеро сиз Ижод мактабимизнинг фахрий меҳмонлар китобига ушбу сўзларни ёзиб кетгансиз: “Ҳалима Худойбердиева ижод мактаби гуллаб яшнасин, Ватанимизга салоҳиятли кадрларни етиштириб бераверсин. Йўли ойдин бўлсин!”

Бу сўзларингиз бизнинг қалб дафтаримизга ёзилгандир, иншоолоҳ ҳаммаси сиз айтгандай бўлади азиз ва муҳтарам Анвар ака!

Муҳаммад  Исмоил,

Ҳалима Худойбердиева номидаги Ижод мактаби директори.

ТУШ КЎРАМАН СЕНИ ТУНЛАРИ  

Туш кўраман сени тунлари,

Ёнгинамда бўласан пайдо!

Силаш учун маъюс юзларим

Сен келарсан  чин дилдан шайдо.

Айт, қайдасан яқинми-йироқ

Юрагимнинг остидами ё?

Вужудимда тинмайди титроқ

Сени қўмсаб, бўлдим-ку адо…

Оппоқ гулдай ойдин хотира

Зиё сочган оқшомдадирман.

Унутилмас, ёрқин, бокира

Ҳислар тошган айёмдадирман.

Хайр дея айта олмасман

Кўзимда ёш, кўнглимда тўфон.

Сендан бир зум айро қолмасман,

Ишқинг билан сақлагайман жон.

Туш кўраман сени тунлари

Ёнгинамда бўласан пайдо…

                          МУҲАММАД  ИСМОИЛ

СОНЕТ

Жилмайганинг ишқми, киноя

Меҳрми ё нафратми, шафқат.

Гўзалдирсан сен бениҳоя,

Термулганча йиғлайман фақат.

Мўъжизадир товшу, нигоҳинг

Мўъжизадир юрганинг ерда.

Оламларга сиғмас чиройинг,

Ёзсам дейман юз мингта  шеърда.

Оҳ қанчалар хушрўйсан, бе кам

Сенинг хуснинг илоҳдан, кўкдан.

           Сени йўқдан  яратган Эгам,

              Ўзи қанча чиройли экан?

              Сени шундай мукаммал, аъло

              Яратганга минг минг тасанно!

МУҲАММАД  ИСМОИЛ

                             * * *

Сиз, шеър учун туғилган эрка,

Адабий йўлингиз илҳомга тўлсин.

Баҳор зийнатини бердингиз шеърга,

Туғилган кунингиз муборак бўлсин!

Шоир туғилгай-у, ўлмагай асло.

Асрлар бўлолмас, йўлига тўсқин.

Сиз неча йилдирки кутилган садо,

Туғилган кунингиз муборак бўлсин!

Шеърият тахтида қироличасиз,

Ҳар сатрингиз замон кўксида тўлқин.

Ҳар қалбда ўт ёқмоқ имконидасиз,

Туғилган кунингиз муборак бўлсин!

Сиз юракни тилга киргизган инсон.

Тангрим, сизга ато этмиш шеър йўлин.

Сизга келар доим кўкдан армуғон

Туғилган кунингиз муборак бўлсин!

Инсон шеърий тилда сўзлашсин фақат

Шеър билан тўлдиринг оламнинг кўксин.

Сиз –миллат юраги туққан муҳаббат,

Туғилган кунингиз муборак бўлсин!

                                                           Муҳаммад ИСМОИЛ

СЕНСИЗ

Мен  соғиндим сени, кўзи шаҳлони

Ўзимни қўймоққа  тополмасман жой.

Мендан тортиб олдинг бутун дунёни,

Энди на Ер бордир, на осмонда Ой.

Қачон тортиб олдинг, айт мендан қачон

Нафас олай десам нечун йўқ ҳаво?

Қани пойимдаги жумлаи жаҳон,

Қани теппамдаги мусаффо само?

Нечун кўчалар бўш,  бўм бўшдир шаҳар,

Чирпирак айланар бу чархи фалак.

Ургим келаётир кўксимга ханжар,

Бўғзимда бир йиғи инграр жонсарак.

Жой йўқ ўз ичимда ўзимга, бироқ.

Ҳозир ёриламан, портлайман ғамдан.

Овозимда мингта момоқалдироқ,

Минг зилзила кучи чиқар танамдан.

Ҳеч ким қололмайди борлиқни асраб,

Уммонлар тошади, қулайди тоғлар.

Оловли вулқондай отилар сачраб,

Менинг қалбимдаги дарду фироқлар.

Мен сенинг ёнингга бораман ҳозир,

Қуюндай дарғазаб, сочиб чанг тўзон.

Сенга севги изҳор қилмоққа қодир,

Сенга бўлмоқ учун Ер ила осмон.

Мен ўраб оламан тўрт тарафингни,

Сен учун мен мингта одам бўламан.

Бажараман барча айтган гапингни,

Сендан бир он кетмас байрам бўламан.

Қайга боқсанг унда кўринаман мен,

Кимга сўзласанг мен бераман жавоб.

Тунда севиб мени ёпинасан сен,

Тонгда уйғотаман мисоли офтоб.

Мен бўламан сенинг олган нафасинг.

Сен учун бўламан сув, ҳаво, тупроқ.

Менга буюк бахтдир, бахтли яшашинг,

Буюк  бахтдир, ҳатто сен учун ўлмоқ!

МУҲАММАД    ИСМОИЛ

* * *

Нолангман, мен шаънингга шеър айтолмаган,

Болангман, мен юзингдан тер артолмаган,

Кўзим, юмиб кўкрагингга қулоқ тутсам,

Худо бериб кетган буюк, шеърсан Сирдарё!

Заҳмат чексанг, заҳматларинг дурга айланар

Меҳнат қилсанг, бир дона  дон юзга айланар

Қучоғингга файз келтирган ҳар тонг, ҳар саҳар

Фаришталар сажда қилган, ерсан, Сирдарё!

Ҳар болангнинг кўзларида қудрат чақнайди

Ҳур Ватаннинг шон – шавкатин жонда асрайди.

Ҳар бир боланг буюк бўлмоқ учун яшайди

Арслонларга маскан, она – шерсан Сирдарё!

Юлдузлардан чироқ ёнар кошонасан – сен,

Ўзбекистон бағридаги дурдонасан – сен,

Бахти кулган, саодати шоҳонасан – сен,

Худо ризқин бутун берган элсан – Сирдарё!

Муҳаммад Исмоил

                       ***

Мени кучлироқ сев, кечагидан ҳам.

Керагидан ортиқ, кечагидан кўп.

Кеча қолмас эди, юрагимда ғам.

Кеча севар эдинг, керагидан кўп.

Ҳар лаҳза юз бора мени сўзлардинг,

Ларзага тушардинг ҳар лаҳза юз бор.

Юзларинг кўкариб, юз бор бўзлардинг,

Юз бор улуғлардим, юз бор бўлсанг хор.

Бугун ҳам сен мени кечагидай сев,

Кеча уни сендан сўрамагандим.

Эртага емасин юрагимни дев-

– Кечани қўмсаган азиятларим.

Кеча сен мен билан эдинг хонзода

Мен ҳамон муҳаббат элтган ойдаман.

Мен билан бирга бўл сархуш фазода,

Кечагидай сев ва кетма самодан.

Қоқ икки бўлиниб кетмасин фалак

Қоқ икки бўлиниб, бўзламасин ой.

Фақат сени дея уради юрак

Фақат сен учундир кўксимдаги жой.

МУҲАММАД  ИСМОИЛ

МЕНГА СЎЗ БЕРИНГ

Дунёга келганман сўзламоқ учун

Қалбимнинг қаърида ҳали сўзларим.

Қошингизда таъзим қиламан бу кун,

Менинг фейсбукдош азиз дўстларим!

Ҳар бирингиз сўзу ҳикмат макони,

Ҳар бирингиз нурли битта оламсиз.

Жаҳолат ва ғафлат босган дунёни

Ўзгартмоққа тайёр турган одамсиз.

Элнинг дарди билан кўксингиз тўлган

Ҳақ сўзни сўзлайсиз эркин ва ўктам.

Бу имкон йўқ эди қадимда бўлган

Ҳатто Капитолий майдонида ҳам.

Олам яралганди асли сўз билан

Минг йиллар сўз асл шифо бўлгандир.

Эрки йўқ, сўзи йўқ, тили кесилган

Маҳбус билан қанча зиндон тўлгандир.

Сиз сўзланг майлига улар учун ҳам.

Ҳаёти абгору ҳам талхлар учун.

Сиз сўзланг сўз билмас қуллар учун ҳам,

Қул миллатлар учун, қул халқлар учун.

Гар бахтли бўлмаса яшашдан не наф,

Не учун дунёга келади инсон?!

Қай юртда, қай элда, юрсада яшаб,

Аввало инсонга бўлсин шараф шон!

Мазлум битта, золим ўнтадир доим

Бир қонхўр, гоҳ  мингнинг  ейди бошини

Бир тахтга ўтирса гар битта золим,

Тўкар миллионларнинг кўзин ёшини!

Ҳурриятнинг аскарларисиз,

Бутун олам узра эрк деб жар солган.

Миллат юрагининг гавҳарларисиз,

Миллатни юракда кўтариб олган.

Сизки жонингизни хатарга қўйиб

Ўлимга тик боқиб айтган сўз учун,

Қабоҳат панада турибди чўчиб,

Разолат ютмаган дунёни бугун.

Қайда бўлманг ҳақ сўз сизга бўлсин ёр,

Доим бўлсин олтин бошингиз омон!

Сизни улғайтирган Ўзбекистон бор,

Суянч тоғингиздир шу ота макон!

Бирингиз менга дўст, бирингиз устоз

Қон бир, жон бир қалбан қариндошимсиз!

Эгик бошим, букик қаддим қилиб рост,

Қаро кунда қуёш қиблагоҳимсиз !

Тарқалиб кетгансиз,  сиз  дунё бўйлаб

Ҳурлик машъалидан олов ёққансиз

Бутун инсоният тақдирин ўйлаб,

Сардор ёки дарға бўлиб қолгансиз.

Бу кун сиз мағлубсиз, балки ғолибсиз

Зулм мангу яшаб қолмас ҳеч қачон

Доим  ҳақ йўлида собит  қолингиз,

Ўзбекка келтиринг буюк шараф шон!

Тинмас ғавғо учун ортиқ еманг ғам,

Қисмат ҳатин битган буюк Оллоҳ бор

Тилагим, қўлласин музаффар ҳакам,

Қодир Парвардигор сизга бўлсин ёр!

Муҳаммад ИСМОИЛ

МЕНИ КЕЧИР, МУКЕШ

(Ҳиндистон хотиралари)

         Самолётимиз Деҳли шаҳрига қўнганида ҳаво очиқ, ҳарорат 27-30 даража иссиқ эди. Деҳли кўчалари ям-яшил дарахтларга бурканган, кўча бўйларида эринчоқ маймунлар галаси тамшаниб ўтган-кетганларни томоша қилиб ўтиришарди. Бизни кутиб олишга чиққан ҳинд дўстларимиз бўйнимизга шода-шода мойчечаклар гулдастасини осишди. Уларнинг ҳушбўй ва муаттар ҳиди димоғимизга урилиб беихтиёр ҳинд киноларини ёдимизга туширди.

         Дарҳақиқат кўнглимда туғилган биринчи савол ҳам шундай эди: – Ҳиндистондаги хаёт ҳинд киноларига ўхшайдими?

         Гуруҳимизни шаҳар марказидаги меҳмонхоналардан бирига жойлаштиришди. Эрта тонгда балкондан шаҳарни томоша қилар эканман, бу ер ўн миллион аҳоли яшайдиган жой эмас, қуюқ ўрмонзорга ўхшашини кўрдим. Албатта, Ҳиндистоннинг Деҳлидан кўра аҳоли кўп яшайдиган шаҳарлари ҳам бор. Масалан, Бомбейда 13 млн., Колкуттада 12 млн. аҳоли яшайди. Ҳиндистонда 25 та миллионер шаҳар бор. Умуман олганда, Ҳиндистонда тўрт мингдан ортиқ шаҳар бўлиб, жаъми мамлакат аҳолисининг 26 фоизи шаҳарда истиқомат қилади.

          Меҳмонхона атрофи катта гулзор бўлиб, мафтункор ва ранг-баранг гуллар чамани гиламдай қопланиб ётар, балкондан туриб бу манзарани томоша қилар эканман, ҳинд киноларида ястаниб ётадиган гуллар водийси ёдимга тушиб уларни тасвирга тушира бошладим.

         Айтишларича, Ҳиндистонда бир соатда 4 млн. дона гул ҳадя этилар ёинки уйлар, меҳмонхонларни безаш учун тақдим этилар  экан.

         Бир кун меҳмонхона деворига тақаб қурилган кападан бир болакай имлаб  чақираётганига кўзим тушди. Эътибор берсам у турли ўйинлар кўрсатмоқчи ва уларни тасвирга туширишим мумкинлигини имо-ишоралари орқали тушунтирмоқчи бўлаяпти.

         “Дайди” фильмидаги болакай ёдингиздами, ёинки “Зита ва Гита” фильмидаги қизалоқни эслайсизми? Уларни кийими, ноғора чалиши, дорда ўйнаши, ҳайратлантирувчи жисмоний машқлари худди мана шу болакайни эслатар ва уларнинг оиласи суратга олингандай эди. Шаҳарда бундай болакайлар ва бундай оилалар минглаб учрарди.

         Уларни тасвирга туширар эканман, болакай билан ҳам танишиб олдим. Исми Мукеш экан.

         Болакай ҳар гал меҳмонхонага келганимда ёки кетаётганимда қўл кўтарар, «Мистер янги ўйинларимдан кўрсатайми” дея сўрарди. Мен унга ўн рупий узатар ва тасвирга олишни бошқа кунга қолдирардим.

         Ҳиндистон  аҳолиси кейинги юз йил ичида 240 млн.дан 1 млрд. 200 млн. кишига кўпайди. Аҳолининг 80 фоизи индуизм динига мансуб. 140 млн. мусулмон яшайди. Бу ерда бобомиз Заҳириддин Муҳаммад Бобур ҳазратларининг  сулоласи 350 йил мобайнида ҳукмронлик қилди.

         Ҳозирги вақтда Ҳиндистон чой, шакар, ерёнғоқ, мурч етиштириш бўйича жаҳонда биринчи ўринда туради. Ҳиндистонда 200  млн. бош қорамол бўлиб, бу жиҳатдан ҳам у жаҳонда биринчи ўринда туради. Лекин ҳинд халқи жон бошига йилига атиги 1,5 килограмм кг. гўшт, 1 кг. қорамол ёғи, 55 литр сут, 24 дона тухум истеъмол қилади, холос.

         Ҳиндистонда 30 дан ортиқ машина ишлаб чиқарувчи заводлар ишлаб турсада, кўчаларда асосан велосипедлар, мотоцикллар, рикшаларни кўриш мумкин. “Бобби” фильмидаги Чопра минган рикша ёдингиздами? Ёинки Ражу Боббининг ортидан излаб миниб кетган автобусчи? Ҳа, Ҳиндистонга келиб ўз болалигингизни хотирлайсиз.

         Ҳиндлар ҳам ўз киноларини севишармикан деган хаёлда бир куни кинога тушдим. Кинотеатрда одам гавжум, чипта нархи осмонда. Шохруххон ижросидаги янги фильмни томоша қилар эканман, бир неча қатор олдинда йиғлаб ўтирган Мукешга кўзим тушди. У кинога берилиб кеган, чақиришимга ҳам қулоқ солмасди. Кино тугагандагина, ёнимга чақириб олдим.

         – Нима, сен ҳам бировни яхши кўриб қолганмисан дедим ярми ҳазил, ярми чин аралаш.

         У менинг таажжубимга жавобан тасдиқловчи равишда бошини қимирлатди.

– Кимни?

– Кўрсатайми?

– Мен ҳа, дедим ва:

– Нима у сенга рад жавобини бердими? –  дедим.

– Ҳа, –  деди у.

         – Мен ўзим айтиб қўяман, сен яхши бола экансан. “Йўқ” демайди, – дедим.

         Мукеш кинотеатрдан чиқаётган одамларни кўриб тиланчилиги эсига тушиб кетди шекилли, кетишга шайланди.

         Қизиқ,  кинога чипта олиш учун у неча кун тайёрланди экан? Умуман тиланчининг кинога тушиши ғайритабиийми ёки оддий ҳолми?

         Шундан сўнг меҳмонхона эшиги олдида ҳар тонг Мукеш мени пойлаб турадиган, яхши кўрадиган қизининг олдига олиб боришини тайинлайдиган бўлиб қолди. Гўёки мен бориб, Мукеш севиб қолганини айтсам, у қиз кўнадигандай эди. Лекин мен қизни олдига боришни ҳар гал орқага сурар, албатта боришимни, Мукешнинг кўнгил изҳорларини етказишга ваъда берардим. Мен, ярим яланғоч бу болакайнинг қалби ниҳоятда тозалигига аллақачон иқрор бўлгандим. Авлиё Махатма Ганди ҳам, ярим яланғоч кийимда қалбининг тозалиги, тафаккурининг буюклиги билан миллиардлаб одамларни ўз ортидан эргаштирмаганмиди? Шахмат бўйича жаҳон чемпиони Ананд ҳам, чемпионлик тожини кийиш учун ФИДЕ минбарига чиққанида оёқяланг эмасмиди? Нобель мукофоти лауреати Рабиндранат Тагор ҳам оилада ўн тўртинчи фарзанд бўлиб туғилган ва кейинчалик Шантиникетонда университет ташкил қилганида, ярим-яланғоч болаларни талаба қилиб олмаганмиди?

         Ҳиндистион бугунги кунда ўз ядро қуролига эга қудратли давлатлардан бири. Фазода ўзининг бир қанча сунъий йўлдошлари бор. Компьютер ишлаб чиқариш бўйича ҳам у дунёда биринчи ўринларда туради.

         Ҳиндистон дунё бўйлаб, бетарафлик ва тинчлик сиёсатини ишлаб чиққан ва бугунги кунга келиб ўз атрофига 120 давлатни бирлаштирган энг буюк мамлакатлардан ҳисобланади.

         Ҳиндистон билан хайрлашар эканмиз, буюк бобомиз қуриб кетган Тожимаҳал яна қалбимизга ғурур ва ифтихор  туйғуларини солди. Дунёда бобомиз сингари ўз севгилисига мана шундай буюк ёдгорлик қолдирган яна бир инсон борми? Ўзининг буюк муҳаббатига боқий тимсол ўрнатган, муҳаббатнинг мангулик қасрини қуриб, улуғлай олган, Ўзбекнинг муҳаббати абадул-абад яшашини кўрсата олган яна ким бор? Ўзбекнинг қалбини, ўзбекнинг муҳаббатини, ўзбекнинг буюклигини Тожмаҳал тимсолида қайта-қайта кўриб, ким ҳайратга тушмайди, ким тасанно айтмайди.

         Деҳли аэропорти одамлар билан гавжум. Бу ерга бутун дунёдан оқиб келаётган турли хил миллат ва элат вакилларини оқ, сариқ, қизил, қора танли одамларни кўриш мумкин. Улар Тожмаҳални кўриш учун келаётган, ёинки зиёратлари тугаб қайтишаётган сайёҳлар эди.

         Мен ҳам кинода кўрганларимни ўз қўлларим билан тасвирга туширганимдан, Ҳиндистондаги хаёт, ҳинд киноларидаги хаёт билан бир хиллигига амин бўлганимдан, хурсанд эдим.

         Бир пайт аэропорт ойнасини қаттиқ-қаттиқ уриб, мени чақираётган Мукешни кўриб қолдим. У мени имлаб чақирди-да, бақириб сўроққа тута бошлади:

         – Қачон у қизга мен ҳақимда айтасан, мен билан нега хайрлашмай кетаяпсан, унинг олдига борамиз деб ваъда бергандинг-ку?!

         Мен нима дейишни билмай қолдим. Мукешнинг кўзидан дув-дув ёш тўкила бошлади:

– Ахир бориб айтаман, дегандинг-ку?

– Нима, у менинг гапимга киради  деб ўйлайсанми?

– Билмадим. Ўзим айтолмасам нима қилай?

         – Мен янаги сафар келганимда анча катта бўлиб қоласан, балки ўшанда айтармиз.

– Фақат мени алдаб кетма. Келишингни интиқиб кутаман.

– Хайр, Мукеш. Албатта кўришамиз.

Микрофондан, Деҳли – Тошкент йўналиши бўйича йўловчиларни рўйхатдан ўтишларини сўраб, чорлай бошлади. Мукеш билан шу ерда хайрлашдик. Хайр, Мукеш! Хайр, Ҳиндистон!

                                    ———

                                                 МУҲАММАД ИСМОИЛ

Vatanga muhabbati bo’lmagan shoir — shoir emas.

Yevgeniy Yevtushenko bilan suhbat

Ҳар қандай одамнинг биринчи муаллими унинг ҳаётий тажрибасидир. Аммо, бу тушунча доирасига биз фақат инсоннинг «ташқи» таржимаи ҳоли эмас, шу билан бирга китоб орқали инсоният тажрибасини ўзлаштиришига асосланган «ички» таржимаи ҳоли ҳам киришини тушунишимиз лозим.

ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО
ВАТАНГА МУҲАББАТИ БЎЛМАГАН ШОИР — ШОИР ЭМАС
Рус тилидан Даврон РАЖАБ таржимаси

Евтушенко Евгений Александрович (1932.18.7, Иркутск вилояти) — рус шоири. Биринчи шеърий тўплами «Келажак разведкачилари» (1952). Евтушенко адабиётни компартиянинг ғоявий қуролига айлантирмай, асл ҳолига қайтаришга — инсониятнинг мададкорига айлантиришга ҳаракат қилган. Энг яхши асарларида мураккаб ахлоқий ва тарихий масалаларни («Сталин ворислари», «Бабий Яр» шеърлари), халқаро сиёсатга дахлдор муаммоларни ўртага ташлайди, ижодида фуқаролик руҳи устувор мавқега эга.
«Учинчи қор» (1955), «Ташаббускорлар кўчаси» (1956), «Назокат» (1962), «Братск ГЭСи» (1965), «Алоқа қайиғи» (1966), «Оппоқ қор ёғяпти» (1969), «Қозон дорилфунуни» (1970), «Ишқий лирика» (1973), «Эрталабки халқ» (1978), «Фуку» (1985) каби тўпламлари ва достонлари,«Мевали жойлар» (1981) романи, «Истеъдод — бетакрор мўъжиза» (1983) публицистик эссе ва мақолалар нашр этилган. «Болалар боғчаси» (1984), «Сталиннинг дафн этилиши» (1990) фильмларини суратга олган. Евтушенконинг «Оқ қорлар» шеърий тўплами ўзбек тилида нашр қилинган (1982).

Ҳар қандай одамнинг биринчи муаллими унинг ҳаётий тажрибасидир. Аммо, бу тушунча доирасига биз фақат инсоннинг «ташқи» таржимаи ҳоли эмас, шу билан бирга китоб орқали инсоният тажрибасини ўзлаштиришига асосланган «ички» таржимаи ҳоли ҳам киришини тушунишимиз лозим.

Горький ҳаётига фақатгина Каширинлар бўёқхонасида рўй берган ҳодисалар эмас, унинг ҳар бир ўқиган китоби ҳам дахлдордир. Китобни ёқтирмайдиган одам, гарчи унинг ўзи буни ҳар доим ҳам тушуниб етавермаса-да, бахтсиздир. Балки унинг ҳаёти қизиқарли воқеа­лар билан тўлиб тошиши мумкин. Бироқ у энг муҳим воқеа — қайғудошлик ва ўқиганларни англаш туйғусидан маҳрум бўлиб қолаверади.

Яна шундай одамлар ҳам бор, улар: “Мен мутолаани ёқтираман… фақат шеър ўқишни эмас” дейишади. Бу ерда бир ёлғон яширин — шеъриятни ёқтирмайдиган одам, наср­ни ҳам чинакамига севмайди, шеърият билан тарбиялаш бу — умуман олганда, дидни тарбиялашдир.

Шоир Сельвинский қачонлардир “Шеър ўқиётган одам — артист” деганида ҳақ гапни айтган эди. Албатта, наср мухлиси ҳам артист­лик зеҳнига эга бўлиши лозим. Бироқ шеърият, наср жозибасидан нафақат фикр ва мазмуннинг ўсиб бориши билан, балки, сўз ва ифоданинг оҳанги-ю товланишларида, мажоз ва васф нафисликларида ҳам алоҳида тароватга эгалиги билан фарқланади. Пушкиннинг “ранги ўчган қорга қараймиз бор куч билан” сатрининг бутун софлигини фақат юқори малакага эга бўлган китобхонгина ҳис қилиши мумкин. Бадиий сўзнинг асл мутолааси (шеъриятда ёки насрда) юзаки, кўз югуртириб ўқишни эмас, балки сўздан завқ олишни, уни асаб ҳужайралари билан қабул қилинганини ҳис қилишни холис англатади.

Бир сафар мен бастакор Стравинскийга “Гражданлар, мени тингланг…” деган шеъримни ўқиб бериш бахтига муяссар бўлганман. У менга ўқиётган пайтимда тингламаётгандек бўлиб кўринган бўлса ҳам, дафъатан “бармоқлар-ла идрок паришон” деган сатрни эшитиб, мамнунликдан кўзларини қисиб “Қандай тотли сатр”, дея қичқириб юборган. Мен ҳайратда қолдим, чунки бундай кўзга ташланмайдиган сатрга профессионал шоир ҳам эътибор бермасди. Мен бу каби, туғма шоирона фарқлаш мавжудлигига ишонмайман, аммо бу қобилиятни тарбиялаш мумкинлигига ишончим комил.

Бир истагим — кечикиб бўлса ҳам шеъриятга нисбатан меҳримни шакллантирган барча одамлардан чексиз миннатдор эканимни айтиб ўтмоқчиман. Агар мен профессинал шоир бўлмаганимда ҳам, умримнинг охиригача барибир шеъриятнинг содиқ мухлиси бўлиб қолардим.

Отам, геолог бўлсаям шеър ёзарди, назаримда, жуда яхши шеърлар:

Соғинчдан шошиб, интилиб,
Истардим қайгадир кетмоққа…
Бироқ юлдузлар хўб йироқда,
Қадри ҳам баланддир етмоққа…

У шеъриятни қаттиқ севарди ва бу муҳаббатини менга берди. Ёддан жуда кўп ўқиб берарди… Нафақат Пушкин ва Лермонтов, балки замонавий шоирлар, айниқса, Э.Багрицкий, П.Васильев, Б.Корнилов, Н.Ассев, Н.Тихонов, С.Кирсанов шеърларидан мисоллар келтирарди…

Отам менга чет эл шоирларидан кўпинча Бёрнс ва Киплинг шеърларидан ўқиб берарди.

Уруш йилларида темир йўлга яқин жойда яшар эдик. Бувим шеъриятни отамдек яхши билмаса-да, Шевченкони кўп ёдга олар ва унинг шеърларини украин тилида айтиб берар эди. Мен Тайга қишлоқларида бўлиб одамлардан оғзаки ижод намуналарини, термалар ва лапарларни ёзиб олардим, баъзан ўзим ҳам нималарнидир қоралардим.

Балки шеърият тарбияси умуман халқ оғзаки ижоди тарбияси билан узвий боғлангандир. Зеро, халқ қўшиқлари гўзаллигини ҳис қилмайдиган инсон шеърият гўзаллигини ҳис қилиши мумкинми?

Халқ қўшиқлари ва замонавий шоирларнинг шеърларини севувчи одам, менинг отам эди. Унинг оғзидан мен илк марта Маяковскийнинг “Сергей Есенинга”сини эшитганман. Ўша пайтларда Есенин шеърларни деярли топиб бўлмасди. Унинг шеърлари мен учун бир вақт­нинг ўзида ҳам халқ қўшиқлари, ҳам замонавий шеъриятдек бўлган. Москвага қайтиб, зўр иштиёқ билан шеърият мутолаасига ташландим. Ўша пайтдаги шеърий тўпламлар иккинчи жаҳон уруши ёнғинларининг кулидек бўлиб туюларди. Антокольскийнинг “Ўғлим”, Алигернинг “Зоя”, Симоновнинг “Алёша, эслайсанми, Смоленскнинг йўлларини…”, Сурковнинг “Алам сизга, Одер, Эльба ва Рейн­нинг оналари”, Гудзенконинг “Биз аскар, ҳар бир қарич ерни жангда асрагандек, бежиз асрамадик дўстликни”, Лукониннинг “Госпиталь. Барчаси оқ. Деворларда ҳам зах оқ бўр ҳиди…”, Межировнинг “Колпино шаҳри ташқарисида бир бола яшарди…”, Львовнинг “Эркак бўлиш учун эркак бўлиб туғилиш ҳам кам…”, Дудиннинг “Йигитлар далага айтинг — бизда бугун булбуллар сайради…” каби барча сатрлари ҳали бола бўлсам ҳам ботинимни гоҳ қувончга, гоҳ қай­ғуга тўлдирган эди. Бироқ, уруш йилларида болалар ҳам ўзларини курашаётган халқнинг бир бўлагидек ҳис қилишган.

Менга Шифнернинг “Шаҳар атрофи” китоби ўзининг ғалати образлари билан ёқарди: “Ва зумрад феруза кўзларини сокин айлантирар, доимгидек хаёлсиз, қурбақалар гўё кичик буддалардек ҳовуздаги тўнкаларда ўтирарди”. Ўша пайтларда менга Твардовский жуда оддий, Пастернак ҳаддан ташқари мураккаб туюлган. Тютчев ва Баратинский каби шоирларни мен деярли ўқимасдим, — улар менга зерикарли уруш пайтида бошимиздан кечираётган ҳаётдан узоқдадек бўлиб кўринган.

Бир куни отамга Будапештда фашистлар томонидан ўлдирилган элчимиз ҳақидаги шеъримни ўқиб берганман:

Хиралашиб бормоқда шаҳар,
Писиб ётар у ерда душман.
Унда оппоқ гулдек кўринар,
Беихтиёр элчи ялови.

Шунда отам менга қараб: “Мана шу “беихтиёр” деган сўзнинг ўзи, бу — шеърият­дир”, деганди дафъатан.

Қирқ еттинчи йилда мен кашшофлар уйининг шеърият студиясида шуғулланардим. Бизнинг устозимиз Л. Попова ўзига хос инсон эди. Тотли ичимлик-ла кунни қаршиларди.

Бир куни бизникига Адабиёт институтининг шоир талабалари — Винокуров, Ваншенкин, Солоухин, Ганабин, Кафановлар меҳмон бўлиб келишди.

Бу ёшлардан иборат уруш йилларининг иккинчи авлоди шеъриятимизга кўп янгиликлар киритди, баъзи катта шоирлар дабдабабозлик томонга кета бошлаган лиризмни ҳимоя қилишди. Натижада Ваншенкиннинг “Болакайлар” ва Винокуровнинг “Гамлет” номли сокин лирик шеърлари менга портлаган бомба каби таассурот қолдирди.

“Багрицкийни ёқтирасанми?” — деб сўради мендан Винокуров ёшлар учун ўтказилган адабий учрашувлардан кейин. Мен унга дарҳол: “Биз қўнғир эманнинг занглаган япроқлари…” деган сатрларини мисол келтирдим. Навқирон мэтрнинг чап қошлари ҳайрат билан тепага кўтарилди. Биз ўша пайтда ёшимиз ва тажрибамизда сезиларли фарқ бўлса ҳам дўстлашиб олдик.

Шоир Андрей Досталдан мен бир умр миннатдорман. Уч йилдан ортиқроқ деярли ҳар куни у мен билан “Ёшлар” нашриётининг адабий маслаҳатлар гуруҳида шуғулланди. Андрей Достал мен учун Леонид Мартинов оламини очиб берди, унинг “Сиз гуллар бағрида тунадингизми?”деб айтиладиган бетакрор нутқ оҳангини дарҳол ёқтириб қолдим.

1949 йилда марказий газеталарнинг бирида шоир ва журналист Николай Тарасов билан учрашиб қолганимда яна омадим келди. У менинг илк шеърларимни нашр этиш билан кифояланмасдан, узоқ соатлар сабр билан қай бир сатрим яхши, қай бири ёмон ва нима учун эканлигини эринмай тушунтирган эди. Унинг дўстлари — ўша пайтларда геофизик, ҳозирда эса адабий танқидчи В. Барлас ва журналист Л. Филатов, ҳозирда ҳафталик “Футбол — хоккей” газетасининг муҳаррири — улар ҳам менга шеъриятда кўп нарсани ўргатишди, ўз кутубхоналаридан ноёб тўпламларни ўқишга бериб туришди. Шундан сўнг Твардовский менга оддийдек, Пастернак эса ҳаддан ташқари мураккаб туюлмайдиган бўлди.

Ахматова, Цветаева, Мандельштам ижоди билан танишишга эришдим. Бироқ ўша пайтларда чиқарган шеърларим билан менинг кенгаяётган «шоирлик маълумотим» орасида фарқ кучли эди. Шеърхон сифатида ўз шоирлигимдан илгарилаб кетгандим. Мен асосан Кирсановга тақлид қилардим ва кейин у билан танишганимда унинг мақтовини кутгандим, бироқ Кирсанов менинг тақлидчилигимни адолатли таҳлил қилиб берди.

Владимир Соколов билан дўстлашишимиз менга ғоят катта таъсир қилди. У менга ўрта маълумот аттестатим бўлмаслигига қарамасдан, Адабиёт институтига киришга ёрдамлашганди. Соколов урушдан кейинги авлодлар ичида сўзсиз ўз ижодини лирик ифодасини топган биринчи шоир эди. Соколов шеъриятни жуда яхши биларди. У шоирларни гуруҳларга эмас, фақат яхши-ёмонга ажратарди. Бунга мени ҳам батамом ўргатди.

Адабиёт институтидаги талабалик ҳаётим шеъриятни тушунишда кўп нарсалар берди. Семинарларда ва даҳлизларда бир-биримизнинг шеърларимизни таҳлил этишда баъзан шафқатсиз, аммо доим самимий эдик. Айнан дўстларимнинг шафқатсиз самимийлиги сохталикдан сакрашга ёрдам берди. Мен “Вагон”, “Учрашувдан олдин” деган шеърларимни ёздим ва бу шубҳасиз жиддий фаолиятимнинг бошланиши эди.

Мен беназир ва афсуски ҳозиргача етарлича баҳо берилмаган шоир Николай Глазков билан танишдим.

Мен ундан оҳанг эркинлигини ўргандим. Слуцкийнинг шеърлари менда кучли таассурот қолдирди. Унинг шеърлари гўё “шеърийлик”дан узоқ бўлиб туюлар ва шунинг билан бирга сатрларида шафқатсиз яланғоч ҳаётнинг ифодаси жарангларди. Агар мен илгари шеърларимдаги насрийликни йўқотишга уринган бўлсам, Слуцкийни ўқиганимдан сўнг ортиқча назмбозликдан қочишга ҳаракат қилганман.

Биз, ёш шоирлар Адабиёт институтида ўқирканмиз, ўзаро таъсирлардан ҳам холи бўлмаганмиз. 1953-1955 йилларда ёзилган Роберт Рождественский ва менинг баъзи шеърларим бир-бирига худди икки томчи сувдек ўхшаш эди. Эндиликда, уларни адаштириб бўлмайди: биз турли йўлларни танладик ва бу ҳаётнинг ўзидек табиий, албатта.

Бутун бир аёл шоирлар гуруҳи пайдо бўлди, улар ичида Ахмадулина, Мориц, Матвеева жуда ўзига хослардан ҳисобланарди. Смеляков шимолда бўлиб қайтди ва ўзи билан сурур тўла “Жиддий муҳаббат” поэмасини олиб келди.

Самойловнинг асарлари нашр этила бошлади. Унинг Шоҳ Иван ҳақидаги “Чойхона” деган шеъри унга жуда тез фурсатда юқори даражада обрў олиб келди. Борис Слуцкийнинг мазмун ва шакл жиҳатдан новаторларча шеър­лари эълон қилинди. Бутун мамлакат бўйлаб Окуджаванинг давр руҳи билан нафас олган қўшиқлари куйланди. Светловнинг ажойиб тоза оҳанги янада жозиба касб этди. Твардовскийнинг “Олисликлардан олисликларга” каби кенг кўламли асарлари пайдо бўлди. Мартиновнинг янги шеърлари ва Заболоцкийнинг “Бир қиз ҳақида” номли китобидаги шеърларнинг ҳаммаси ўқиларди. Кўркам мушакдек бўлиб Вознесенский пайдо бўлди. Шеърий китобларнинг ададлари ошиб борди, шеърият майдонларга чиқди. Бу шеъриятга бўлган қизиқишларнинг гуллаган даври эди. Шу чоққача бизда ҳам, дунёда ҳам бундай бўлмаган. Ўша вақтларнинг гувоҳи бўлганимдан мағрурланаман, у пайтларда шеърият оммавий ҳодисага айланган эди. “Бу шундай қудратли давр акс-садоси” сатрлари жуда топиб айтилган эди.

Кучли акс-садо нафақат шоирга катта ҳуқуқ беради, балки унга катта масъулият ҳам юклайди. Шоирнинг тарбияси шеърият тарбияси билан бошланади. Бироқ, пировардида шоир ўз-ўзини тарбиялаш даражасига кўтарилишни шахсий бурчга айлантирмас экан, кўп тажрибага эга бўлса ҳам у тубан кетади. Шундай бир чиройли ибора мавжуд: “Ҳеч бир инсон ҳеч кимдан қарздор эмас”. Ҳамма ҳаммага қарздор, айниқса шоир.

ШОИР БЎЛМОҚ — БУ ЎЗИНИ ЖАСОРАТ БИЛАН ҚАРЗДОР ДЕБ ЭЪЛОН ҚИЛИШ САОДАТИДИР.

ШОИР ШЕЪРИЯТНИ СЕВИШНИ ЎРГАТГАНЛАР ОЛДИДА ҚАРЗДОРДИР, ЧУНКИ УЛАР УНГА ҲАЁТНИНГ МАЗМУНИНИ АНГЛАШ ТУЙҒУСИНИ БЕРИШДИ.

ШОИР ЎЗИГАЧА БЎЛГАН ШОИРЛАР ОЛДИДА ҚАРЗ­ДОРДИР, ЧУНКИ УЛАР УНГА СЎЗНИНГ КУЧИ НИМА ЭКАНИНИ АНГЛАТИШДИ.

ШОИР БУГУНГИ ШОИРЛАР, ҲАММАСЛАКЛАРИ ОЛДИДА ҚАРЗДОРДИР, ЧУНКИ ИЖОДИЙ МУҲИТДА УЛАР БИЛАН БИРГА НАФАС ОЛМОҚДА ВА УНИНГ НАФАСИ — УЛАР НАФАС ОЛГАН ҲАВОНИНГ БИР ЗАРРАСИ.

ШОИР ЎЗ КИТОБХОНЛАРИ, ЗАМОНДОШЛАРИ ОЛДИДА ҚАРЗДОРДИР, ЧУНКИ УЛАР УНИНГ ОВОЗИ БИЛАН ВАҚТ ВА ЎЗИ ҲАҚИДА ГАПИРИШГА УМИДВОР.

ШОИР АВЛОДЛАРИ ОЛДИДА ҚАРЗДОРДИР, ЧУНКИ УНИНГ КЎЗЛАРИ БИЛАН УЛАР БИР КУНМАС, БИР КУН БИЗНИ КЎРИШАДИ.

Бундай оғир ва бир вақтнинг ўзида бахтли қарздорликни ҳис қилиш мени бир лаҳза бўлса-да тарк этмади, ишонаманки, тарк этмайди ҳам.

Пушкиндан сўнг шоир фидойиликдан холи бўлишининг имкони йўқ. Бироқ ХIX асрда, агар “оддий халқ” деб айтсак, саводсизлиги сабаблими шеъриятдан узоқда эди. Бугун шеъриятни нафақат зиёлилар, балки, ишчилар ҳам, деҳқонлар ҳам ўқиётганда, гражданлик ҳис туйғуси янада кенгайди — бу ҳол ҳар доимгидан ҳам шоирни халқ билан маънавий алоқасини тақозо қилади. Қачонки мен лирик ҳис-туйғуларни ифодаловчи шеър ёзсам, уларни доим кўплаб одамлар руҳига яқин бўлишини хоҳлайман. Агар шуни улар ёзганида нима бўларди, деб ўйлайман.. Қачонки эпик характердаги асар устида ишлаганимда, унда ёзаётган одамларимга ўхшашга ҳаракат қиламан. Флобер бир пайтлар: “Бовари хоним — бу мен­ман”­ деган эди. У қайсидир француз фабрикаси ходимаси ҳақида шундай дейиши мумкинмиди? Албатта, йўқ. Мен ишонаманки ўзимнинг “Братск ГЭС”имдаги Нюша ҳақида, поэма ва шеърларимдаги кўплаб қаҳрамонлар ҳақида мен ҳам шундай дея оламан: “Нюша — бу менман”, деб.

Ватанга муҳаббати бўлмаган шоир — шоир эмас.

Шоир ҳаётида кескин бурилишлар бошқа шоирлар шеъриятидан тарбия олган пайтдагина юз беради, шундагина у ўз мухлисларини таъсирлантира олади. Бу “кучли таъсир акс-садо”си қайтаётиб, агар оёқда тура оладиган даражада мустаҳкам бўлмаса ўз тўлқини билан уни йиқиши ёки жароҳатлаши мумкин. Аммо бундай акс-садо тарбиялаши ҳам мумкин. Ана шундай тарзда шоир бу акс-садонинг қайтаётган тўлқинида тарбияланади.

Мен китобхонларни мухлислардан кескин фарқлайман. Китобхон бор меҳри билан шоирга ёндашади, бироқ талабчан. Мен бундай китобхонларни ўз касбдошларимдан ва мамлакатнинг олис-яқин ҳудудларида меҳнат қилаётган турли касб эгалари ичидан ҳам топардим. Айнан улар доим менинг шеър­ларимнинг сирли ҳаммуаллифлари бўлишган. Мен ўзимни олдингидек шеърият билан тарбиялашга ҳаракат қиламан ва ҳозир ҳам кейинги йилларда Тютчевнинг қуйидаги сатрларини яхши кўриб тез-тез эсга олиб тураман:

Башорат қилишга руҳимиз ожиз,
Эзгу сўзларимиз жаранглар бирдай, —
Ва бизга ҳамдардлик айтилар сўзсиз,
Бу қандай фароғат берилса шундай…

Мен ўзимни бахтли ҳисоблайман, негаки шу туйғу билан руҳимни чархлайман, бироқ, баъзан нима учундир ғам-қайғу ҳам келади, лекин ҳамдард бўлганларни тўла маънода хурсанд қила оламанми йўқми, буни билмайман.

Мендан “Ҳақиқий шоир бўлиш учун қандай сифатларга эга бўлиш керак?” деб бошловчи ёш шоирлар сўраб туришади. Мен бу бунга саволга ҳеч қачон жавоб бермаганман, чунки бу саволни жуда содда деб ҳисоблаганман. Бироқ ҳозир шу саволга жавоб ахтаришга ҳаракат қиламан, гарчи бу янада содда туюлса-да.

Бундай сифатлар эҳтимол бешта бўлса керак:

БИРИНЧИСИ: СЕНДА ВИЖДОН БЎЛИШИ КЕРАК, БИРОҚ ШОИР БЎЛИШ УЧУН БУЯМ КАМ.
ИККИНЧИСИ: СЕНДА АҚЛ БЎЛИШИ КЕРАК, БИРОҚ ШОИР БЎЛИШ УЧУН БУЯМ КАМ.
УЧИНЧИСИ: СЕНДА ЖАСУРЛИК БЎЛИШИ КЕРАК, БИРОҚ ШОИР БЎЛИШ УЧУН БУЯМ КАМ.
ТЎРТИНЧИСИ: НАФАҚАТ ЎЗ ШЕЪРЛАРИНГНИ СЕВИШИНГ, БАЛКИ БОШҚАЛАРНИНГ ШЕЪРЛАРИНИ ҲАМ ЁҚТИРИШИНГ КЕРАК, АММО ШОИР БЎЛИШ УЧУН БУЯМ КАМ.
БЕШИНЧИСИ: ШЕЪРНИ ЯХШИ ЁЗИШ КЕРАК, БИРОҚ СЕНДА ЮҚОРИДАГИ СИФАТЛАРНИНГ БИРОНТАСИ БЎЛМАСА, ШОИР БЎЛИШ УЧУН БУЯМ КАМ, НЕГАКИ

ХАЛҚДАН ТАШҚАРИДА ШОИР БЎЛМАС,
ФАРЗАНД БЎЛМАГАНДЕК ОТА РУҲИСИЗ.

Жуда таниш ифода билан айтадиган бўлсак, Шеърият — бу халқнинг ўз-ўзини англашидир. “Халқ ўзлигини англаш учун шоирни яратади”.

1975

Альбац Евгения 

 «Евтушенко все сказал про себя сам»

Соломон Волков в диалогах с поэтом

Документальный проект Первого канала «Соломон Волков. Диалоги с Евгением Евтушенко» вызвал бурю эмоций: от абсолютного неприятия до безусловного интереса — и спустя месяц после премьеры его продолжают обсуждать. О том, что вошло и не вошло в фильм, чем эпоха столетней давности похожа на нашу, как Сталин выбирал своих жертв и что мучает 80-летнего поэта — The New Times расспросил историка культуры Соломона Волкова

Соломон Волков и Евгений Евтушенко во время съемок передачи «Диалоги с Евгением Евтушенко». Декабрь 2012 г.

Три часовых фильма — из 50 часов записи. Почему так много ушло в отвал?

Это не совсем так: предполагается, что выйдет книга «Диалоги с Евтушенко». Кроме того, в ходе наших разговоров Евтушенко много читал свои стихи и было много философских рассуждений, которые вряд ли были бы интересны телезрителю.

Сколько дней шли интервью?

Неделю. По нескольку часов в день, иногда по шесть-семь часов. Съемки шли в библиотеке университета города Талса, штат Оклахома, где Евгений Александрович преподает, и они велись, можно сказать, в аварийной ситуации. Это был конец ноября — начало декабря прошлого (2012) года, вскоре после этого Евтушенко перенес очень тяжелую операцию. Было очень поучительно наблюдать за Евтушенко. В перерывах между съемками он укладывался на кушетку, у него текла кровь из ушей, из носа, он глотал таблетки пригоршнями. Уверенности, что на следующий день съемка продолжится, не было никакой. Но когда загорались юпитеры, он мгновенно оживал и всех нас, участников этой съемки, побивал своей витальностью.

Кто делал монтаж?

Автор фильма — режиссер Анна Нельсон, корреспондент Первого канала в Нью-Йорке. Монтаж делался в Москве два с половиной месяца. Анна использовала те материалы, которые сочла нужными в своей режиссерской концепции.

Было что-то, что не вошло по цензурным соображениям? Странно, что Евтушенко совершенно не говорил про сегодняшнюю Россию, про политические процессы, которые идут в стране.

Цензурных изъятий не было совсем никаких. Политических тем мы в интервью не касались — дискуссия всегда сворачивалась на какие-то общефилософские вопросы.

Литература и биография

Евтушенко вам говорил: «Это только для твоих ушей»?

Да, было. Особенно когда он уже укладывался на кушетку, а я пристраивался напротив: это касалось каких-то очень личных вещей, которые оглашению не подлежали.

Но в фильме остался ваш вопрос про то, каким способом Евтушенко собирался свести счеты с жизнью после подавления «Пражской весны». Это разве не очень-очень личное?

Да, он сам об этом рассказывал, и я уточнил, как именно он собирался это сделать. Почему-то это вызвало взрыв негодования в интернете. И второе, за что меня ругали, это за вопрос о том, кто научил Беллу Ахмадулину пить по-серьезному. Мне это странно. По-моему, каждый нормальный человек думает о самоубийстве, равно как не для кого не секрет, что у Беллы была такая болезнь. Но такова, к сожалению, российская ментальность: когда то, о чем мы говорим в приватных компаниях, выносится в публичную сферу, тут же страсти накаляются. В России есть глубоко ошибочная тенденция — разделять творчество и жизнь, приватность человека: нас, мол, это не интересует. Во-первых, это неправда. Начиная, наверное, с Александра Сергеевича Пушкина, который совершенно сознательно делал свою биографию частью творчества, отделять личную жизнь художника от его творчества стало невозможно. А когда стал развиваться капитализм в предреволюционной России, появилась пресса, то публичность общественных фигур стала правилом. Например, Максим Горький и Федор Шаляпин. Каждый их шаг немедленно обсуждался в прессе. Горький пошел в ресторан — немедленно на другой день появлялись об этом сообщения в десятках газет. Шаляпин устроил скандал на репетиции — об этом тут же оповещалась почтеннейшая публика.

Но потом пришла советская власть, и был наложен тотальный запрет на сведения из частной жизни людей. И понятно почему. Сегодня позволят себе говорить о Максиме Горьком, а завтра начнут обсуждать личную жизнь Иосифа Виссарионовича Сталина, а вы знаете, в какое бешенство он приходил, когда только затрагивались вопросы его далеко не простой и весьма драматичной приватной жизни, если мы вспомним о самоубийстве Надежды Аллилуевой. И Сталин все это прекратил. А до революции писали очень откровенно о многих вещах, о которых сегодня стесняются.

Евгений Евтушенко с Робертом Кеннеди. Нью-Йорк, 1966 г.

2000 vs 1900

Например?

Ну вот, скажем, Михаил Кузмин в 1906 году опубликовал первую повесть, которая открыто была посвящена гомосексуализму, его «Крылья» знаменитые, это сразу же вызвало волну обсуждения в прессе, в том числе предназначенной для широкого читателя. И это была законная тема. Меня как историка культуры поражает, до какой степени, при всех понятных различиях, тот период столетней давности похож на сегодняшнюю российскую ситуацию. Я имею в виду в первую очередь, конечно, культурную ситуацию. Я в политике не очень разбираюсь, и она меня, честно говоря, не очень интересует. А культура, культурное поле, культурные дискурсы, вопрос культурной иерархии и культурного канона — это меня бесконечно занимает. Что входит в канон, что не входит и почему. Это то, что на Западе называется историей восприятия — как аудитория воспринимала ту или иную крупную культурную фигуру и почему: в России это направление пока только-только начало развиваться. Это невероятно интересно и увлекательно. Это дает ощущение перспективы — особенно когда смотришь на это с отдаления — десятков лет или даже ста лет. Например, недавно я перечитал раннюю поэзию Анны Андреевны Ахматовой — 1912–1914 годов, и меня поразило, насколько ее тогдашнее мироощущение современно: как она выражала любовную драму, выяснение любовных отношений с мужчиной, с самой собой и так далее. Современная российская, условно говоря, элитарная женщина, каковой была Ахматова 100 лет назад, и нынешняя женщина, скажем, высшего среднего класса — это просто один к одному, и это удивительно. Скажем, такие известные 100 лет назад поэтессы, как Ростопчина или Каролина Павлова, — они совершенно устарели. А Ахматова — нет. Вот, например, ахматовское:

Мы не умеем прощаться, —

Все бродим плечо к плечу.

Уже начинает смеркаться,

Ты задумчив, а я молчу.

В церковь войдем, увидим

Отпеванье, крестины, брак,

Не взглянув друг на друга, выйдем…

Отчего все у нас не так?

Ну разве это не современная женщина? Включая вот этот поход в церковь, который еще, может быть, двадцать лет назад был неактуален, а сейчас весьма и весьма.

Причины для «стенки»

Уж коли мы заговорили о разных периодах в истории культуры. В брежневское время было более или менее понятно, каких писателей власть печатала, а каких — как Шаламова, Домбровского — держала в черном теле или отправляла в лагеря, как Даниэля, Синявского, Светова. А вот со Сталиным уловить логику труднее: у вас есть объяснение, по какому принципу Сталин отправлял на расстрел одних художников и миловал других?

Отношения Сталина с культурной средой — это, вообще говоря, поразительная история. Сталин не получил хорошего образования, но он был невероятным, что называется, автодидактом, то есть человеком, который сам себя воспитал. И он внимательно следил за литературным процессом. Константин Симонов в своей книге «Глазами человека моего поколения» зафиксировал, как на заседании Комитета по Сталинским премиям Сталин спрашивал того же Фадеева: «А вы-то читали это?» Фадеев, который знал, когда можно соврать, когда нет, честно ответил: «Нет, не читал, Иосиф Виссарионович». На что Сталин отвечал: «А я, к сожалению, прочел». Он все читал, все толстые журналы своего времени и был очень хорошо знаком с творчеством всех этих людей. Но он был прежде всего политиком. И уверяю вас, когда он выбирал людей в области культуры, которых, по его мнению, нужно было устранить, то первым и главным был критерий не литературный, а политический. И поэтому, скажем, устраняя людей вокруг Ахматовой, которые ему казались опасными или вредными, ее он не тронул. Как не тронул Шостаковича, Прокофьева, Эйзенштейна. Этих людей он считал талантливыми и в каком-то аспекте нужными ему и полезными. Он оставлял за собой право их критиковать, поправлять так, как считал нужным, но жизнь им сохранил.

Но Мандельштама отправил в лагерь, где Осип Эмильевич и сгинул.

*Имеется в виду знаменитое стихотворение Осипа Мандельштама: Мы живем, под собою не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, — Там припомнят кремлевского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, А слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются усища, И сияют его голенища. **Литературная группа, которая сложилась в 1923 г. вокруг журнала «Красная новь», главным редактором которого был А. Воронский: его статья «На перевале (дела литературные)» и дала название группе.   ***Обэриуты — Объединение Реального Искусства, членом этой группы был, например, Даниил Хармс, который умер в тюрьме.

Уничтожение Мандельштама в планы Сталина не входило — произошла ужасная накладка. Сталин хотел расстрелять Мейерхольда, Бабеля и Кольцова, очень долго раздумывал, как с ними поступить, и вынес, в конце концов, вот это ужасное, кровавое решение. Что же касается Мандельштама, то известна его резолюция: «Изолировать, но жизнь сохранить». Сталину, безусловно, положили на стол стихи про кремлевского горца*, по поводу которых Пастернак, когда ему Мандельштам это прочел, сказал: «Вы мне этого не читали, я этого не слышал. Это самоубийство»… Казалось бы, Сталин должен был бы автора приказать немедленно повесить вниз головой. Но у него были свои соображения.

Почему он расстрелял писателей группы «Перевал»**?

Потому что это была группа с националистическим уклоном, а Сталин этого боялся. А вот обэриуты*** его совершенно не интересовали, поскольку не входили в тогдашний мейнстрим. Их закрутила машина репрессий, запущенная, конечно же, Сталиным. Кровавая машина, когда она уже раскручивалась, молотила всех. И, я думаю, похожая история произошла с Мандельштамом.

Евтушенко и КГБ

Возвращаясь к вашим диалогам с поэтом. Поразительно, что в третьей серии Евгений Евтушенко называет в качестве человека, с которым он общался, Филиппа Денисовича Бобкова, который многие годы возглавлял печально известное Пятое управление КГБ — идеологическую контрразведку. Не секрет, что Бобков вел сложные игры со многими советскими интеллигентами, помогал им — Юрию Любимову позволил уехать из страны, Евтушенко и Вознесенскому открывал ворота на Запад, содействовал изданию их многотомников и так далее. Понятно, что за любезности приходилось расплачиваться. Видимо, поэтому Евтушенко и не назвал Бродскому фамилии Бобкова: к слову, эта фамилия была табу для многих известных и прогрессивных людей даже в конце перестройки. Из фильма понятно, что Евтушенко выполнял конфиденциальные поручения ЦК и/или разведки, передавал сообщения, которые по каким-то соображениям нельзя было передавать по дипломатическим каналам — пример тому его встречи с Робертом Кеннеди. Собственно, такую же роль выполняли и левые писатели Запада, приезжавшие в СССР. Но генерала Бобкова, вероятно, интересовало другое: о чем говорят в писательской среде, кто как настроен, кто собирается передавать рукописи за границу и т.д.?

Бобков опубликовал две книги. Одна из них у меня есть. Это небессодержательная книга, так скажем. Но, конечно же, совсем-совсем не откровенная. И откровенности мы, боюсь, не дождемся. Исключением является известная книга генерала Судоплатова. Там есть очень показательный эпизод, где он рассказывает, как к его жене, в прошлом кадровой сотруднице КГБ, специализировавшейся на интеллигенции, обратились, когда она уже была на пенсии, коллеги за консультацией: следует ли им вербовать людей, подобных Евтушенко? Судоплатов пишет, что жена дала следующий совет: таких людей, как Евтушенко, вербовать не нужно, они будут совершенно бесполезны в этом качестве, поскольку это люди неконтролируемые. Но пытаться их использовать, не ставя об этом в известность, она рекомендовала. Что любопытно, люди, которые говорят, что Евтушенко был агентом КГБ, ссылаются именно на этот эпизод из книги Судоплатова, который утверждает нечто прямо противоположное.

„

В перерывах между съемками он укладывался на кушетку, у него текла кровь из ушей, из носа

”

Другими словами, подписку о сотрудничестве с КГБ Евтушенко не давал, но понимал, что его используют?

То, что КГБ пытался так или иначе использовать в своих интересах деятелей культуры, в этом сомнений быть не может. Но этим занимаются все спецслужбы во всем мире. Собственно, история с генералом Бобковым, то, что Евтушенко отказался назвать Бродскому своего собеседника в КГБ, и испортило отношения двух поэтов. И стало тем импульсом, который заставил Евгения Александровича предложить мне сделать с ним интервью — по примеру моих диалогов с Бродским. Я себя ругаю, что не задал Евтушенко напрямую вопрос: почему он не рассказал о своих разговорах с Бобковым? Но я думаю, что вы сейчас дали ответ на этот вопрос: как Евтушенко, которому надо было возвращаться в Союз, мог об этом сказать эмигранту Бродскому? Но мы ведь понимаем, что разногласия Бродского с Евтушенко, как у Синявского с советской властью, были эстетические. Это два совсем разных поэта, которые по большому счету не должны были бы вообще друг другу нравиться. Удивительным как раз является то, что, как сказал мне когда-то Бродский (в диалогах это есть), он помнил наизусть по 200–300 строк и Евтушенко, и Вознесенского. И Евтушенко знает стихи Бродского, притом что они друг другу эстетически не близки совершенно. Так что, я думаю, прояснение частностей в их отношениях было не таким принципиальным. Оно мало что могло изменить. А вот что было бы очень важным для понимания истории советской и даже постсоветской культуры — это распечатывание документов из архивов КГБ и смежных органов. Без этого нет объективной картины. И то, что у нас нет документов для суждений на эту тему, — абсолютно удручающая ситуация. Когда она изменится в России — я не знаю.

Евтушенко упоминал фамилию генерала Ильина, который был смотрящим от КГБ в Союзе советских писателей и который любил вести с писателями доверительные, назовем это так, разговоры?

Я знаю, о ком вы говорите; нет, не говорил.

А вы не спрашивали?

Видите ли, и когда я разговаривал с Баланчиным, и когда был собеседником Бродского, а теперь Евтушенко, я не ставил себе задачу припереть их к стенке. Кроме всего прочего, это непродуктивно: человек просто захлопывается и прекращает с тобой разговор. Моя же задача, как хроникера культуры, оставить как можно больше свидетельских материалов. Это я считаю важнее.

Тик-так

Был Евтушенко, который писал: «Я не хочу, задрав штаны, бежать вослед за этим комсомолом». И был Евтушенко, который написал «Братскую ГЭС». Был автор «Бабьего Яра», о котором поэт Марков, зоологический антисемит, писал: «Какой ты настоящий русский, когда пошел на свой народ/ Душа, как брючки, стала узкой, пустой, как лестничный пролет», и был Евтушенко, который хотел, чтобы власть его любила и осыпала всеми прелестями номенклатурной советской жизни. Он сам о себе сказал: «Я тик-так, сегодня так, а завтра так». Вы понимаете, как это сочеталось в одном, безусловно, очень талантливом человеке?

Знаете, люди, которые сравнивают позицию Бродского и позицию Евтушенко, забывают о разнице в возрасте: Бродский родился в 1940-м, а Евтушенко — в 1933-м. Евтушенко начинал в сталинское время, когда еще Сталин был жив. И по моему абсолютно недоказуемому, конечно же, предположению, Сталин знал о существовании совсем юного Евтушенко и, так или иначе, взял его под свое крыло. Иначе чем объяснить факт такой тотальной публикабельности Евтушенко в сталинские времена? Это притом что он был исключен из средней школы с волчьим билетом за хулиганский поступок? И этого человека берут в Литинститут, издают его книжку, печатают во всех газетах, только что не в «Правде». Я считаю, что, проживи Сталин еще год-два, Евтушенко стал бы лауреатом Сталинской премии, как стали таковыми очень многие люди, которых в сталинисты никак нельзя записать, вроде Ростроповича или Рихтера.

Евтушенко прошел через множество разных этапов. В этом отношении они с Бродским люди из разных эпох. Бродский вырос в ситуации, когда возможно было, условно говоря, не замечать советской власти — в смысле писать стихи, которые бы никак не соотносились с ней, он продукт гораздо более позднего времени.

Ведь с Евтушенко любопытная история — ты хочешь что-то сказать критическое, проглядываешь его прошлое и понимаешь, что он уже сам об этом сказал про себя. Сказал, что да, он любил Сталина, писал просталинские стихи, сказал, что написал дерзкие стихи в связи с процессом врачей-вредителей и как его друзья буквально силой удержали от того, чтобы эти стихи тогда печатать. Он очень на этот счет откровенен. Его отношение к Сталину, как он говорил, изменилось после печально известной давки во время похорон диктатора, когда погибло множество людей. Он там был, чудом спасся, друг помог. Так что Евтушенко прошел через множество этапов, менялся, верил в социализм, разочаровывался в нем. Это была искренняя вера, равно как искренние разочарования, и это историкам культуры еще только предстоит проанализировать.

Евгений Евтушенко собирал стадионы в США, на Кубе, в СССР. На снимке — Москва, Лужники, 1976 г.

Два поэта

Согласитесь, что для такой тонкой натуры, как Евтушенко, должно было быть мучительно общаться с Артуром Миллером, а потом, вернувшись в Москву, идти на Лубянку. Это же человека должно было разрывать, нет?

Конечно же, это была для него очень сложная ситуация. Все это его страшно мучает. И он пытается во всем этом разобраться для себя. Каждый человек думает, наверное, на склоне дней или даже, как Бродский, совсем не на склоне, а просто ощущая, что тебя эта смерть проклятая хватает уже за сердце, — что получилось, что не получилось и почему.

Конечно, Евтушенко мучается. И Бродский мучился какими-то своими, другими, но тоже не слишком светлыми поступками, вот ведь в чем дело. Сейчас нам пытаются представить Бродского как такого человека из фильмов Вайды: человек из мрамора, человек из железа. Он не был таким. И уверяю вас, массу секретов, по поводу которых он мучился, он унес с собой навсегда, и никто о них не знает. Переводчик Виктор Голышев, которого я очень люблю и уважаю, на встрече с читателями, когда ему задали вопрос про фильм, ответил по принципу «я Пастернака не читал, но осуждаю» — то есть фильма не смотрел, но кому это все нужно. И очень примечательную вещь добавил: «Я знаю об отношениях Бродского и Евтушенко гораздо больше, но никому не скажу». Вот это моя боль как профессионального хроникера культуры. Вместо того чтобы все записать или рассказать, они предпочитают встать в позицию — знаю, да не скажу.

Меня неприятно удивило письмо Бродского, которое он написал ректору Queens Colledge, убеждая не принимать на работу Евтушенко: это плохо укладывается в образ того Иосифа Бродского, которого я знала. У вас есть этому объяснение?

Он был очень раздражительным человеком. Когда я читаю, какой Йося был обворожительный, то это обязательно воспоминания дамы, которая с ним встречалась один раз или два, и он хотел ее обворожить по понятным соображениям. А он часто поступал под влиянием раздражения.

Евгения Евтушенко сегодняшняя Россия не занимает?

Нет, он откликается и даже, по-моему, пишет стихи на конкретные политические темы, но мы этого не касались.

В Россию он не собирается?

Ну куда же ему… То есть в Россию он собирается постоянно. Он постоянно об этом говорит. Из-за операции он отменил свой тур от Калининграда до Камчатки. Там все было уже расписано: где, как, когда он будет выступать. Сейчас ему будут делать протез, и дай бог, чтобы он вообще начал ходить. Но он по-прежнему надеется. Дай бог, он еще приедет в Россию.

Евгений Евтушенко

Только физическая невозможность полета, связанная с тем, что я сейчас в госпитале, не позволила мне быть вместе с теми, кто сегодня провожает Галю.

Я знал ее двенадцать лет, будучи другом Миши Луконина и ее, и ни разу не перешагнул черты, пока их брак с Мишей и мой брак с Беллой не начали разваливаться по совсем другим причинам.

Нас бросило друг к другу, только когда это произошло, и уже непоправимо.

Миша это прекрасно знал, и мы отнюдь не стали врагами с ним, а он с нами – а Белла пришла к нам на свадьбу.

После семнадцати лет, прожитых друг с другом, всем лучшим, что я написал, я обязан Гале, ставшей для меня мерилом гражданской совести.

Миша мне рассказывал, что в день смерти Сталина она затащила его на Красную площадь и посреди горько плачущих сограждан начала отплясывать цыганочку, и он еле спас ее от возмущения толпы, которая могла ее растоптать живьем.

Однажды мы ехали в машине – я нарушил правила движения, и меня остановил милиционер. Заглянув в кабину и увидев Галю, он вызвал меня наружу и спросил:

– Эта женщина – Галина Сокол?

– Это моя жена Галина Евтушенко. Но ее девичья фамилия действительно Сокол.

– Я ее навсегда запомнил. После войны, когда была кампания против евреев, она меняла паспорт, и я, узнав, что ее мать – еврейка, а отец русский, пожалел ее, еще совсем молоденькую, и предложил записать русской. А она как вскочит, как закричит: «Пиши еврейкой!», а саму трясет, и слезы в глазах злющие. Разве многие тогда были на такое способны?

Когда я написал «Бабий Яр», она опустила глаза. «Знаешь, об этом лучше никогда ничего не писать, потому что все слова ничтожны перед этим».

Вот какой она была человек. Она говорила мне: «Я хорошо шью, и мы как-нибудь проживем на это. Зачем ты идешь иногда на поправки и портишь стихи! Всё равно всё лучшее прорвется».

Когда я написал стихотворение «Танки идут по Праге» и послал телеграмму протеста, а затем вернулся в Москву, она, вязавшая свитера для диссидентов и бывшая хранительницей ключей от квартиры А.Д. Сахарова и Е.Г. Боннэр, когда их сослали, вдруг испугалась по-матерински за меня и заставила сжечь многие самиздатовские книги, что мы и делали у костра в Переделкино: она боялась, что меня могут посадить или организовать несчастный случай.

Она очень любила поэзию и живопись и уже после развода, получив от меня первый экземпляр пробного варианта первого тома антологии русской поэзии десяти веков, вышедший микроскопическим тиражом в издательстве «Слово», сказала, что, запершись, читала его три дня и что это, может, лучшее, что я сделал в жизни. Хотя тут же отругала меня за какие-то, с ее точки зрения, неряшливые новые мои собственные стихи.

Она вложила столько сил и надежд в нашего сына Петю, что я надеюсь, он все-таки оправдает в конце концов ее надежды. Я хотел бы, чтобы он всегда помнил, что у него есть отец и уже из бесконечности на него смотрят глаза его мамы.

И ты, Петя, не должен ее подвести, продолжая работу художника, к чему у тебя есть безусловные способности, которые теперь уже ты сам должен развивать, как о том мечтала твоя мама.

Несмотря на то что Галя была резкой, и иногда справедливо, а иногда несправедливо непримирима, тем не менее, она всегда была готова отдать последнее тем, кто в беде.

В нашем разводе ни в коем случае не виноваты ни Джан, ни, тем более, Маша. У Гали хватало доброты, чтобы приглашать нас с Машей на Петины дни рождения.

Когда Виктора Некрасова выдавливали из СССР и он приехал в Москву получать документы на выезд, то многие его друзья прятались, боясь его приютить. А я был в клинике после случайного отравления. Приехала Галя и спросила разрешения дать крышу Виктору на нашей даче в Переделкино. Я даже обиделся, что она меня спрашивает, а она сказала первый раз в жизни: «Потому что и за тебя я тоже боюсь, иногда по ночам не сплю». Виктор навестил меня и сказал: «Тебе повезло с женой, Женя».

Мне повезло со всеми моими женами, и во всех моих разводах виноват прежде всего и только я. Я не умею разлюблять тех, кого когда-то любил, и всё еще люблю их всех и благодарен им за любовь и за сыновей, которые у нас есть. Я был рад, что они все дружески относятся друг к другу.

На сегодняшнем прощании будет не хватать верных друзей Гали – Мирель Шагинян, Олега Целкова, написавшего наш с Галей сдвоенный портрет. Будет очень не хватать ангела нашей с Галей и Петей семьи – Евгении Самойловны Ласкиной, традиции которой продолжают ее сын Алеша Симонов и его жена Галя, христианнейше находящая силы после трагической потери своего сына быть рядом с моим сыном Петей в момент нашего общего горя.

Особая благодарность Тамаре и Игорю Жиляковым, помогавшим, чем могли, Гале в ее последние минуты. Спасибо всем тем, кто пришел помянуть эту уникальную женщину России –часть ее измученной совести.

Прости меня Галя за всё, чем виновен перед тобой.

Проще и точней не скажешь, чем когда-то, уходя из жизни, обронил Георгий Викторович Адамович, которого Галя так любила перечитывать:

Всё – по случайности, всё – поневоле.
Как чудно жить. Как плохо мы живем.

Евгений ЕВТУШЕНКО

20 мая 2013
Госпиталь Hillcrest (Tulsa, Оklahoma, USA)

Прощание с Галиной Семеновной Евтушенко пройдет в понедельник, 20 мая, в 11.00 на Ваганьковском кладбище в Москве.

Чингиз Айтматов.

Қизил олма

(ҳикоя)

 

Тун бўлди, Исабеков бўлса ҳалиям ўй суриб ўтирибди. Хатни нимадан бошласин? Бу хатда ўзи нимани ёзади? Жуда қийин, жудаям қийин. Кўп гапларни ёзиши керак, роса йиғилиб қолган! Кечиккан изҳорларни у тушунармикан?
Кўп йиллик оғир оилавий ҳаёт ортда қолди. Шунча хафагарчиликлар, сўнгсиз таъналар, кўпинча ноҳақ, шунча жанжал ва ярашувлардан сўнг, ва ниҳоят, ажрашгандан кейин у одамгарчилик қилиб уни тушунамикан, кечира олармикан? Турмушнинг илк йилларидаги каби — беғубор, очиқ, меҳрибон бўла олармикан? Бўлолмаса-чи? Уни тушунмаса, ундан ҳам ёмони, оҚриниб, яна аёллик ғурури ва бахтсиз қисматдан сўз очса… Унда нима бўлади?
Исабеков унинг эътирозларини аёлларга хос худбинлик деб баҳолаганини эслади.
У ҳар доим дугоналарига ҳасад қиларди.
— Сездингми, у ҳатто меҳмонда ҳам аёлдан кўз узмади, одамларнинг олдида тиз чўкиб, туфлисининг ипини боғлаб қўйишдан тортинмади.
— Бировга ёқишга уринмайман, бунақа эркалашни ҳам билмайман, — деганди Исабеков кесиб.
— Ёқишга уриниш нимаси? Сенда нозиклик, меҳрибонлик йўқ, нима деса бўларкан, севгингдан уяласанми-ей. Мен бундай яшашни хоҳламайман, севган кишим мени очиқ севишдан қўрқмаслигини истайман. Йўқса, одамга оғир ботади. Сен бу ҳақда ҳеч қачон ўйламагансан.
— Ўйлашни истамайман ҳам. Бунга вақтим йўқ. Шундай бўла туриб, ахир, диссертациянг яқинлашиб қолди-ку, бундай майда-чуйдага — ким кимнинг боғичини боғлаганига қандай аҳамият берасан: ҳайронман.
— Сенга гапиришдан фойда йўқ, барибир, ҳеч балони тушунмайсан.
Аммо энди у хотини нима ҳақда гапирганини тушунарди, унинг нимададир ҳақ бўлганини ўзига иқрор бўлмаса-да, ҳис қиларди.
У кўчада кетаётиб, ўтган-кетганларнинг эътиборини тортиши Исабековга хуш келарди. У ҳам хотинини жозибали, ақлли, латофатли деб биларди. Қадам ташлаши ҳам ёқарди. Умуман, у ўта енгил ва чиройли юради, ингичка пошнали туфли кийиб олса, қиз бола деб ўйлаш ҳам мумкин. Рақс тушиши-чи, одамларнинг ҳавас билан қараётганини сезганда, кўзлари бахтиёр чақнаб кетади! Бундай дақиқаларда у аёлини жуда севарди.
Аммо барибир, нимадир уни эркин, қайси фазилати учун яхши кўришини ўйламай севишига халал берарди. Шунчаки севишига. У ёшлигига қайтиш учун ўзини мажбурлаши, ортда қолдириши керак бўлмаган нарсани қолдирганини хижолат билан ҳис қиларди.
Энди Исабеков хатосини тан олиши керак, агар буни хато деб бўлса. Аммо уни бошқа нарса кўпроқ ташвишга соларди: энди улар характерлари тўғри келмай, шундай таърифлаш одат тусига кирган-ку, бир-бирларидан узоқроқ бўлиш ва ҳаммасини узил-кесил ҳал қилиш ниятида кетганларидан сўнг у ўзидан кечиб, ташқаридан ўтган умрга назар ташлай олармикан? Бундай қилолмаса-чи? Унда ҳаммаси тамомми? Алвидоми? Йўқ, у бунга йўл қўймайди!
Исабеков бир неча марта қўлига қалам олди, ташлади, дераза ёнига бориб, анча пайтгача деворга ёпишганча тек турди.
Сўнгги автобуслар бурчакда тўхтаб, йўловчиларни тезда олиб, кузги хира чироқда қизил чироқларини липиллатиб кетишарди.
Қандайдир йигит қўшнининг қизи билан бир неча марта подъезд олдига келди, кейин яна кетди ва яна қайтди, худди боғчадаги каби бир-бирининг қўлини қўйиб юбормай ушлаб олган. Исабеков уларга ҳасад қилмади, аммо бу манзарада унга соғинч қадар таниш, таъсирли, яхши бир нарса бор эди.
Қаерлардадир, шаҳар ташқарисида, тоғларда бўлса керак, жонли олов юлдузчадай нур сочарди. Ҳойнаҳой, чўпонларнинг гулхани. Шу лаҳзада унинг ҳеч нарсани ўйламай, қуюқ тун зулматидан жунжикиб, оловга ўтин ташлагиси келиб кетди.
Кейин у деразадан нари кетиб, ётоқхонага, қизи Анорага кўз ташлашга кирди. Катта бўлиб қолган-у, ҳар доим устини очиб ташлаб совуқ қотиб қолади. Бу гал Анора тинчгина ухлаяпти, кун бўйи чарчаган бўлса керак. Ҳа, қизи тинчгина ухлар, бугун нима қилиб қўйганини билмасди. Эҳ, Анора, Анора! Отасининг юрагини ташвишга қўйганини хаёлига келтирмасди! Шундай кеч пайтда нима учун ухламаётганини билмасди. Исабеков қизига термулганча сассиз шундай дерди: «Тинчгина ухлаётганинг яхши. Ҳали улгурасан, улғайсанг, ўйларга тўла тунлар бўлади. Бундан ҳеч ким қочиб қутулолмаса керак. Ҳозирча эса, ухла, ухла, ширин тушлар кўргин».
Кундузи у Анорани шаҳарга олиб борди. У ўша ерда, табиат қўйнида, онаси билан муносабатларини тушунтириб бермоқчи эди. Хотини хатда шуни қатъий талаб қилган. У қизига онаси Москвага фақат диссертацияси учун кетмаганини, бирга яшамаганлари маъқуллигини, Анора эса ким билан туришни танлаши кераклигини айтмоқчи эди. Исабеков бола учун оғир бу суҳбатни бошлашга чўчирди. Нимагадир шаҳар ташқарисида бу ишни қилиш осонроқдай, қизи у билан қоладигандай, хотини илмий тадқиқот инситутига доимий ишга ўтиб, Тошкентда яшамоқчи эди, у шаҳарга кетишни истамайдигандек туюлганди.
Анора отаси чақирганда ҳовлида ўйнаётганди.
— Свитерингни кий, шаҳар ташқарисига борамиз.
— Шаҳар ташқарисига?! — Анора чапак чалиб юборди, кейин ажабланиб сўради: — Нимага?
— Шунчаки, айланиб келамиз.
Исабековни кўчада машиналар кўплиги асабийлаштирди, машиналар зўрҚа-зўрҚа юрарди. Якшанбада ҳар доим шу аҳвол. Шаҳардан чиққач, машиналар оқими тинди. «Волга» чайқалганча тезликни ошириб борарди. Силлиқ асфальт йўл узоқ тоҚларга томон кетарди. Исабеков олдинда оқариб турган чўққиларга жимгина тикиларди.
— Дада, секинроқ ҳайданг, — илтимос қилди Анора.
Исабеков тезликни камайтирди.
— Қўрқяпсанми?
— Йўқ, шунчаки, — деди у ва яна деразага ёпишди.
— Ахир, ҳар доим тез юришни ёқтирардинг-ку.
Анора ўгирилмади, гўё эшитмагандек ҳеч нима демади.
Исабеков унинг юпқа свитерни туртиб чиққан озғин елкаларига, қора майин сочлари ёпишган ингичка бўйнига қараркан, эшикка ёпишган вужудида унга хос бўлмаган, бегона нарсани туйди. Қизча безовтадай эди.
Балки у сезаётгандир? Ахир, болалар сезгир бўлишини кўпинча унутиб қўямиз-ку. Нега у ҳеч қачон ҳеч нимани сўрамайди?
Бу ўйлардан Исабековнинг кўнгли бузилди. Йўқ, қаердан билсин? Буни билиши мумкин эмас. У ҳам, хотини ҳам сездирмаган. Яна ким билсин! Энг қўрқинчлиси — у ҳар доим шундан қўрқарди — боланинг руҳини бузиш. Инсон қалби шундай яралган: уни музлатиш осон, илитиш қийин, баъзан эса умуман иложсиз. Кейин неврастениклар пайдо бўлади. Йўқ, Анора нормал қиз. Балки у ниманидир сезаётгандир? Ахир, уйда бир нима бўлса, у доим билган-ку. Ўшанда қанчалик азоб чекканини ҳеч ким тасаввур қилмаган. Нимаям қилсин, эртами-кечми, барибир, билиши керак. Бу бўлмаса, онаси айтади, у тўғрисўз-ку. Яхшиси, ўзи айтади. Бошқа иложи йўқ. Ортиқ чўзиб бўлмайди… Балки, унга шундай туюлгандир, Анора деразадан тўкилаётган баргларга завқланиб қараётгандир. Умуман олганда, бу ҳеч нимани ўзгартирмайди, барибир, айтиш лозим. Эҳ, бугун кун яхши. Юракда ҳам шундай ҳаловат бўлса яхшийди…
Барглар сочилган йўллар кузга хос бўлганидай қуруқ. Исабеков чиндан ҳам бундай тезликда кетиш номақбуллигини ўйлади. Барглар, оҳиста айланганча, аста ерга тушяпти. Баъзилари бир лаҳзага ойнага урилиб капотга тушади, кейин нарига учиб, гўё ортда қолишни истамагандек бир муддат машина билан бирга кетади. Йўлнинг икки томонида қуёш нури сочилган қуруқ сариқ далалар, йиғиштирилган узумзорлар ястаниб ётибди. Олтин кузнинг сўнгги кунлари.
«Ёмғирлар ўтади, ҳамма ёқ қорайиб, чиройини йўқотади», ўйлади Исабеков афсус билан. У ўт ёққични ёндириб, сигарет тутатди ва яна Анорага боқди. У деразага қараб кетарди.
— Нега жимсан, Анора?
Қизча таажжуб билан отасига қаради-ю, индамади.
— Кеча дарсларингни қилганмидинг?
У бош ирғади.
— Атроф гўзал-а?
— Ҳа, жудаям.
Исабеков хижолат бўлди. Бу мажбурий, зерикарли саволлар кимга керак? Унга нима бўлди? Ахир, улар, одатда, эркин ва осон гаплашишади-ку. Бугун ўзи зерикарли бўлса керак.
— Робертино! — типирчилади Анора. — Вой, дада, Робертино. Синфимизда уни ҳамма яхши кўради. Қизлар ҳам, ўғил болалар ҳам. Сиз ҳам уни яхши кўрасиз-ку? Онам ҳам.
— Ҳа, Анора, ҳа. Албатта, онанг ҳам. Бирам чиройли бўлиб кетгансанки, қизим. — Исабеков қизининг катта очилган қисиқ кўзлари бирданига чақнаб кетганидан ҳайратга тушиб сочларини силаб қўйди. — Мендан хафамисан, деб ўйлаётгандим.
— Нималар деяпсиз, дада!
— Жуда яхши, кел, эшитамиз. Кейин мен сенга Шуберт ва Робертинонинг ватани ҳақида гапириб бераман.
Суҳбат давом этаркан, «Ave Maria» садолари кузги кенгликлар узра улуғвор сузар, гўё бу кузни ҳам, заминни ҳам, инсон қалбини руҳлантирарди. Исабековда кутилмаганда қуёшни, олдиндаги виқорли тоғларни, Робертинонинг овозини ҳамда қизининг ҳаяжонини қамраган уйғунлик ҳисси уйғонди.
Ҳар бир юракда гўзалликка чанқоқлик ҳисси яшаса керак. Бу инсон табиатига хос бўлса керак. Аммо кўпинча биз, ўзимиз тушунмаган ҳолда, бу гўзалликни қадрламаймиз. Мана, ҳозир ҳам у боланинг ҳали мустаҳкамланмаган, ярим эртак тасаввурларини барбод қилиши керак…
Робертино куйларди, Анора ҳам унга қўшилиб паст овозда хиргойи қиларди. Машина бўлса бу вақтда катта олма боғи тўсиғидан ўтиб, дарё ёнидаги шоссега бурилди.
Исабековлар бу ерга ёзда келишарди. Бу ерга кам одам келарди: дарё кичкина муздек тоғ суви орасида тошлар кўринарди. Пляж ҳам йўқ эди. Аммо тоғлар яқин эди. У ердан, тепадан Анора чиқишни яхши кўрадиган катта харсанглар тушиб қолган. Балки шунинг учун Исабеков ҳам бу жойларга талпинар.
Атроф жимжит. Анора харсанглар ёнига югурди, унинг Робертинога тақлид қилаётган овози тошлар ортида гоҳ йўқолар, гоҳ яна эшитилиб қоларди.
«Ave Maria» оҳанглари Исабековни тарк этмас, атрофдаги ҳамма нарса янгилангандай туюларди.
Боғ, аллақачон бўшаб қолган, дарё устида бўлиб, тоза, тартибли эди. Гўё «Ҳали меваларни теришга яна келишмасмикан!» деб қулоқ солаётгандек туюлади. Тўсиқ ёнидаги сомонлар уюми ўтиб кетган ёздан дарак беради. Ёзда бу ерда ҳамма нарса бошқача бўлган бўлса керак, у эслолмайди, гўё ёзи бўлмагандек. Ана, булутлар пайдо бўлди — оппоқ бўталоқлар. Оҳ, овулда бўлсанг! У ерда бўлмаганига ҳам анча бўлди…
Анора сўқмоқ бўйлаб боққа югуриб кетганини сезган Исабеков бу ерга нима учун келганини эслаб, қичқирди:
— Қаерга кетяпсан?
— Боққа. Дарахтга чиқмоқчиман.
— Сен билан гаплашиб олишим керак.
— Нима ҳақда, Робертино ҳақидами?
— Ҳа.
— Кейин эшитарман, тез келаман, — Анора боққа югуриб кетди.
Исабеков яна қизига ҳаммасини қандай айтишини ўйлашга тушди. Айтмоқчи бўлгани ўзига ҳам ғалати, бемаъни, даҳшатли бўлиб туюлар, бу куз куни, нурга йўғрилган туйғулар, Робертинонинг овози ҳамда «Ave Maria» билан боғланмасди. Унда қўрқув пайдо бўлди. Анора узоқроқ ўйнашини, айтиши керак бўлган гапни айтишга мажбур қилмаслигини хоҳлади. Боғдан қизининг нимадандир ҳайратланган, ажабланган овози эшитилганда эса, у титраб, бошини эгганча орқасини ўгириб ерга ўтириб қолди.
— Дада, дада! Қаранг, нима топдим!
У ўгирилмади. У қизининг югуриб келаётганини, ҳансираётганини эшитди. Анора чопиб келиб, отасининг бўйнидан қучди ва каттакон қизил олма узатди.
— Олма топдингми?
— Ҳа, барглар орасига беркиниб олибди, умуман кўринмаётганди! Айёрлигини-чи. Мен эса топдим! У фонусга ўхшаб ёнаётганди. Бу энг охирги ва энг ширин олма. Бутун боғда бошқа бунақаси йўқ. Қаранг, қандай чиройли, ҳидини айтмайсизми! Худди қуёшга ўхшайди!
— Ҳа, жудаям чиройли, бу қишки апорт, — кутилмаганда қўшиб қўйди: — Биласанми, Анора, бу бахт белгиси. Бу олма ёз бўйи сени кутган, ҳеч ким кўрмаслиги учун яшириниб олган. Сен бўлсанг, топиб олдинг. Бу олмани еган одам жуда бахтли бўлади.
Исабеков олмани дастрўмоли билан артиб қизига узатди.
— Ма, е.
— Робертино ҳақида қачон гапириб берасиз?
— Кейин, ҳозирча боғда ўйнаб тур.
— Биласизми, дада, дарахтга зўр чиқаман. Олмалар катта, баланд, шохлариям семиз, чиқишга қулай. Ўрик бўлса ёмон дарахт, тиканлари кўп.
— Сен яхши дарахтларга чиқ,— кулиб юборди Исабеков.
— Дада, сиз бир марта бўлсаям шунақа олма топганмисиз? — кутилмаганда сўраб қолди Анора.
Исабеков довдираб қолди. Жавоб беришдан олдин бир муддат жим турди-да, паст овозда деди:
— Ҳа. Сен бор, ўйнаб кел, мен шу ерда ўтириб тураман.
Анора қўлида қизил олмаси билан боққа югуриб кетди, у эса бошқа қизил олмани эслади ва ғалати ўхшашликдан ажабланди. У ҳам бир пайтлар шу ерда, фақат бошқа боғнинг нариги томонидан, олмалар далаларга қараган жойдан худди шундай қизил олма топганди…

* * *

Урушдан сўнг у ҳозир ўзи маъруза ўқийдиган қишлоқ хўжалиги институтига кириш учун шаҳарга келди.
Худди шундай куз кунларидан бирида уларнинг бутун гуруҳини эрталаб колхозда лавлаги кавлаш учун юборишди. У пайтлар йўл ҳали асфальт қилинмаган эди.
Кун бўйи ишлаб, қора нон бурдаси аллақачон еб бўлинган, кечга бориб чарчаб, очиқиб шаҳарга қайтишарди. Қайтишда бутун гуруҳ колхозга йўлни бурди. Ҳосил аллақачон йиғиб олинган, аммо ўтлар ва барглар орасидан баъзилар олма топиш бахтига муяссар бўлди. Дўстона равишда бўлишиб ейишди. Очлик ҳисси яна кучайди. Ҳамма тарқаб кетди, боғни ахтаришга тушишди. Аммо арзирли ҳеч нима тополмай йўлга чиқа бошлашди.
Исабеков, ҳозир эслашича, боғда ўртоқларининг кетидан югуриб кетаётганда, барглар орасида ёрқин бир нима кўринди. У тўхтади, аммо ҳеч нимани кўролмади. Кўзимга кўринди, деб ўйлади. Бир неча қадам юриб, яна ортига қайтди. Қари дарахтлар орасида ўтқазилган ёш олма дарахти атрофида айланди. Бу дарахтнинг барглари бошқаларидан фарқли ўлароқ ҳали қуюқ эди. Қуёш сўлиган баргларга қуруқ, қайноқ нур сочарди. Гугурт чақсанг бас, дарахт ёниб кетади. Лекин у кўрди ва ҳайратда шивирлади: «Оҳ!»
Икки муштча келадиган катта қип-қизил олма, балки бу дарахтнинг ягона мевасидир, барглар орасида ингичка, эгилган шохда осилиб турарди.
Бир неча лаҳза Исабеков бу мўъжизани томоша қилиб турди, кейин сакраб, оёқ учида туриб осилиб турган қизил шарни узиб олди. Хўшбўй ҳид бошини айлантириб юбораёзди. Юпқа алвон пўчоғи орасида юмшоқ, сувли мева кўриниб турарди. Оғизга солиб олгинг келарди. У олмани бўлишга чоғланганди ҳамки, сўнгги дамда фикридан қайтди.
Бу олмани унга беради!
Ўша лаҳзада уни қандай эслади? Бирам ажойибки! Аммо Исабеков ҳар доим у, ўша нотаниш, исмини ҳам билмаган қиз ҳақида ўйларди. Қандай қилиб эсламасин! Бошқа ҳеч нима тўғрисида ўйламай Исабеков олмани чўнтагига суқа бошлади. Аммо бундан наф чиқмади. Шунда у курткасининг тикилган жойини сўкиб ташлаб, тешикка олмани солди-да, ўртоқларининг изидан югуриб кетди. Улар йўлда йўловчи машина кутиб туришарди. Исабеков шу заҳотиёқ дўстларига бор гапни айтишга қарор қилди.
— Болалар, мен олма топиб олдим, аммо уни ҳеч кимга бермайман. Уни бир одамга совға қиламан.
— Олманинг ўзи қани?
— Мана, ушлаб кўрларинг.
— Вой, катталигини!
— Қанақасига бир одамга совға қиласан? Кимга? — унинг ёнига келди Шер.
— Кимгалигининг нима фарқи бор? — деди Исабеков.
— Буни қаранг-а, олма топиб олибди. — Энсасини қотириб кулиб Исабековнинг елкасига қоқиб қўйди Шер. — Муғомбирликни йиғиштир, олмани бу ёққа чиқар.
Шер Исабековнинг юзига кулиб, ҳазил қилибми ё чинданми, олмани олиш ниятида курткасидан ушлаб олди.
Исабеков унинг қўлига қаттиқ урди. Шер четга сурилиб кетди.
Болалар кулиб юборишди.
Шу пайт йўловчи юк машинаси келиб қолди, болалар кузовга отилишди.
Исабеков бу ғаройиб олмани ўша нотаниш қизга совға қилишга қарор қилди. У қизни шаҳар кутубхонасида кўп кўрарди. Шунинг учун бўлса керак, қишлоқ хўжалиги институти жойлашган чекка жойдан шаҳар марказига судралиб борарди. Ўқув залида ўтирганча қандайдир ички туйғуга асосланиб унинг қачон пайдо бўлишини сезарди. У қизни шундай кучли ҳаяжон билан кутардики, нима ўқиётганини тушунмасди. Исабеков эшик қаршисидаги столга ўтириб, у остонада пайдо бўлганда, нигоҳини китобдан узар, кўзлар бир лаҳзага тўқнашарди. У тикилиб туришдан қўрқарди. Қиз ҳам унинг хижолат бўлганини сезгандай тезда бўш жойга бориб, столга сумкасини қўярди-да, китобга кетарди. Исабеков эса китобларни олиб, мағрур, эркин, ҳамиша чиройли кийинган ҳолда яна ёнидан ўтишини кутарди.
У жуда ақлли ва тарбияли бўлса керак. Исабеков бу ҳақда фахр билан ўйлар, унинг бундайлигидан қувонар, ғурурланарди.
Унинг ўқув залида ўтиришининг ўзиданоқ Исабеков ҳам қувонч, ҳам азоб ҳиссини туярди. У ён томондан қизга мўралашни, ўйчан эгилган киприклари, тинимсиз равишда дафтарга нималарнидир ёзаётган юмшоқ қўлларига қарашни яхши кўрарди. Бирортаси унинг олдида тўхтаб қолса ёки болалар столига хатча ташласа-ю, қиз ўқиса, жони чиқарди. Исабеков стол тагида муштларини тугиб, ҳаммага ташланишга тайёр бўларди. Аммо унинг сурбетларнинг хатларини йиртиб ташлаганда, хиринглаш ва шивирлашларга ҳатто ўгирилиб қарамаганда, қалби таскин топар, миннатдор бўларди. Исабеков бу ерда унга ҳеч ким ёқмайди (ўзи сал-пал) деб ўйларди. У буни жуда истар, бу ҳақда шундай орзу қилардики, сал сезиларли табассумлар ва бош ирғашларни ўзига нисбатан симпатия тарзида қабул қиларди. Аммо Исабеков у билан танишишга журъат қилолмасди. Қиз унга ўта интеллигент бўлиб туюлар, у эса шаҳарда юзлаб топиладиган овуллик оддий бир йигит эди. Қолаверса, Исабеков ўзининг ташқи кўринишидан уяларди. У акасидан қолган этик ва гимнастеркада, дала сумкаси билан юрарди. Қишда ҳам акасининг шинели билан юриши керак эди.
У кутубхонада анча кеч пайдо бўлар, баъзан ўқув зали ёпилгунча қолиб кетарди. У столдан туриб, китобларини топширишга кетаётганда, Исабеков тезда нарсаларини йиғиштирарди-да — кутубхона китобларини кеч қолмаслик учун аввалдан топшириб қўярди, — кўчага чиқарди. Бошқа томонга ўтиб, қизнинг чиқишиини кутарди. Мана шундай масофада, одамлар орасидан қараганча уйигача кузатарди. Қиз яқинда, кутубхонадан икки мавзе нарида, улкан кулранг уйда яшарди.
Уни кузатгач, Исабеков шаҳардан яёв ётоқхонасига борарди. Йўл-йўлакай шаҳар боғига кириб ўтарди. У ерда рақс майдончаси бор эди. Қизларнинг белидан қучганча, қўлини ушлаб мусиқа оҳангига мос рақс тушаётган йигитларга қанчалик унинг ҳавас қилишини ҳеч ким билмасди. Йигитлар қизларга нима дейишар, улар эса жилмайиб, бундан янада бахтиёр бўлишарди. Рақс тушаётганларга қараб тураркан, Исабеков энг чиройли ва севгиси энг кучли жуфтликни танлаб, йигитнинг ўрнида ўзини, қизнинг қиёфасида эса уни тасаввур қила бошларди. Унинг тасаввурлари шунчалик чуқур, шунчалик ҳаққоний эдики, севгилиси билан рақс тушибгина қолмай, суҳбатлашарди ҳам. Бу хаёлий суҳбатлар тахминан шундай эди:
— Биласизми, мен фақат сизни деб кутубхонага келаман.
— Ҳа, биламан. Ҳар доим мени кутишингизни биламан.
— Мен сизни кун бўйи — маърузаларда ҳам, ошхонада ҳам, ётоқхонада ҳам ўйлайман. Мен кинода ўтираман-у, экранда нима бўлаётганини кўрмайман. Сиз ҳақингизда ўйлаганда қанчалик завқланишимни билсангиз эди.
— Қизиқ, мен ҳам баъзан сиз ҳақингизда ўйлайман. Аммо нега ҳечам ёнимга келмайсиз, гаплашмайсиз?
— Мен шундоқ ҳам хурсандман. Агар сиз тонггача кутубхонада ўтирсангиз, мен ҳам сизга термулиб ўтирардим.
— Мени йигитлар кузата бошласа-чи, унда нима қиласиз?
— Бунга йўл қўймайман. Сиз ҳам йўл қўймайсиз, тўғрими, ахир, мен сизни севаман.
— Йўл қўймаслигимни қаердан биласиз?
— Сиз унақа эмассиз.
— Мен ҳақимда ҳеч нима билмайсиз-ку, қандай қилиб хулоса чиқаряпсиз?
— Сизга жуда ишонаман. Мен сизни биламан. Сочларингиз исини, овозингизни сира эшитмаган бўлсам-да, қандай кулишингизни биламан. Сизнинг кўзларингизга ишонаман, сиз яхшисиз, энг гўзал ва энг ақллисиз.
— Вой, жуда кўп гапириб юбордингиз. Шуларнинг бари чинми?
— Чин.
Ўша куни кечқурун, ётоқхонагача қайтгач, Исабеков олмани тумбочкага солди-да, энг аввал ювинишга, этикларини тозалашга югуриб кетди — кутубхонага бориш учун ўзини тартибга солиши керак-ку. Аммо йўлакдаги соатга қараб кеч бўлганини тушунди.
Хонада ҳамма аллақачон уйқуга кетган, у эса олмани эртага қандай қилиб беришини ўйлаб аҚанаб ётаверди. У қизнинг ҳайрати ва қувончини кўргандай бўлди, — Ахир, бундай пайтда шундай ранг ва шундай ҳидли олмани бутун дунёни ахтариб ҳам топиб бўлмайди-ку. У албатта ўзининг топилмаси — эски кузги боғдаги ёш олма дарахти ва бу дарахт кечки қуёшнинг олтин нурларида ҳаммасидан чиройли бўлгани ҳақида гапириб беради.
Яна орзусини айтади ва ҳар гал уйга кузатиб боришини, рақс майдончасида бирга рақс тушишини, суҳбатлашишини ҳам билдиради. У кулиб юбориб, «Девона!» деса керак. Бу гапни айтаётганда, унинг овозида мазах эмас, меҳрни туяди. Кейин кинога боришса керак, у қизнинг ёнида ўтиради, яқинлигини ҳис қилади ва, табиийки, ҳеч қандай кинони кўрмайди, унга кино керакмас ҳам. Костюм билан туфлиси яхши бўлганда эди. Этикда унинг ёнида ноқулай-да. Аммо у ақлли-ку, демак, бунга эътибор бермайди.
Исабеков шу ўйлар билан уйқуга кетди. Аммо тунда каравотдан сакраб турди. Тушида сурбет Шернинг қизил олмани еб қўяётганини кўрибди. Исабеков уйқусираб Шерга ташланди, аммо у хуррак отиб ётар, бошқалар ҳам ухларди. Шунда ҳам Исабеков тумбочкани очди-да, олмани ушлаб кўриб, кўнгли жойига тушди. «Мендан кўрасан!» пичирлади у олмага.
Эрталаб дарчани очган болалар олмани ҳидлаб-ҳидлаб қўйишди.
— Исабеков, олманг ҳам зўр экан-да. Ҳидини қара! Уни касалхонага бировга олиб борсанг, тезроқ олиб бор, йўқса, Шер еб қўяди.
— Кеча еб қўймоқчийдим, — тўнғиллади Шер. — Ўзларинг қўлламадиларинг.
— Уриниб кўргин ҳам-чи! — таҳдид қилди Исабеков паст овозда.
Кейин ҳаммалари дарсга кетишди. Маърузалар шундай азобли эдики!
Танаффусдан сўнг Исабеков Шернинг аудиторияда йўғлигини сезиб қолди. Иситмаси чиқиб кетаёзди. У ўрнидан сакраб турди-да, зоология домласининг маърузасини бўлиб, деди:
— Кечирасиз, профессор. Тезда, ҳозироқ кетишим керак.
— Сизга нима бўлди, йигит? — ажабланди профессор.
— Тушунтириб беролмайман, аммо илтимос қиламан, менга жавоб беринг…
Исабеков ўқув корпусидан ётоқхонагача муштларини тукканча югуриб борди. Шер хонада йўқ экан. Исабеков тумбочкага отилди — олма жойида турган экан. У ҳам хижолат, ҳам хурсанд бўлди. Демак, Шер шунчаки зоологиядан қочиб кетган. Ҳаяжон ва югурганидан ҳансираб қолган Исабеков каравотда ўтирганча пичирларди: «Кечир, кечир мени, Шер! Сен ҳақингда энди ҳеч қачон бундай ёмон хаёлга бормайман!»
Кечки пайт газетага ўроғлиқ олмани қўлтиғига қисганча Исабеков ниҳоят кутубхонага жўнади. У одатдагидан эртароқ келди ва ҳар доимгидек эшик ёнидан жой олиб, стол устига дафтар-китобларини қўйиб кута бошлади. Ва ҳар доимгидек одамлар китобга энгашганча ўтиришар, шивирлашар, чекиш хонасига бориб, яна қайтиб келишарди. Буларнинг ҳаммаси Исабековнинг тушида бўлаётгандек эди. У кутарди. Газетага ўроғлиқ қизил олма стол тагида тиззасида турар, шунинг учун қимирлашга қўрқиб ўтирарди. Бир ярим соат ўтди, кўчага қоронғулик чўкди. У келавермади. Икки соат ўтди — йўқ! Уч соат ўтди — йўқ! Исабеков ҳамон кутарди. У келмади.
Эртасига у яна маърузаларда ўтириб, кеч тушишини кутди, яна шаҳар бўйлаб олмасини кўтариб юрди. Аввалгидан ҳам аламлироқ сабрсизлик билан кутди кутубхонада. У остонада пайдо бўлганда эса, ўзининг юрак уришларидан қулоқлари битиб қолгандек бўлди. У ҳар доимгидек сезилар-сезилмас жилмайиб, енгилгина бош ирғади, ўтиб кетаётиб эса, қўли билан бироз туртиб юборгандек бўлди, сўнг бир стол наридан жой эгаллаб, китоб олишга кетди.
Исабеков ҳаяжон бахш этган қувончдан маст бўлиб, стол тагида ўзининг муқаддас қизил олмасини титраганча ушлаб ўтирарди.
Кейин у китоб кўтариб қайтди ва ҳар доимгидек ҳеч кимга қарамай, ҳеч нарсага эътибор бермай, дафтарига нималарнидир кўчира бошлади.
Исабеков эса ҳамон кутарди. Вақт яна чўзилди, аммо у бугун орзуси амалга ошишини ўйлаб бахтиёр эди. У ён томондан қизнинг тартиб билан таралган сочларига, ўйчан эгилган киприкларига ва юмшоқ қўлига термулиб ўтираркан, «Девона!» дейишни ўзича тасаввур қиларди.
Шундай бахтдан юраги гурсиллаб урарди. Ҳа, у қизга ҳаммасини, олмани ейишга шайланганда, қандай эслаб қолганини, бирор яхши, чиройли нарсани кўрганда, ҳар доим унинг ёнида бўлишни, у билан бирга қувонишни исташини, чунки фақат у билан гўзалликнинг бутун жозибасини ҳис эта олишини айтади.
Кўчада тунги чироқлар ёнган, китобхонлар тарқала бошлаганди, у эса ҳамон жойидан жилмасди. Исабеков ҳам кутиб ўтирарди. Кейин, қиз нарсаларини йиғиштира бошлагач, у тезда конспектларини сумкасига тиқди-да, газетага ўроғлиқ олмани олиб кўчага чиқди. У йўлнинг нарига томонига ўтмади, ҳаяжонини босишга кучи етмай, йўлакда тўхтади. Оғзи қуриб кетди, ташналик сезди. Ниҳоят, тош зиналардан унинг пошнаси овози эшитилди ва у калта чиройли пальтода пайдо бўлди. Исабеков олмани бағрига босганча у томонга юрди. Қиз индамай ёнидан ўтиб кетди.
— Яхши қиз! — қатъиятсиз товушда чақирди Исабеков.
— Ҳа, — қиз тўхтаб ортига ўгирилди. — Менга нимадир демоқчимисиз?
Ноқулай жимлик чўкди.
— Мен сизга… олма олиб келдим, — деди Исабеков зўрға.
— Олма? Буни қаранг-а! Нима, сиз мени умрида олма кўрмаган деб ўйлаяпсизми?
— Йўқ, биласизми, мен уни топиб олдим…
— Хўш, нима бўпти? Сизга мендан нима керак ўзи, — асабий тарзда деди у ва ҳеч қаёққа қарамай, тез нари кетди.
Қиз ўзининг қизил олмасидан узоқлашиб кетаётганди.
Исабеков эса унинг ортидан ўзининг бебаҳо қизил олмасини ушлаганча, нима бўлганини тушунмай қотиб қараб турарди. Қизил олма сабаб яралган ажойиб олам тўсатдан парча-парча бўлиб, қулаб кетди.
Исабеков уйга судралди. У бирдан қўлини силтаб, олмани улоқтириб юборди. У қаердадир деворга бориб урилди.
У худди маст одам каби бўм-бўш кўчаларда тўғри кўприк устидан кетиб борарди. Аҳён-аҳёндаги машиналар эҳтиёткорлик билан уни четлаб ўтишарди.
Кейин у кўп қизлар билан танишди, аммо ҳеч бирига қизил олма совға қилгиси келмади. Улар ҳам буни исташмасди…
Аммо бир умр ундан қизил олма талаб қилган, ёлворган, кутган ягона аёл бор экан, бор экан. Бу унинг хотини Собира эди. Ҳозир кузги боғ тўсиқлари олдида ўтирганча Исабеков шу ҳақда ўйларди.
Кечки пайт Исабеков ва Анора уйга қайтишарди. Тез қоронғу тушди. Олдинда шаҳар чироқлари порлаб турарди. Машина барглар сочилган йўлдан оҳиста сузиб борарди.
Исабеков сигарет олиб, ўт ёққичи билан ўт олдирди-ю, Аноранинг қўлидаги қизил олмани кўрди.
— Ие? Ҳалиям емадингми?
— Йўқ, мен ойимга олиб қўйдим, — дея аста жавоб қилди қиз.
— Ойингга? — минғиллади Исабеков. Иссиқ бир нима томоғига тиқилди. — Тўғри, уни ойингга олиб борамиз.
Ортиқ ҳеч нима ҳақида гаплашишмади. Исабеков қизи тўғрисида ўйларди. Анора ҳаммасини тушунаркан-ку. Ишқилиб, ҳар доим шундай бўлсин-да. Ишқилиб, ҳеч қачон қизил олмасидан воз кечмасин-да.
Исабеков хат ёзолмади.
Эрталаб, у ухлаб ётганида, Анора отасининг столида Москвага жўнатилмаган хатни кўрди: «Собира, биз сенинг ёнингга кетяпмиз». Қизча ручка олиб, катта ҳарфлар билан қўшиб қўйди: «Бизни кутиб олинг, ойи. Сизга қизил олма олиб кетяпмиз».

Комила таржимаси.

Айседора и Есенин

Три коротких года продлился безумный роман Айседоры Дункан и Сергея Есенина — союз, поразивший современников и оставивший множество вопросов для последующих поколений. В талантливой танцовщице поэт нашел женщину, гениальностью не уступавшую ему самому.

Ангел и Черт

Сына зажиточного крестьянина с Рязанщины, белокурого паренька Сережу Есенина, столица приняла как родного. Ангельская внешность, мечтательные глаза, эмоциональные стихи о родине, которые он декламировал звонким, чистым голосом, мгновенно растапливали сердца самых искушенных слушателей. Особенно — женщин. «Сельский самородок» рано стал отцом — в 19 лет. Но отцовские обязанности никак не хотели сочетаться со званием самого модного поэта Петрограда. Первая любовь Анна и маленький Юрий остались где-то позади, воспоминаниями из прошлой жизни.

Ирма (приемная дочь Айседоры), Айседора и Есенин

Его приглашают выступать на вечерах в литературных салонах, под его чары попадают самые красивые столичные дамы. Нарочито славянский стиль в одежде и образ душки-пастушка постепенно сменили строгие костюмы, в которых не стыдно зайти в редакции газет, где он печатался. В одной из редакций он познакомился с Зинаидой Райх, она-то и стала его первой официальной женой. Фотографию их двоих детей поэт будет постоянно носить в нагрудном кармане, но ужиться с Зинаидой не сможет.

Таковым он был в обличии белокурого херувима — ревнивый, отчаянный, отрицающий любые оковы, брачные в том числе. Если любил — то со всей страстью, на которую была способна его раздольная русская душа. А в памяти его прочно закрепились слова матери: «Если бьет мужик — значит, любит». Таким его и увидела знаменитая американская танцовщица, прибывшая в Советский Союз для создания собственной школы, где дети занимались бы не классическим балетом, а свободно двигались по сцене, выражая в танце все свои чувства и эмоции.

Айседора Дункан знала от силы пару десятков слов по-русски, удивительно, но этого крохотного словарного запаса с лихвой хватило на то, чтобы при встрече с молодым русским поэтом восхититься: «Ангель». А заглянув в его глаза, прошептать: «Тчорт».

Танцовщица и куртизанка

Дора Анджела Дункан родилась в Сан-Франциско. Нищета, в которую семья окунулась сразу же после ее рождения, надолго запомнилась танцовщице. Став знаменитой, она старалась окружать себя красивыми и дорогими вещами, жила в лучших номерах лучших отелей, а своих юных воспитанниц обучала только в роскошных интерьерах, заботясь о том, чтобы они всегда были сыты и довольны.

Стилем своего танца она бросила настоящий вызов пуританской Америке, где век назад показать оголенную ножку было верхом неприличия. Айседора же (это имя она взяла как яркий псевдоним) не только танцевала в свободно развевающихся одеждах, подобных тунике греческих богинь. Она не стеснялась появляться на сцене обнаженной, едва прикрытой струящейся тканью. Раскованный «танец будущего» знаменитой «босоножки» символизировал свободу женщины от закостенелой общественной морали.

Секретарь Айседоры Лола Кинел в своей книге «Под пятью орлами» признается, что для нее Дункан была самой знаменитой куртизанкой того времени, «в старинном, широком и величественном понимании этого слова». Ни один из ее возлюбленных не мог добиться от нее согласия стать женой, а ее дети не были рождены в законных браках.

Айседора Дункан

Нелепая гибель обожаемых сына и дочери, а после и смерть третьего ребенка, умершего еще в младенчестве, опустошили Айседору. И хотя излучаемой ею молодости духа хватило бы еще не на один страстный роман, в 40 лет она уже и не думала о том, что ей суждено пережить, пожалуй, самую захватывающую любовь своей жизни. Когда известная лондонская гадалка предсказала ей скорую свадьбу на русской земле, Айседора просто рассмеялась ей в лицо и ушла, не заплатив. Осенью 1921 года она встретила Есенина…

Интригующий роман

В тот вечер Есенин был одержим мыслью о том, чтобы на творческом вечере увидеться со знаменитой танцовщицей, которую советское правительство приветствовало как настоящую королеву. Из Кремля ей присылали паек — вкуснейшие деликатесы — невиданная роскошь для обнищавшей Москвы. Ее школе выделили превосходные апартаменты, она принимала на обучение девочек 4—10 лет, которых родители посылали учиться не столько из любви к танцу и искусству, сколько для того, чтобы спасти их от голода.

Чувственное выступление Дункан с любимым полупрозрачным атрибутом — шарфом — вызвало бурные аплодисменты у публики и шквал эмоций в душе Есенина. Он уже заочно влюбился в эту необычную женщину без возраста. После танца, в окружении новых друзей, она принимала поздравления и у всех на глазах с присущей ей непосредственностью сразу же поцеловала известного поэта в губы. «Он читал мне свои стихи, — рассказывала Айседора переводчику и директору Школы танцев Илье Шнейдеру. — Я ничего не поняла, но я слышу, что это музыка и что стихи эти писал гений!»

Очарованные друг другом, Есенин и Дункан в ту же ночь покинули всеобщее веселье, отправившись в квартиру Айседоры. Их роман поражал друзей и знакомых поэта. Одни были недовольны тем, что танцовщица «появилась и увела их Сережу», другие удивлялись смиренности и покорности, с которой Айседора реагировала на оскорбительные выходки поэта, третьи недоумевали, как эти двое умудряются общаться одними лишь жестами и взглядами. Есенин не признавал иного языка, кроме родного, а Дункан так и не освоила русский. Тем не менее они оставались вместе.

Приближался май 1922 года, а с ним — гастроли Дункан по Западной Европе и США. По условиям контракта Айседора должна была скоро покинуть Москву, но не представляла дальнейшей жизни без своего «Сергея Александровича» (она любила называть поэта полным именем). Есенин согласился ехать с возлюбленной, загранпаспорт ему выдали после убедительного заявления о том, что он поспособствует изданию книг русских поэтов в Берлине. Германия была первым пунктом в их долгом путешествии.

«Сергей Есенин, русский мужик, муж несравненной Айседоры Дункан…»

За границу Сергей и Айседора отправились как муж и жена. Оба знали, что американская «полиция нравов» настроена крайне негативно к незарегистрированным союзам, и появляться в США без штампа в паспорте Есенину было просто опасно. В Хамовническом загсе оба выразили желание носить двойную фамилию — Дункан-Есенин. Правда, в Германии их брак признали недействительным, и им пришлось жениться еще раз. Теперь Айседора стала просто Есениной. А чтобы не смущать молодого мужа значительной разницей в возрасте, она «слегка» изменила дату своего рождения, оказавшись старше Сергея не на 18, а всего на 9 лет.

В Европе оказалось, что финансовые дела танцовщицы идут хуже некуда. На счет в банке был наложен арест, дом продан, имущество расхищено. И все же, верная своим привычкам, Айседора разъезжала на шикарном автомобиле, не давая поэту ни минуты отдыха. «Берлинская атмосфера меня издергала вконец. Если бы Изадора не была сумасбродной и дала мне возможность где-нибудь присесть, я очень много бы заработал», — говорил он Шнейдеру.

Путешествие по Италии привело его в лучшее расположение духа, но тоска по родине мучила его. Лола Кинел, сопровождающая пару, вспоминала в своих мемуарах, как во время прогулки в гондоле по каналам Венеции поэт вспоминал свое детство, жизнь в России и громко распевал русские песни.

Америка вызвала у Есенина еще большее раздражение. Его возмущал местный «сухой закон», хорошего алкоголя было не достать, и поэт, уже давно пристрастившийся к крепкой выпивке, довольствовался подпольным виски. Его выводили из себя американцы, которые на рассказ о том, что он пишет стихи и является национальным поэтом, задавали странные вопросы: «Так, а чем же вы зарабатываете себе на жизнь?»

От бессилия и озлобленности он дебоширил и устраивал скандалы, а наутро заголовки газет пестрели сообщениями: «Сергей Есенин, русский мужик, муж знаменитой танцовщицы, несравненной Айседоры Дункан…» Здесь он был никем. Неприкаянный поэт, муж известной жены, оторванный от всего того, что он так любил и превозносил в своих стихах. С каждым месяцем отношения между супругами накалялись, пока они не стали друг другу чужими.

«Изадора, адье!»

«Я увезла Есенина из России, где условия жизни еще трудные. Я хотела сохранить его для мира. Теперь он возвращается в Россию, чтобы спасти свой разум, так как без России он жить не может», — говорила Айседора. Друзья Есенина едва могли его узнать.

У поэта остались привычки холеного денди, носил он только дорогую одежду, пудрил лицо, его речь стала спутанной и неуверенной. Свои заморские скандалы он объяснил тем, что хотел, чтобы его запомнили. Хотя бы так. Айседора уговорила его лечь в клинику, а ей самой предписали курортное лечение на юге, которое она собиралась совместить с гастролями, но Есенин с ней ехать отказался.

Он приехал на вокзал проститься, а после ее отъезда решил, что к Дункан больше не вернется. «Все, Изадора, адье!» — заявил он друзьям. Несколько месяцев они с Айседорой обменивались душевными телеграммами, пока Есенин не поставил жирную точку. «Ты меня очень озлобила. Люблю тебя, но жить с тобой не буду. Сейчас я женат и счастлив. Тебе желаю того же», — хотел было написать он, но в итоге лишь телеграфировал, что встретил другую женщину.

Он действительно больше не вернулся к «своей Изадоре», или просто Дуньке, как он любил ее называть. Загадочная смерть поэта в номере гостиницы «Англетер», где они когда-то останавливались вдвоем, потрясла Айседору до глубины души. «Я рыдала о нем много долгих часов, сколько могла», — говорила она своей приемной дочери Ирме. Как законной жене ей принадлежало право на его наследство, благодаря огромным переизданиям книг, немалое. Дункан от наследства отказалась в пользу родных поэта, хотя уже тогда остро нуждалась в деньгах.

Здесь выплыл на свет интересный факт — Айседора и Сергей никогда не были официально разведены, хотя после расставания с Дункан Есенин женился на Софье Толстой. Как такое могло произойти — загадка. Танцовщица пережила поэта всего на два года, по иронии судьбы, даже уход из жизни превратив в страшное представление со своим любимым танцевальным атрибутом — шарфом.

80 лет поэту Евгению Евтушенко.

Сегодня исполняется 80 лет легендарному поэту [видео]

Сегодня исполняется 80 лет поэту Евгению Евтушенко. Писатель Михаил Веллер поговорил с властителем дум шестидесятых о том, что видит и чувствует он сегодня, какие трагические и лирические истории юности вспоминает. И любезно предоставил запись беседы «Комсомольской правде».

«Если общество предоставляет привилегии, их нужно свести до минимума»

Михаил ВЕЛЛЕР: – В далекие шестидесятые на картошке мы, первокурсники Ленинградского университета, пели этакую песенку городского фольклора:

По ночной Москве идет девчонка,
каблуками цок-цок-цок,
а навстречу ей идет сторонкой
незнакомый паренек.
И дальше следует сцена уличного знакомства, завязывание разговора – он ей говорит:
Каких поэтов вы любите читать стихи?
А она ему в ответ на это:
Евтушенко – мой дружок.

Вот насколько вы были в славе и на слуху. Четкая семантическая пара: фрукт – яблоко, лайнер – серебристый, поэт – Пушкин, современный поэт – Евтушенко. Ни в коем случае никого не хочу принижать, гремели имена поколения, были гениальные поэты – но Евтушенко звучал номером первым. Скажите, каково это – чувствовать себя поэтом, прославленным в стране, как, в общем, при жизни ни один до вас? Я ведь помню вашу фразу о завистниках уже девяностых годов к шестидесятникам: «Это зависть уксуса к шампанскому!»

Писатель Михаил Веллер – большой поклонник Евтушенко.
Евгений ЕВТУШЕНКО: – Вы знаете, Миша, можно воспринять мои слова, конечно, как лицемерие или кокетство, но даю вам честное слово, вот как на духу, – не до того мне. Да некогда думать о дребедени, блеске или чем там еще, настолько я делаю себя занятым человеком, набиваю свой день до отказа другими делами, нужными, совершенно разными вещами. Я хорошо сплю без снотворного, потому что я всегда отрабатываю весь свой день до конца – не отрабатываю, а живу этот день до конца, проживаю его, любой!
Но, безусловно, когда я слышу, что вот все-таки поэтам – или иным прославленным людям, таким талантливым людям, как вы, – простительно то или другое, я всегда категорически против этого. Мне очень не нравится поведение некоторых наших попсовых временных звезд, когда они хвастаются, показывают свои перстни, рассказывают, кто им подарил машины, строят себе какие-то дворцы. Понимаете, мне это глубоко чуждо. Они вообще считают, что им позволено что-то другое, нежели всем. Их ведь даже милиционеры останавливают подобострастно-уважительно: как же, знаменитый человек. А в этот момент это человек, нарушивший закон, и все тут! А он убежден, что ему-то можно.
Человек не должен сам себе давать какие-то привилегии. Если даже общество невольно, из уважения, ему их предоставляет – он должен их свести до минимума. Вот я так считаю. И так себя веду, и так живу. У меня просто нет времени рассуждать о собственной знаменитости. Я знаю, сколько у меня еще работы. Мне нужно, если по-честному, 20 лет прожить еще, чтобы написать и сделать все, что я задумал. Минимум. А потом уж я не знаю: мне Бог поможет, услышит мои молитвы?.. На которые у меня тоже, между прочим, не бывает времени. И знаете, если бы отпущенные будущие 19 лет уже прошли – так я бы еще поторговался, может быть!..

«Мы часто не замечаем, какой все-таки путь прошли вперед»
М. В.: – В «Юности» года 57-го была подборка ваших стихов, после которой Евтушенко стал фигурой знаковой. Страна прочитала мгновенно ставшее знаменитым «Ты спрашивала шепотом: «А что потом, а что потом?» Постель была расстелена, и ты была растеряна». Стихи эти всех тогда ошарашили. К этому мы не привыкли. Учитывая те времена – и что же, вам за это ничего не было?
Е. Е.: – Вы понимаете, когда меня упрекали там в чем-то, нападали на меня люди неталантливые или просто забюрократизированные, ведь дубовые просто встречаются люди, которых ничем вообще не прошибешь, – я это вообще-то игнорировал. Но бывало, знаете, что и хорошие критики, люди, которых я уважал за их знание и понимание поэзии, вот тоже иногда считали это вызывающим. Потому что это вслух в поэзии говорилось в первый раз. Не привыкли.

Евгений Евтушенко с женой Марией и сыновьями Евгением и Дмитрием.
Вот, например, у меня было такое стихотворение, от которого я и сейчас не только не отказываюсь – я его перепечатываю все время да и с огромным удовольствием читаю. И продолжаю испытывать то же самое чувство, что было в нем. Это был 54-й год, когда я написал такое стихотворение:
Я разный – я натруженный и праздный.
Я целе- и нецелесообразный.
Я весь несовместимый, неудобный,
Застенчивый и наглый, злой и добрый.
Я так люблю, чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось:
От запада и до востока…
И вот дальше шло тогда звучавшее страшно, во времена, когда главным героем был пограничник Карацупа:
Границы мне мешают… Мне неловко
Не знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
Со всеми говорить – пускай на ломаном.
Мальчишкой, на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Понимаете, у нашего детства, отрочества – у нас украли вообще все остальное, что есть на земном шаре. Все это было за железным занавесом. И во мне осталась эта жадность к познанию мира, которая никогда не противоречила такой же жадности во мне к познанию собственной страны, они соединялись воедино. Я всегда смотрел на вещи так: когда шар земной возник, на нем не было никаких границ. Это высшим замыслом Творца не было предусмотрено. Практически все границы являются шрамами от каких-то войн, чаще всего бессмысленных и всегда жестоких. Потому что даже справедливые войны, к сожалению, бывают жестоки. И у меня было какое-то чувство неестественности, что за этими «границами» у нас все отобрано.

Евгений Евтушенко со второй женой Галиной Сокол-Лукониной в аэропорту Парижа. 1966 год.
Я это компенсировал книжками. Меня не пускали за границу – но к 14 годам я прочел в основном всю переведенную западную классику. И не за счет незнания русской классики. Я очень много читал. Я страшным остаюсь книгочеем до сих пор. Я когда попал за границу и стал ее для себя открывать – мне все время казалось, что я уже здесь был. Потому что человек узнает душу стран через их книги, через классику. Книги – это тоже общение с мировой культурой.
Больше всего на свете я ненавидел всю жизнь, это было мучительное чувство, что я не могу поехать. Вот если захочу – поехать. Не только я, а вообще все не могут поехать – в тот же самый Париж и куда угодно. А вот – получилось. Сейчас, при всех недостатках и ужасах нашей жизни, от которых болит душа, мы часто не замечаем, какой все-таки путь прошли вперед. И не помним, какой вклад внесло поколение шестидесятников. Я горжусь, что принадлежу к этому поколению.
«Мы не были результатом «оттепели», мы ее выдышали своими голосами»
М. В.: – Вашему поколению выпало скудное тяжелое детство и бедная нелегкая юность. И позднее некоторым из вас – талантливым, упорным, работящим, энергичным – это было компенсировано. И судьбой выпало, и самими протаранено, и карта была сдана: возможность полностью реализовать себя, делать свое, и – слава. Удача, деньги. Вы все – дети «оттепели». В каком году впервые Евгения Евтушенко, знаменитого и молодого поэта со станции Зима, выпустили из Советского Союза, из-за железного занавеса, за границу?
Е. Е.: – Вообще существовало такое выражение – «поколение «оттепели». Не сочтите за самомнение, я говорю не только о себе. Сейчас почти никого из наших писателей не осталось. Такие замечательные люди, талантливые. Я говорю сейчас за них всех. Мы (я говорю уже «мы») были не результатом «оттепели» или детьми ее, а мы ее выдышали своими молодыми голосами. И мы не были детьми XX съезда, потому что стихо­творение, которое я вам сейчас читал: «Границы мне мешают, мне неловко не знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка», – я написал до XX съезда за два года. И моя поэма «Зима» – я начал писать ее сразу в 53-м году, после того как съездил на станцию Зима, а напечатал в 54-м году. Выпала карта, не выпала карта – а мы эту карту сами нарисовали, своими руками.
И вы думаете, что потом меня всюду всегда пускали? Да ничего подобного. Ну, например, у меня был запланирован вечер в Медисон-сквер-гарден. В Медисон-сквер-гарден никогда за всю историю этого гигантского стадиона – он ведь с наши «Лужники» – не выступал ни один поэт. Тот вечер поэзии так и остался единственным – 72-й год. И вдруг меня вызывает к себе Поликарпов (завотделом культуры ЦК КПСС. – Прим. ред.) и говорит: «Слушай, тут такие изменения, что тебе не надо туда ехать, в Америку». Я говорю: «А почему?» «А сколько ты в последнее время подписал писем в защиту всяких диссидентов? Вон список какой у тебя послужной! Ты все-таки думай, когда подписываешь, о себе!» Я говорю: «Почему я должен о себе думать, Дмитрий Алексеевич? Я ведь подписываю о других людях».

Евгений Евтушенко (вверху) с товарищами по студенческой баскетбольной команде. 1948 год.
Моя книжка выходила специально к этому времени. Я как раз только что приехал из Вьетнама. Я хотел честно рассказать в Америке о войне во Вьетнаме. Что было очень важно в тот момент. И вдруг мне объявляют, что я не лечу! Представляете, сколько людей работало, чтобы в Америке заполнить зал, подготовить выступление, – 15 тысяч билетов там было продано! Знаете что – я позвонил помощникам Брежнева.
Я сидел в Доме литераторов. Я водку не пью. Перестал пить в 19 лет. Я ее пил с 12 лет. Когда еще работал в войну на заводе, который выпускал гранаты. Холод, Сибирь. Выпить давали даже детям – чтобы не замерзали. И в 19 лет я водку пить перестал. Но все-таки тогда я заказал себе водки… Вообще, когда плохо совсем, этого нельзя делать. Я вот дожил до 80 лет и хочу сказать: пить можно только тогда, когда у вас хорошее настроение. Потому что выпивка увеличивает уже имеющееся у вас состояние: депрессии либо радости. Не побрезгуйте моим советом, что называется.
Вот я так сидел, заказав себе водки, и пил ее, и у меня текли слезы. Подходили люди, хорошие люди, официантки особенно, и видели, как я плакал… И вдруг!.. Вы знаете, где там у нас стоит в фойе ЦДЛ на стойке телефон? Бежит оттуда с вытаращенными глазами дежурная: «Женечка, вас Брежнев к телефону спрашивает!» Трясло ее просто! Я подошел. Там – Брежнев. Ну я и говорю все как есть. «Евгений Александрович, там что-то наши бюрократы недодумали, или не знаю, о чем они вообще думали. Мне уже доложили. Да. Успокойтесь, ради бога. Поезжайте вы в эту вашу Америку». И я на радостях еще ему вопросы задаю всякие. А я никогда не был с ним знаком – это в первый раз разговор. Я никогда не ходил к нему на прием или что-нибудь в таком роде. Я его видел только однажды на каком-то большом приеме, это было при Хрущеве – он был председателем президиума тогда. И он еще с шуточкой ко мне обратился: «А я вот сейчас пойду, Евгений Александрович, открывать бал со Снегурочкой. У нас же в Политбюро только я танцую вальс. Вот за это меня и держат. А ваши стихи «Любимая, спи» всегда читаю своим друзьям и знакомым».
Вот вам пожалуйста. Вот как все сложно. И как жалко, что такой в принципе незлой, добрый человек совершил все-таки такие вещи, как Афган, Чехословакия и т. д. Это ведь нельзя отменить – это история. И нельзя замалчивать. А то сейчас часто изображают Брежнева только с хорошей стороны. Да, в нем были и хорошие качества, согласен, но были и ошибки, которые не прощаются. Он был руководителем нашей страны – и позволил, чтобы происходили эти совершенно чудовищные диссидентские процессы, которые подорвали престиж нашей страны во всем мире.
«Я до сих пор не участвую в политических потасовках»
М. В.: – И вот в этих советских условиях как же смог молодой советский поэт Евгений Евтушенко опубликовать в Париже свою «Автобио­графию» – без спроса и без цензуры! – и остаться не диссидентом, невозвращенцем, антисоветчиком и «врагом народа»?
Е. Е.: – Очень просто. Я поехал сначала ни в какой не в Париж. Я поехал просто в Германию. Вот как раз в ФРГ я тогда и сделал это заявление о неизбежном объединении немцев, когда меня спросили о будущем Германии. (Это когда потом Вальтер Ульбрихт звонил Хрущеву жаловаться на меня.) А когда меня спросили, когда же произойдет это объединение, я сказал: прежде чем мой старший сын женится. И как я сказал – так все и получилось. Я сказал – в этом веке, и так произошло объединение в конце ХХ века.
Много лет спустя, уже на пенсии, Никита Сергеевич сам мне рассказывал про тот разговор с Ульбрихтом по телефону. Сколько я ему хлопот, оказывается, доставлял. Позвонил Вальтер, сказал, что я срываю германскую политику. Их главная идея – найдена альтернатива капитализму, и, конечно, политически и идеологически передовая ГДР в этой борьбе систем победит Западную Германию. А Хрущев сказал: «Товарищи, ну что я могу с ним сделать, с Евтушенко? Ну что мне, в Сибирь его послать? Так он оттуда родом и еще перезаразит всю Сибирь!» Вот так остроумно ответил. Тогда-то Хрущев меня и пригласил на празднование Нового года. После того как я выступил против него. Вот это очень важно! Потому что когда я выступил в защиту Эрнста Неизвестного и других художников, то оказался, в общем, единственным.
И тут произошло следующее. Очень важное для понимания того, что же случилось с моей «Автобиографией». Когда я сказал: Никита Серге­евич, пожалуйста, не надо, зачем вы талантливыми людьми расшвыриваетесь, – Хрущев стал кричать на Неизвестного. Помню, когда он кричал: «Забирайте ваш паспорт, убирайтесь вон из нашей страны!» – я сидел рядом с Эриком, между ним и Фурцевой, и Фурцева, прикрыв колени Неизвестного и свои краем скатерти, гладила его по коленке, успокаивая. «Ради бога, не нервничайте, ради бога, все пройдет, все пройдет!» – вот так она ему шептала, как будто снова стала фабричной работницей…
Я вообще мирный человек. Не люблю озлобленных драк. Мне это отвратительно с детства. Я никогда в них не участвовал. Ничего хорошего в этих драках, во взаимном озлоблении нет. Какая-то мстительность появляется в людях. И до сих пор я не участвую ни в каких таких политических потасовках. У меня есть мои взгляды – я их защищаю. Если людей других обижают – я их защищаю. Я за то, чтобы все имели право высказывать свою точку зрения. Но участвовать самому в таких озлобленных сварах, когда бог знает что говорят и с той, и с другой стороны, – я никогда этим не занимался и не буду заниматься. Я занятой человек. Мне много еще нужно написать.
Продолжение беседы Михаила Веллера с Евгением Евтушенко читайте в четверг в еженедельнике «КП».

Большие поэты, как Евгений Евтушенко, всегда считались в нашей стране почти мессиями – владетелями умов и сердец.
Фото: ИТАР-ТАСС
ВОПРОС ДНЯ
Поэт в России больше, чем поэт?
Владимир ВИШНЕВСКИЙ, поэт:
– И пусть меня эстеты не спросили, своим примером всем им дам ответ: я подтверждаю, что поэт в России, как минимум, – не меньше, чем поэт!
Людмила ЩЕРБИНА, первый секретарь Союза журналистов Москвы:
– Конечно, больше! На Евтушенко, Вознесенском, Ахмадулиной воспиталось целое поколение, к которому и я принадлежу.
Захар ПРИЛЕПИН, писатель:
– Сам Евтушенко в России больше, чем поэт, во всех качествах, присущих человеку, как бы кто к нему ни относился.
Николай РАСТОРГУЕВ, певец, депутат Госудумы:
– Это не вопрос – это утверждение! Нам, может, повезло больше других, потому что тексты наших песен сочиняли замечательные современные поэты. Но «Любэ» исполняла и песни на стихи Николая Гумилева. Замечательные слова!
Александр ОВСЯННИКОВ, поэт, мыслитель:
– Слова льются из поэта, даже когда он молчит. Это сильнее, чем громко кричать и выказывать свои эмоции. Слово поэта сильнее бессилия говоруна среди толпы.
Андрей ПЕТРОВ, священник храма в честь Святителя Спиридона Тримифунтского:
– Поэты помазаны Богом. К сожалению, сегодня их поставили в такое положение, что их творчество остается в сердцах читателей, а их жизнь оставляет желать лучшего.
Анастасия МЕЛЬНИКОВА, актриса театра и кино:
– Безусловно, да. Россию без поэзии я и представить не могу.
Александр ПОКРОВСКИЙ, писатель:
– Уже нет, Россия изменилась. Интеллигенцию вытравили. Актуальна простая биологическая жизнь, а поэты особо не нужны.
Дмитрий РЕВЯКИН, поэт, музыкант, лидер группы «Калинов мост»:
– Да, больше. Но для немногих. Понимать поэзию – особый дар, как и писать стихи. А таких людей становится все меньше.
Кристина, слушательница радио «КП»:
– Это раньше люди заучивали наизусть Блока, Пастернака, Цветаеву, Ахматову, а сейчас поэзия не в моде.
Евгений АСТАФЬЕВ, читатель сайта KP.RU:
– Поэты – создатели и хранители великого русского языка, который и объединяет эту страну. Не будет живых поэтов – и язык умрет.

Нобель мукофоти лауреати Габриэль Гарсия Маркес билан журналист  Анвар Жўрабоев учрашуви

суҳбат

Онам Меҳринисо хотирасига

Сарбаландлиги боиси надир? Недадир муқтадирлиги унинг?

«…Жунунвор хуружларимиз ҳеч қолмади-қолмадида… Мексика диктатори Антонио Лопес де Санта-Ана ўнг оёғидан айрилгач, дабдабали маросим уюштириб шу оёғини дафн эттирди. Эквадорга ўн олти йил ҳокимлик қилган генерал Габриэль Морено оламдан ўтгач, видолашиш маросимида жасадга шоҳона либослар кийдириб, президент курсисига ўтқазишди ва ёнига барча яроғ-аслаҳаларию кийим-бошларини қаторлаштириб қўйишди…

Испанлар зулмидан озод бўлсак-да, жунунвор хуружларимиз ҳеч қолмади-қолмади…»

Шимолий кенгликнинг ўттиз иккинчи, жанубий кенгликнинг эллик олтинчи градуслари оралиғидаги саккизта жуғрофий минтақада ястаниб ётган ва ўттиздан зиёд каттаю кичик мамлакатдан иборат Лотин Америкасида олтмиш йил муқаддам Габо таваллуд топди, колумбиялик ана шу бола пайти келиб Габриэль Гарсиа Маркесга айланди.

Дунёи қўтирнинг борки аччиқ-чучугини татиган бу зотнинг юраги баҳри мавжвар тўлқинлари каби қирғоқларини беаёв савалагани савалаган. Йўқса, Нобель мукофоти топширилиш тантанасида сўзлаган нутқида адабий қарашлари ва ижод сирлари ҳақида гапириш ўрнига акобиру аъёнлар қиёфасини шу қадар алайно-ошкор фош қилардими у?

Мана, ўша олти йил аввал сўзланган нутқнинг давоми: «Лотин америкалик йигирма миллион бола икки ёшга тўлмасдан ўлиб кетишди. Репрессия туфайли бадар кетганларнинг сони бир юзу йигирма мингдан ошди. Бир миллион чилилик ёки аҳолининг ўн фоизи мамлакатини ташлаб кетишга мажбур бўлишди. Жами икки ярим миллион аҳолига эга мўъжазгина Уругвайнинг ҳар бешинчи нафар кишиси қувғинда яшайди. Лотин Америкасидан кетиб қолган қочоғу муҳожирларни агар бир жойга тўплаб, давлат тузишса борми, аҳолиси миқдори Норвегияникидан анча кўп бўлар эди.

…Европалик тараққийпарварлар мамлакатларида ўрнатишмоқчи бўлган социал адолат нега энди Лотин Америкасига тўғри келмас экан?

…Йўқ, Лотин Америкаси беирода шахмат пиёдаси бўлишни асло истамайди ва бундай бўлмайди ҳам».

Эзгулик, дарддошлик, мардонаворлик. Маркес сарбаландлигининг, муқтадирлигининг ибтидоси ана шулардир. Унинг жисми-жонини булар қанчалик чуқур банд этганлигини англаш учун ҳеч бўлмаса «Мустабиднинг паймонаси» ва ёки «Полковникка ҳеч ким хат ёзмаётир»ни ўқиб чиқиш кифоядир. Ёинки «Юз йил танҳоликда»ни.

Маркес ижоди билан танишганимдан ва, айниқса, «Юз йил танҳоликда» романини Нурали Қобул билан бирга ўзбекчага ўгирганимдан сўнг бу улкан сўз санъаткорига, адабиётшунослар таъбири билан айтганда, замонамиз адабиёти маршали бўлмиш аллома адибга нисбатан юрагимда чексиз эҳтиром туғилди. Адибнинг янги асарларию ижоди тадқиқ этилган рисолалар ундаги янги-янги хислатларни намоён этгани сари бу туйғу тағин зўрайди. Ахийри, у билан учрашиш, суҳбатлашиш орзуси кўнглимни банд этди.

Лекин қандай учрашиш мумкин у билан? Ахир, Колумбия қаёқдаю Тошкент қаерда! Умуман, у 1979 йилдан буён мамлакатимизга келмаган. Кунларнинг бирида Маркес ҳақидаги мақолани кўздан кечиратуриб, унинг гапидан олинган кўчирмага кўзим тушди: «Ўн йиллар давомида ревизионизмда, антисоветизмда айблаб келишди мени. Гўёки майда буржуазия ва реакцион ғояларни тарғиб қилар эмишман. Асли мен айтган гаплар шу кеча-кундузда СССРда содир бўлаётган яшариш хусусида эди. Ўшандаёқ Совет Иттифоқида ҳам, жаҳондаги социализм ҳаракатида ҳам туб ислоҳлар бўлиши зарур деб ўйлаган эдим». Шунда, демак, Маркес мамлакатимизга келади, ахир содир бўлаётган бурилишни ўз кўзи билан кўришни истамаслиги мумкин эмас, деган хаёлга бордим.

Орадан кўп вақт ўтмай, унинг Москва кинофестивалига ташриф буюриши ҳақидаги хабар қулоғимга чалинди. Зудлик билан пойтахтга учишга аҳд қилдим. Фестиваль очилишига бир неча кун қолган. Ўзингиз биласиз: июлнинг бошларида самолёт билети анқонинг уруғи. Устига устак, фестивалда иштирок этувчи журналистлар аллақачоноқ аккредитация қилинган. Одатда, улуғлар суҳбатини магнитофонда ёзиб оламан, лекин кейинги пайтлар у панд берар, устахонадагилар эса эплаб тузата олишмасди. Тағин, япон кассеталаридан топиш амри маҳол денг…

Хуллас, минг ташвиш ғов каби йўлимни тўсиб турарди. Аммо… ният холис бўлса, доим ишинг ўнгидан келади. Икки кун ичида самолётга билет топилди, аккредитация муаммосиям ечилди. Дўстим, тожикистонлик шоир Шодмон Жўраев эса Душанбедан самолёт орқали анча кассета бериб юборди. Москвада магнитофонни тузатиш икки соатлик иш.

«Домодедово» аэропортидан тўғри «Москва» меҳмонхонасига йўл олдим, жойлашгач, фестиваль штаби — «Россия» меҳмонхонасига кирдим, оралиқ масофа яқин — кўчанинг нариги юзидан Қизил майдон бўйлаб Василий Блаженний соборининг шундоқ чап томонига ўтилса — бас.

Матбуот марказидагилар рўйхатга олишди, аккредитация карточкасини беришди.

«Ҳа, Маркес келган,— дейишди улар менинг саволимга жавобан,— лекин қайси меҳмонхонада, шуни аниқ айтолмаймиз. Фестивалнинг бошқа хизмат группасидагилар балки ёрдам беришар сизга». Бу беҳисоб группалар улкан меҳмонхонанинг талай хоналарини банд этган эди. Ўша куни кирмаган хонам қолмади, лекин уринишларим зое кетди.

«Фестиваль очилишидан бир неча кун илгари келувди у. Очилиш маросимида қатнашди. Энди… юради дейсизми ёпилиш маросимини кутиб. Қайтиб кетгандир…» — бир журналист шундай деди. «Наҳотки? Шунча йўлдан келиб…» Хунобим ошиб кечаси ухлолмай чиқдим. Эрталаб яна штабга кирдим, ярим куним Маркеснинг шу ердами ёки йўқлигини аниқлашга кетди. Уринишларим натижа бермади ҳисоб. Аммо куннинг иккинчи ярмида омад кулиб боқди менга.

Тушдан кейин «Россия» меҳмонхонасига бақамти кино-концерт зали ёнидан ўтаётиб, кўрдимки, бу ерда Маркеснинг «Ошкора қотиллик қиссаси» асосида суратга олинган фильм намойиш этилар экан. Олдинига ишонгим келмади. Ахир, Маркес асарларининг экранлаштирилишига қарши-ку. «Юз йил танҳоликда» асосида фильм яратайлик, деб киночилар мурожаат қилавериб, уни жон-ҳолига қўйишмаган, шунда у: «Майли-ю, лекин бунинг эвазига миллион доллар тўлашларинг керак бўлади», деган. Орадан бир йил ўтгач, киночилар рози бўлишган. Аммо Маркес кўнмаган. Икки, ҳатто уч миллион доллар тўлаймиз дейишса-да, у ижозат бермаган. Кейинчалик балки бу соҳага ёзувчининг муносабати ўзгаргандир?!

Кино-концерт залида фестиваль жюри аъзолари, хорижий меҳмонлар ҳамда аввал бошда билет олган кишилар учунгина фильмлар кўрсатилар (журналистларга алоҳида кинотеатр хизмат қилар) эди. Шу сабаб бу ерга кириш роса қийин, айниқса, яхши фильмлар намойиш этиладиган кун. Бугун ҳам одам кўп эди! Эҳтимол, ортиқча билет топилиб қолар?!

Қаёқда дейсиз. Кўнглим чўкиб, четга чиқиб турганимда кимдир билагимдан тортди. Қарасам, ўрта яшар бир аёл.

—           Узр, мабодо Ўзбекистондан эмасмисиз?

—           Ҳа, нима эди?

—           Ўзим ҳам шундайдир деб ўйлаган эдим. Биласизми, ўзбекларни жуда ҳурмат қиламан. Узоқ йили уйимиз ёнаётганида кенжа ўғлим тўрдаги хонада қолиб кетибди. Шунда бир ўзбек аскар йигит уни оловнинг ичидан олиб чиқди. На қайси қисмдан эканлигини биламан, на исми-шарифини. Шу йигит бўлмаганида… Умри узоқ бўлсин, ишқилиб. Шундан бери… қарзимни узай дейман-у… Боя билет сўраб юрувдингиз, олинг меникини. Олаверинг,— у билетини қўлимга тутқазди.

Ният холис бўлса амалга ошар экан-да, деб залга кирдим, бўш жойлардан бирига ўтирдим.

Сочлари силлиқ таралган қиз саҳнага чиқди-да, микрофонга яқин келди: «Азиз меҳмонлар! Ҳозир биз Франческо Розининг «Ошкора қотиллик қиссаси» фильмини намойиш этамиз. У конкурсдан ташқари кўрсатиляпти. Италия ва Франция кинематографчилари яратишган. Картина Канн фестивалида яқинда махсус соврин билан тақдирланган… Ёнимдаги меҳмон фильм сценарийси муаллифи Тонино Гуэрро! (Қарсак янграйди, Гуэрро таъзим қилади). Ушбу фильм буюк ёзувчи, Нобель мукофоти лауреати Габриэль Гарсиа Маркеснинг қиссаси асосида Колумбияда суратга олинган.

Азиз томошабинлар! Залда сеньор Маркес ҳам ўтирибди!..»

Зал олқишга тўлиб кетди. Олдинги қатордагилар ўгирилиб кўз учида Маркесни қидира бошлашди.

—           Ана, ҳув ана у! — деди ёнимда ўтирган йигит ҳаяжонланиб (у болгар экан, буни кейинроқ аниқладим). Мен ҳам юрагим ҳаприқиб:

—           Ҳа, ҳа, кўряпман! — дедим.

Маркес атиги етти-саккиз қатор нарида, зални иккига айирган йўлак четидаги курсида ўтирар эди. У одмигина кўйлак кийган, бўйнига эса шарф боғлаб олган эди. Одамлар таниб қолмасин дебми у ҳам бошини ортга буриб, бошқаларга қўшилиб қарсак чаларди. Лекин уни тезда ўзгалардан ажратиб олишди. «Маркес! Маркес!»—дея хитоблар янгради залда. Фотоаппарат ушлаган беш-олти киши югуриб унинг ёнига боришди, гоҳ чўккалаб, гоҳ тик туриб улуғ адибни суратга тушира кетишди… Кейин уларнинг сафи дастхат ишқибозлари билан «бойиди», Маркесга улар китобу дафтар… тутишар, имзо чекишини сўрашар, у эса мийиғида жилмайганча бу илтимосни бажарарди.

Ёнимдаги йигит ҳам блокнотини олдию адиб томон отилди…

Унинг олдидаги одамлар камайиш ўрнига тобора кўпаярди.

—           Жаноблар, сеньорлар, ўртоқлар! Маркесни холи қўйинглар энди! — дея мурожаат қилди кимдир, ахийри микрофон орқали. — Илтимос қиламан, жой-жойларингга ўтиринглар. Фильм бошланиши керак бўлган вақтдан ярим соат ўтиб кетди-ку, ахир!

Одамлар истар-истамас Маркесдан ажралишди. Чироқлар ўчди ва фильм бошланди: дарё бўйлаб сузиб келаётган кема қишлоққа яқинлашгани сари палубада турган оқсоч, бўйдор киши юрагини ҳаяжон қоплайди… Ниҳоят у соҳилга тушади, қишлоқ оралаб кета бошлайди. Кўпдан бу ерга келмаганлиги шундоқ сезилиб туради. Тўппа-тўғри қабристонга кириб боради ва бир қабрга гул қўяди. Камера кулгиси ўзига росаям ярашиб турган хушбичим йигитнинг сувратини ва суврат остидаги «Сантьяго Носир» ёзувларини бутун экранга олиб чиқади… Сўнгра ўн гулидан бир гули ҳам очилмай умри хазон бўлган шу йигитнинг фожиали ўлими тарихи жонлана бошлайди.

Соҳибжамол Анхела, чиройига барча қишлоқ қизларининг ҳаваси келадиган Сантьяго Носир, Анхелага кўнгил қўйган, маъшуқаси учун ҳар нарсага тайёр шайдойи Роман, қизнинг тошюрак акалари — Носирнинг бўлғуси қотиллари томошабин билан бақамти келишади. Воқеалар, гарчанд жуда секин кечса-да, шу осойишталик тубида бидъат ва хурофотга нисбатан шиддатли бир исён қалқиб турибди.

Фильм Анхела ва Романнинг тақдир тақозосига кўра маҳв бўлган муҳаббатлари, менимча, сентиментал туйғулардан тобора узоқлашаётган ғарблик томошабинларнинг ҳам юрагини жунбушга келтирарди…

Ёш бўлишига қарамай, кино оламида анча танилиб қолган италиялик актриса Орнела Мути Анхела ролини эҳтирос билан ижро этган. Франциялик машҳур актёр Алон Делоннинг ўғли Энтони Делон, Лючия Бозе каби қатор истеъдодли актёрлар фильмда иштирок этишган, етакчи образлардан бирини Жан Мария Волонте яратган. Италиялик бу номдор санъаткор бундан сал илгари Москвада бўлиб ўтган «Ядросиз дунё учун, инсониятнинп омон қолиши учун!» халқаро анжуманида иштирок этган эди. Фестиваль кунлари у билан суҳбатлашишга имкон туғилди. «Маркесдек буюк ёзувчи асари асосида суратга олинган картинада роль ижро этиш ҳам шарафли, ҳам масъулиятли. Фильм муваффақиятини таъминлашга озми-кўпми ҳисса қўшган бўлсам, беҳад бахтиёрман», дейди у.

Фильм давом этяпти-ю, одамлар ҳамон ўгирилиб, Маркесга нигоҳ ташлашади. Мен ҳам қиссаси асосида суратга олинган фильмни у билан биргаликда кўриш имконига эга бўлганимдан ич-ичимда севинаман. Сўнг режа тузаман: картина тугагач, Маркесга учраб, суҳбат учун вақт ажратишини сўрайман.

Фильм оҳанрабодек ҳаммани ўзига тортган, нигоҳлар экранга қадалган эди. Ниҳоят, у тугади. Чироқлар ёнгач, яна қарсаклар янгради, яна ҳаммамиз орқага ўгирилдик, аммо Маркес жойида йўқ эди…

Залдан бирин-кетин чиқа бошлаймиз. Дафъатан ҳайҳотдай вестибюлнинг нариги четида ғуж бўлиб турган одамларга кўзим тушди. «Маркес!» — ана шу фикр миямга яшиндек урилди. Борсам, Маркес эмас, Тонино Гуэрро экан.

Гуэрро адабиёт ва санъат оламида ном қозонган ижодкор. У Федерико Феллинининг болалик дўсти, сценарийнавис, шоир ва рассомдир. Гуэрронинг сценарийлари асосида Феллини, Антониони, Андрей Тарковскийлар анчагина фильм яратишган. Франческо Рози ҳам унча-мунча сценарийнавислар билан ҳамкорлик қилавермайди.

Кинофильмлар яхшию ёмон чиқишида сценарийнавислар улуши катта эканлигини кўпчилик билмайди, сабаби, картиналар ҳақида гап кетганида асосан режиссёру актёрлар тилга олинади. Қолаверса, айрим сценарийнавислар постановкачи-режиссёр соясида қолиб кетаверади, фильм яратилиш жараёнида уларга изн беришмайди ҳисоб. Тонино Гуэро эса, режиссёр минг номдор бўлмасин, тенгма-тенг иш олиб боради.

Гуэрро гоҳ дастхат ёзар, гоҳо расм чизиб, остига имзо чекарди. Дастхат сўровчилар эса шу қадар кўп эдики… «Бўлди, бўлди… Бошқа вақт»,— деди у русчани буза-буза. «Рус тилини билар экан-да», мен қувонаман ва Гуэрро билан суҳбатлашиш пайига тушаман, «Маркес билан учрашишимга балки у кўмаклашар» деб ўйлайман ичимда.

Гуэрро одамлардан зўрға ажралиб эшикка томон юради. Унга етиб олиб: «Янги фильмингиз билан қутлайман. Рости, анчадан буён бундай ажойиб картина кўрмаган эдим», дейман ва ўзимни таништираман. Сўнг мақсадга ўтаман. Интервью беришга рози бўлади. «Русчани яхши билмайман, хотиним тилмочлик қилади. У мени ташқарида кутаётган эди, кетиб қолмаган бўлсин-да», дейди.

Эшикдан чиққан заҳотимиз сочи жингалак аёл бизга рўбарў келади. Гуэрро рафиқаси билан мени таништиргач, «Дўстимиз Тошкентдан экан, сўҳбат учун беш минутча вақт ажрата оламиз-а?», дейди. «Албатта-да», ширин жилмаяди рафиқаси.

Суҳбатимиз анчага чўзилади.

—           Маркес қиссаю романлари экранга чиқишига доимо қарши эди. Шу боис «Ошкора қотиллик қиссаси» асосида фильм яратилганини кўриб, ҳангу манг бўлиб қолдим. Нима, унинг кинематографияга муносабати ўзгардими?

—           Йўқ.

—           Унда қандай қилиб розилик олдингизлар қиссасини экранлаштиришга?

—           Аниқроғи, буни Франческо Рози билади.

—           Габриэль Гарсиа Маркесдек ёзувчининг панжасига панжа уриш, яъни унинг қиссаси асосида сценарий ёзиш асносида нималарни ҳис қилдингиз?

—           Фақат бир нарса — масъулиятни, юксак масъулиятни.

—           Сценарий ёзилишида, фильмнинг суратга олинишида Маркес билан ўзаро ҳамкорлик қандай кечди?

—           Ҳеч қандай.

—           Тушунмадим?

—           Биз ҳамкорлик қилганимиз йўқ. Сценарийни ўқишдан бош тортди у.

— Нега?

—           Мабодо омадингиз чопиб, Маркес билан учрашиб қолсангиз, сабабини ўзидан сўрарсиз.

— Бугун фильмни Маркес биринчи марта кўрдими?

—           Йўқ. Картинани у дастлаб Парижда кўрган.

—           Таассуротлари қандай?

—           Картина унда яхши таассурот қолдирган…

Суҳбатга берилиб, Маркеснинг координатларини сўраш мутлақо ёдимдан кўтарилибди. Ким билади дейсиз, балки у ҳам яширармиди? Ҳар қалай, фильмга тушмасимдан олдин Маркес шу ердами, йўқми, деб ташвиш чекаётган эдим, энди бу иккиланишга чек қўйилди. Аммо мен ахтариб юрганимда у Ватанига кетиб қолса-чи? Яна зиқланаман, «кетмас ҳали», деб ўйлайман ўзимча, шунда ички бир туйғу орқали у билан бари бир учрашишимизни сезаман. Бу сезги, гарчанд мустаҳкам бир пойдеворга эга бўлмаса-да, интервьюга нисбатан сўна бошлаган умидни қайта аланга олдиради. Шу сабаб меҳмонхонага келаману учрашувга ҳозирлик кўраман.

Аввало, Маркесга берилажак саволларни бир-бир назардан ўтказаман. Совғаларни тахтлаб юктўрвага жойлайман. Эртаси кун эса… дастлаб нуфузли устахонага магнитофонни олиб бордим, «тузатишга камида ўн кун кетади. Устига устак, кўпгина керакли қисмлар ҳам йўқ,— дейишди улар,— биласизми, яхшиси, «Сони» фирмаси вакилларига учрашинг».

«Жаноб Арай эшитади. Ҳа, ҳа, «Сони» фирмаси,— деди соф рус тилида, ўзини жаноб Арай деб таништирган япон. Унга аҳволни тушунтирдим,— келинг,— деди у шунда,— қўлимиздан келганича ёрдамлашамиз!»

…Фирма ваколатхонаси Халқаро савдо марказида жойлашган экан. Жаноб Арай — ҳали ёши ўттизга етмаган, миқтигина йигит шарқона илтифот билан кутиб олди: «Тошкентданман денг? Фестивалга келибсиз-да. Қайси киноларни кўрдингиз?..»

Маркеснинг қиссаси асосидаги фильмдан бошқа ҳеч вақо кўрмаганлигимни айтдим. «Маркес улуғ ёзувчи!» деди у ҳаяжон билан. Шу пайт хонага жаноб Арайдан ҳам ёшроқ йигит кириб келди-да, табассум ила сўрашди. «Бизнинг устамиз,— дея таништирди уни жаноб Арай,— қани, беринг-чи магнитофонингизни». Улар магнитофоннинг уёқ-буёғини кўриб, ўзаро бир нарсаларни гаплашишди. Кейин: — Агар малол келмаса, нариги хонага кириб ўтиратурсак. Уста бир иложини топар,— деди жаноб Арай менга қарата.

Қўшни хона кенггина экан, ўртада турган думалоқ стол атрофида эса чиройли стуллар териб қўйилганди. Девор томонда экрани катта антиқа телевизор, унинг ёнида эса…

—           Фирмамизнинг энг сўнгги янгиликларидан бири — компакт кассетали видеомагнитофон,— дея изоҳ берди жаноб Арай,— буниси эса… видеопластинкали приставка,— тортмадан пластинка олиб (ўзимизнинг одатдаги пластинкадан ўта ялтироқлиги билан фарқ қилади), уни жойлаштирди, шу заҳоти экранда рангли тасвир пайдо бўлди.— Эстрада концерти ёзилган. Сиз бемалол кўраверинг, мен ҳозир,— дея чиқиб кетди ва беш минутлардан кейин кофе келтирди.

Ўзбекистон, Маркес, оламда донг таратган «Сони» фирмаси, бу ердаги меҳнат ва турмуш шароитларию техника янгиликлари ҳақида гаплашамиз. Бир пайт уста кириб келади ва жаноб Арайга бир нима дейди. Жаноб Арай менга юзланади:

—           Бизни кечирасиз, магнитофонингизнинг иши кўп экан. Мундай қилсак: уни бизга ташлаб кетасиз, сизга эса,— ўрнидан туриб, у пастки тортмадан яп-янги магнитофон олиб менга узатади,— то фестиваль тугагунича ишлатиб турасиз, унгача сизникини ҳам тузатиб қўямиз, келиб алмаштириб кетасиз.

«СМ—17» маркали бу магнитофон фойдаланишга жудаям қулай, уни чўнтакда ҳам бемалол олиб юриш мумкин эди.

—           Маркес билан учрашишингизга тилакдошман. Ишларингиз ўнгидан келсин. Умид қиламанки, магнитофонимиз ҳам оғирингизни енгил қилади,— дейди хайрлаша туриб жаноб Арай. Мен эса: «Маркеснинг координатларини қандай топиш мумкин?— деб ўйга толаман,— ким менга кўмак беради?» Ва шунда биласизми ким, ўзимизнинг Одил Ёқубов (аниқроғи, бу севимли ёзувчимизнинг «Улуғбек хазинаси» романи) менга ёрдам қўлини чўзди. Подмосковьеда яшовчи ўртоғим — Леонид беш-олти ойча бурун гаплашиб қолганимизда, «мабодо яна Москвага йўлинг тушса, Одил Ёқубовнинг «Улуғбек хазинаси»дан ўзинг билан бир дона ола кел», дея илтимос қилган эди. Тошкентга келгач, асарнинг русча нашрини сўраб-суриштириб зўрға топдим.

Леониднинг уйида телефони йўқ, шу боис Москвага келганимни унга билдиролмадим, лекин ишим бир ёқли бўлса тўғри уникига бораман, деган ниятда ҳамиша китобни ўзим билан олиб юргандим. Штабга келсам тушлик бошланган экан. Тамадди қилгани бориб навбатга турдим, зерика бошлагач, «Улуғбек хазинасипни қўлимга олиб, аллома шоҳ фожиаси тасвирланган саҳифани очиб, нечанчи марта ўқий бошладим.

—           Сизми охири?

Диққатим чалғиб бошимни кўтардим, бир тўда қизларнинг олдида тургани қайта сўради:— Охири?..

Навбат секин-аста силжийди. Ҳамма ўзи билан ўзи овора. Қизларнинг эса оғзи гапдан бўшамайди. Кейин улар бирдан жимиб қолишди, шивир-шивир қила бошлашди. Баногоҳ «Ёқубов!» деган сўз қулоғимга чалинди, қолган гаплари унча эшитилмади. «Одил акани билишар экан-да», ич-ичимдан қувонаман. Шу чоғ боя навбатнинг охирини суриштирган қиз:

—           Кечирасиз, сиз Ўрта Осиёдан эмасмисиз мабодо? — дея сўради.

—           Ҳа, Ўзбекистонданман,— дедим унга юзланиб.

—           Ҳамюрт экансиз-да Одил Ёқубовга. Зўр ёзувчи-да у. Сизга айтсам, анчадан буён «Улуғбек хазинаси»ни ахтариб юрувдим. Агар… малол келмаса, сотинг шу китобингизни менга!— деб қолди у ҳеч кутилмаганда.

—           Рости, бир ўртоғим сўрагани учун… Шунга атаб олиб келувдим,— дедим хижолат чекиб.

—           Тошкентда… Танишларингиздан топилар, унга юборарсиз, мен… Йўқ деманг! — Қиз кўзлари мўлтиллаб илтижо билан тикилди.

—           Сотишга-ку сотмайман-а, лекин… совға қилишим мумкин. Ҳа майли, манг, олинг!— дейман тантилигим тутиб, «Тошкентга боргач, ўзимдаги нусхани почта орқали Леонидга жўнатарман», деб ўйлайман ичимда. Қиз шу қадар севиниб кетадики, «Раҳмат сизга, дейди, мингдан минг раҳмат!» Сўнг ўзини таништиради:

—           Фестивалчиларданмиз, исмим Елена, агар, бирор масалада ёрдамимиз асқотса… хурсанд бўлар эдик!

—           Э, шундайми! Мабодо Маркеснинг координатларини топишда ёрдам сўрасам-чи?

—           Ҳаракат қиламиз,— дейди Елена,— тамадди қилиб бўлгач, биз билан юринг.

Иккинчи қаватга кўтарилиб, ўнгга қараб юрамиз… Қизларнинг аксарияти йўл-йўлакай фестивалнинг турли идоралари, яъни хизматларини ўтаётган хоналарга кириб кетишади. Елена: «Сиз шу ерда тура туринг,— дейди менга ва ўзи таржимонлар хонасига бурилади. Бир оздан сўнг қувона-қувона чиқади.— Мана, Маркеснинг таржимони — Марина Сергеевна Акопованинг телефон номери. Акопова орқали Маркес билан боғланишингиз осонлашар, — дейди бир парча қоғозни менга узата туриб!

Ҳа, ният холис бўлса!..

Шартта меҳмонхонамизга бориб, Акоповага телефон қила бошлайман. Аммо жавоб бўлмайди. Пичадан кейин яна сим қоқаман, яна… Яна, яна…

…Алламаҳалда ниҳоят жавоб беради — эркак кишининг овози, бу Марина Сергеевнанинг турмуш ўртоғи Александр Иванович Седой экан. «Марина ҳали-вери келмайди,— дейди у.— Тошкентдан бўлсангиз, Шуҳрат Аббосовни танирсиз?» «Мен ишлайдиган журналда редколлегия аъзоси у киши. Биз деярли кунора учрашиб турамиз». Александр Иванович Шуҳрат ака билан институтда бирга ўқиган экан. У Шуҳрат Солиҳовичнинг соғлиғи, бугунги ишлари билан қизиқа кетади… Биз бирпасда апоқ-чапоқ бўлиб оламиз. Ниҳоят, мақсадга кўчилади.

—           Маркес билан учрашиш… Ҳақиқатдан ҳам… Аммо дўстимнинг оғайнисига ёрдам бериш менинг бурчим. Марина келса бирор йўлини қидириб топармиз. Сиз эртага кечқурун шу вақтда телефон қилинг,— дейди Александр Иванович.

Кўнглимдаги ниятни юзага чиқаришда боя Одил Ёқубов мухлисининг муҳаббати қанча ёрдам берган бўлса, энди Шуҳрат Аббосов шаъни шундай кўмак бераётган эди. Рости, шундай забардаст ҳамюртларим борлигидан шу қадар фахрландимки, уёқ-буёғи йўқ!

Эртаси кун айтилган вақтда Александр Ивановичга телефон қилдим.

—           Марина айтибди,— деди у,— Маркес рози. Фақат «ўн бешинчи июлдан кейин» дебди. Ҳозир иши роса кўп экан.

Демак, Маркес фестивалнинг охиригача бўлар эканда. Анжуман сўнгида Москвада у яна бир-икки кун қолиши ҳам мумкин. Шуни аниқ биламанки, ҳали бирор мухбир ундан интервью олганича йўқ. Ўн бешинчидан сўнг… менга навбат тегармиди?! Нима бўлсаям, ўшангача гаплашиб олиш шарт. Александр Ивановичга шундай дейман.

—           Гапингизда жон бор. Лекин…

—           Юмушимизни осонлаштирадиган нарса йўқмас,— дейман унга,— бир дўстим билан Маркеснинг «Юз йил танҳоликда» романини ўзбекчага ўгирганмиз. Таржима бултур журналда чиққан. Яқин орада китоб ҳолида чоп этилади. Таржимонига сал мурувват кўрсатар? Марина Ивановна билан бир уриниб кўрмайсизми, а?

— Яхши, эртага бир телефон қилинг.

Эртасига эса…

Эртасига аввало Марказий Кино уйи қошидаги Ёш кинематографчилар клубида СССР ва АҚШ киночиларию олимлари иштирокида шу куннинг энг долзарб муаммолари хусусида ўтказилган баҳсни тинглайман. Тушдан кейин “Россия”нинг қуйи тарафида жойлашган «Зарядье» кинотеатрида фестивалнинг ҳужжатли фильмларини томоша қиламан.

Ёз пайтлари, хусусан, шом сепини ёяётган маҳал Москвада тез-тез ёмғир ёғиб туради. Одатда у бир шовдираб ўтади-кетади. Анжуман ўтаётган кунлар эса мутлақо ўзгача эди: ҳаво бир кун иссиқ, бир кун совуқ, осмонни ҳадеб симобранг булутлар қоплагани-қоплаган, гоҳо эса куни билан майдалаб ёмғир ёғади.

Бугун кечқурун… кинотеатрдан чиқишимиз билан руҳафзо ҳаво бизни оғушига олди. Осмон тиниқ, нилий рангда. Ботаётган қуёшнинг заррин нурлари шафақни қирмизи тусга киритган. «Россия» меҳмонхонаси пештоқида турли давлатларнинг байроқлари сезилар-сезилмас ҳилпирайди.

Анжуман оқшом тароватига байрамона тус бағишлаган. Меҳмонхона олдидаги йўлакларда турли-туман русумда кийинган одамлар. Уларнинг аксарияти диққинафас номерларини холи қолдириб, сайр қилгани атай пастга тушишган.

Шулар орасида баногоҳ Маркесни кўриб қоламан! У қорамағиздан келган бир йигит билан алланарсалар ҳақида гаплашганча айланиб юрар эди.

Уларнинг хиёл ортида икки аёл. Бири кўзимга иссиқ кўринди. Қаердадир суратини кўрганман. Мерседес! Маркеснинг хотини. Иккинчиси новча, тўладан келгани, ҳойнаҳой, ёзувчининг таржимони!

Бор журъатимни тўплаб унинг ёнига бораман, «Салом, Марина Сергеевна!» дейман, у эса ҳайрон бўлиб менга тикилади. Дарҳол ўзимни таништираман.

—           Ҳа, ҳа, эрим сиз ҳақингизда гапирувди. «Юз йил танҳоликда»ни ўзбекчалаштирганмиз денг?

—           Ҳа. Журналда чиқди, нақ учта сонида, улар Маркесга энг яхши совға бўлади, деб опкелганман.

—           Роман учун қанча қалам ҳақи юбордиларинг Маркесга? — ҳеч кутилмаганда савол беради Марина Сергеевна.

—           Рости, рости… аниқ билмайман. Бу иш билан мутасадди ташкилотлар шуғулланади-да. Ишқилиб, анча юборишган чиқар.

—           Олдин аниғини билиш керак. Адабий агентининг айтишича, бизда сўнгги йиллар давомида ёзувчининг кўплаб асарлари чиққан-у, аммо қалам ҳақига келганда… баъзи нашриётлар ғирромлик қилишган. Куни кеча Маркес шу хусусда ёниб-куюб гапирган эди. Агар, сиз ҳам ўша таржима ҳақида айтсангиз… Бу ерда қийин бир муаммо бор шекилли. Уни каттароқ идораларда ҳал қилиш керак… Эрим илтимосингизни етказувди. Тўғри, ўн бешинчидан кейин ҳақиқатда ҳам учрашолмай қолишингиз мумкин. Нима қилдик, а?

—           Ишқилиб, бир иложини топинг!— дейман.

—           Бўлмаса бундай қилсак,— дейди у хиёл ўйга толиб,— эртага соат учларда Маркеснинг номери олдида учрашайлик… Ҳа, ҳа. «Россия»да, ўн еттинчи қават. Беш юзу учинчи хона. Балки ишингиз юришиб кетар. Лекин яна бир бор огоҳлантириб қўяй, таржима хусусида оғиз очмайсиз. Келишдикми?

—           Раҳмат, Марина Сергеевна! Айтмоқчи, Александр Ивановични безовта қилиб юрмай энди, ҳал бўляпти-ку масала. У кишига ҳам миннатдорчилигимни етказиб қўйсангиз.

Эртаси кун — ўн биринчи июлда суратчи иккаламиз айтилган вақтда «Россия» меҳмонхонасининг ўн еттинчи қаватига кўтариламиз. Номер томон ўтаётганимизда: «Қаёққа? Қаёққа?» дея сўрайди навбатчи аёл йўлимизни тўсгудек бўлиб.

—           Беш юзу учинчига, — деймиз биз.

—           Олдин телефон қилиш керак, агар рухсат беришса, марҳамат.

Телефонни ҳеч ким кўтармайди.

—           Ий-е, мана-ку калитлари! Ҳали қайтишмабди. Нариги хонада ўтира туринглар, «соат тўртдан кейин»  дейишган бўлса, келиб қолишар. Одатда роса кеч қайтишади улар. Машҳур одамлар-да! Уёққа таклиф қилишади, буёққа таклиф қилишади… Ўзи юқори қаватларимизда фақат машҳур кишилар қўноқ бўлишади, Расул Ҳамзатов, Чингиз Айтматов…— дейди ғурур билан навбатчи аёл.

Кутиш хонаси шинамгина экан. Деразадан ажиб бир манзара кўзга ташланади. Аммо… «Бордию навбатчи айтганидай, ҳориб-чарчаб кеч қайтишса-чи? Унда, табиийки, интервью ҳақида гап бўлиши ҳам мумкин эмас. Маркес Марина Сергеевнанинг илтимосини рад этган бўлса-чи?»

Бир маҳал йўлакда оёқ товушлари эшитилади. «Келишди шекилли,— дейди суратчи, — хабар ол-чи?»

Ҳа, ўшалар! Маркес билан Мерседес шундоқ ёнимдан ўтиб, номерларига кириб кетишади. Марина Сергеевна эса навбатчи аёлнинг ёнида турибди. Балки навбатчи унга биз ҳақимизда гапираётгандир… У мени кўради-да, кела бошлайди.

—           Биласизми,— дейди у салом-аликдан сўнг,— аниқ бир нарса ваъда қилолмайман. Ҳеч қўлимиз бўшамаяпти ташрифлардан. Мана, ҳозир ҳам академик Велиховнинг ҳузуридан келдик. Ярим соатдан кейин эса министрнинг қабулида бўлишимиз керак. Балки кейинроққа кўчирармиз учрашувни… Кечирасиз, кутиб қолишди. Эрта-индин телефон қилинг, бир йўлини топармиз. У яшин тезлигида номерга кириб кетади. «Марина Сергеевна! Марина Сергеевна!» деганча қолавераман.

—           Нима дейишди? — сўрайди шу пайт хонадан чиққан суратчи.

—           Пича сабр қилинглар дейди, қандайдир министр билан сўзлашаркан ҳозир,— ёлғон гапираман мен, ўзимни зоҳиран хотиржам кўрсатиб.

—           Телефондами? Билмадингми қайси министрлигини? Маданият министри бўлса керак-да, ҳойнаҳой… Тўрт-беш минутда гапи адо бўлади дейсанми уларнинг, чўзилса керак анчага. Юр, ўтира турамиз. Юлдузлар билан учрашишнинг ўзи бўладими. Яқинда Москвага Челентано келганида ундан интервью оламан деб қанча мухбирларнинг она сути оғзига келди-ку. Бу эса Маркес! Маркес!!

«Наҳот шунча оворагарчиликдан сўнг икки қўлни бурунга тиқиб қайтиб кетаверсак? Эрта ҳам, индин ҳам Марина Сергеевна ёрдам беролмаса-чи? Унда нима бўлади?..» Шунда миямга бир фикр келади: ётиб қолгунча отиб қол! Агар, министрликка боришадиган бўлишса, ҳозир албатта қайтиб чиқишади ва ўшанда бирдан «ҳужум»га ўтиш керак. Марина Сергеевна бу қилиғимдан ранжиб, таржима қилишдан бош тортса-чи? Йўғ-э, бўлиши мумкин эмас, ўйлашимча, у менинг тарафимни олади. Маркеснинг ўзи хафа бўлса-чи? Нима бўлса бўлар…

Маркес турган хонадан ғўнғир-ғўнғир овоз эшитилди, сумкамни елкамга осиб, коридорга чиқаман. Зум ўтмай эшик очилади-да, Маркес билан Марина Сергеевна чиқишади. Шунда Маркеснинг олдига ўтиб: «Буэнос диас, сеньор Маркес!» дейман ва қўл узатаман (испан тилида «салом» дегани бу), у қўлимни маҳкам сиқади, нимадир дея гапира кетади. Мен эса гунгу кардай жим туравераман. Маркес ҳайрон. Бир менга, бир таржимонига боқади. Марина Сергеевна олдин хўмрайиб менга қарайди, сўнг хиёл табассум билан Маркесга ниманидир тушунтира бошлайди. «Ўзбек» деганидан англайманки, у мен ҳақимда гапираётир.

Маркес бирдан хахолаб кулиб юборади. «О, ўзбек» ва яна алланарсалар дейди у кифтимга қоқиб, Марина Сергеевна ҳам ўзини зўрға кулгидан тийиб, унинг сўзларини ўгира бошлайди, испанчалаб салом берганимда, Маркес мени ўзининг ҳамюрти деб ўйлаган экан…

Кула-кула лифт томон юрамиз. Маркес юртимиз ҳақида саволлар беради. Мен уларга атрофлича жавоб қайтаришга уринаман. Адибнинг Ўзбекистонга бўлган бундай қизиқишидан бошим осмонга етади.

Гув этиб келган лифт кўзимга балодай бўлиб кўринади, суҳбатимизнинг белига тепади-да у. Улар лифтга чиқишади. «Қани, сизлар ҳам», дея таклиф қилади Маркес суратчи иккаламизни.

Таблога қарасам — ўн учинчи қаватнинг тугмачаси босилган. Демак, министр деганда улар Камшаловни — СССР Кинематография Давлат комитетининг раисини назарда тутишган экан-да (Кинофестиваль давомида Комитет вақтинча «Россия» меҳмонхонасининг ўн учинчи қаватига кўчиб келган ва у бу ерда асосан фестиваль Бош дирекцияси функциясини бажараётган эди).

Биз кўз очиб юмгунча ўн учинчи қаватга тушамиз. Бош дирекция анови ерда, эшиги кўриниб турибди. Маркес қабулга киришидан олдин ниятимни айтиб улгуришим керак. Олдинига пича иккиланаман, сўнг ўзимни тутиб, кўнглимдагини тўкиб соламан.

—           Кутиб туринглар-чи шу ерда, — дейди хиёл норози оҳангда Маркес.

…Ниҳоят, улар чиқишади.

—           Кетдик,— дейди Маркес бизни лифт томон бошлар экан. Унинг авзои дуруст, демак, суҳбатлари анча яхши ўтган.

—           Сумкангиз мунча катта? Нималар солиб олгансиз-а?— сўради у.

—           Ўзбекистондан совғалар опкелувдим сизга!

—           Опкелган бўлсангиз, нега шу пайтгача топширмай юрибсиз, ўзингизни қийнаб? Ахир, юкингиз енгиллашарди-да аллақачоноқ,— ҳазиллашади, унинг ҳазили руҳимизга анча енгиллик бағишлайди.

Маркесларнинг қаватига етиб келганимиздан сўнг, у тўрдаги ойнаванд холлга бошлайди ва «Бу гал сизларни узоқ куттирмаймиз», деб Марина Сергеевна билан номерга киради.

—           Нима деб ўйлайсан, интервью берадимикан?— деб сўрайман суратчидан.

—           Албатта-да,— дейди у ишонч билан,— йўқса, «мени кечиринглар, вақтим зиқ», деб қайтариб юборарди…

Мен ичимда саволларни такрорлаганча хонанинг у бурчагидан бу бурчагига бориб-келаман. Суратчи эса аппаратини текширишга тушади.

Чиндан ҳам бу гал бизни кўп куттиришмайди.

—           Мен энди сизнинг ихтиёрингиздаман,— дейди Маркес.

—           Суҳбатдан илгари, ижозат берсангиз, сизнинг таъбирингиз билан айтганда, юкимни енгиллаштириб олсам.

Сумкадан беқасам тўн, дўппи, қийиқ… оламан. Чопонни Маркеснинг эгнига кийдириб, белига белбоғ боғлаб, бошига дўппи кийдираман.

—           Менга ўлчагандай тикилган экан-а, раҳмат,— дейди у ва мени қучиб олади.

Шу пайт аллақаердан пайдо бўлган Мерседес «ўзбекка айланиб қолган» эрини кўриб, хандон отиб кулади, ҳеч ўзини босолмайди.

Маркес унга мени таништиради.

—           Мерседес,— табассум билан қўлини узатади хоним.

—           Бу сизга, сеньор Маркесга бизнинг миллий овқатлардан ҳам тайёрлаб беришингиз учун.

—           Эҳ-ҳе, зўр-ку!— қизиқиб қолади Маркес ҳам ва улар мен Мерседесга ҳадя қилган «Ўзбек таомлари» китобини (унинг тексти ўзбек, рус, инглиз тилларида эди) бир-бир варақлаб, рангли суратларни кўздан кечиришади.

Пахтагулли чинни товоқдаги паловнинг олтинранг гурунчлари ял-ял товланади. Чиройли қилиб тугилган мантилар, чучвараю варақи сомсалар…

—           Ажойиб таомларингиз бор экан! — дейди Мерседес. — Уларни қандай тайёрлашни албатта ўрганиб оламан. Айтинг-чи, ўзингиз қайси таомни хуш кўрасиз?

—           Паловни. Мана у, — дея расмни кўрсатаман.

—           Па-лав, — дея жилмайиб такрорлайди Мерседес.

—           Бошлаймизми, — дейди Маркес дўппи билан қийиқни хотинига узататуриб.

Биз тўрдаги диванга ўтамиз. Маркес билан Марина Сергеевна мени ўртага олишади. Шу пайт Мерседеснинг: «Ҳей, менга қаранглар! Ярашдими?» — дегани эшитилади. Биз ўгирилиб қараймиз-да, кулиб юборамиз: у бошига дўппини қўндириб олган, белида — белбоғ. «Мен ҳам ўхшадимми ўзбекка?» деб сўрайди шўхлик қилиб.

Унинг бу ҳазили, сезиб турибман, Маркесга чексиз завқу шавқ бағишлайди.

—           Шарққа муҳаббати чексиз бунинг! — дейди у. Мерседес эса: «Майли, сизларга халақит бермай», деб нариги хонага кириб кетади. — Шарқнинг, айниқса, Бухоронинг гиламларини Мерседес жудаям ёқтиради, — дейди Маркес гапида давом этиб, — шундай гиламлардан коллекция қилган, боқиб тўймайсан уларга. Ҳар бири қойилмақом санъат асари! Шу қадар нафиски!..

—           Диди ўткир экан-да рафиқангизнинг, — дейман.

Шунда Маркес:

—           Меники-чи? — дея ҳазиллашади. — Ахир ҳаммаям тополмайди-ку шундай нозик дидли аёлни.

Маркес билан Мерседеснинг иноқлиги, улар орасидаги ўта самимий дўстона муносабат ҳақида кўп эшитган эдим. Мана, бунга ўзим ҳам гувоҳ бўлиб турибман.

Маркесга суқсурдек икки ўғил ҳадя этган бу аёл ҳаётнинг барча ғаму аламини, шодлигу қувончини эри билан тенгма-тенг баҳам кўриб келаётир. Адиб асарларининг дунёга келишида унинг ўзига яраша ҳиссаси бор. Маркес «Юз йил танҳоликда» романини ёзишга ўтиришдан аввал, бор бисоти — машинасини сотиб, пулни хотинига беради-да: «Олти ойда романни ёзиб тугатаман. Унгача шу пул етар», дейди. Асарнинг ёзилиши бир ярим йилга чўзилади. Пул тугаб, йўқчилик зиқлантириб турса-да, Мерседес оғирликни зиммасига олиб, роман битгунча эрини безовта қилмайди…

—           Очиғини айтсам, — дейди Маркес, — ёзувчига хотин бўлиш ҳамма аёлнинг ҳам қўлидан келавермайди. Мерседеснинг мен туфайли кўрмаган азоби қолмади. Энди бу ёғи роҳат-фароғат дейсизми? Қаёқда!..

Шуни таъкидлаш керакки, Маркес оилапарвар. «Аслида менинг энг яхши асарларим китобларим эмас, ўғилларимдир. Баъзан шундай пайтлар бўладики, уйга таъбинг тирриқ ҳолда қайтасан. Лекин мен буни на рафиқамга, на болаларимга билдираман.

…Менинг бош вазифам — оталик.

…Бизникида ёзилмаган бир ақида мавжуд: оиламиз аъзолари олдидаги ҳар бир муаммони, албатта, тўртталамиз биргалашиб ҳал қиламиз».

Магнитофоннинг лентаси бир маромда айланади. Суратчи аппаратини тинимсиз чиқиллатиб, гоҳ у, гоҳ буёққа ўтади.

Маркес гапира туриб суҳбатдошига тик боқади. Унинг тийрак, каттакон кўзларида гоҳо қалбни сиқиб юборадиган айёрлик аломати, гоҳ меҳр учқунлари жилва қилади.

«Испан истилочилари барча бойликларимизни талаб кетишди, аммо улар бизга — ўзлари сезмаган ҳолда — энг катта хазина — испан тилини қолдиришди», деб ёзган эди Пабло Неруда.

Айтишларича, қадимий испан тили Испанияда эмас, ҳануз Лотин Америкасида сақланиб қолган. Испан тили ўта мусиқавий. Бу тилнинг ҳақиқий жозибасини ҳис этиш, камалакдек жилва қилишини туюш учун лоақал бир маротаба Маркеснинг суҳбатида бўлиш кифоя. Унинг овози ўта майин, хушоҳанг.

Суҳбатимиз оғир бир саволдан бошланди, режамга кўра бу охирги савол эди аслида, хаёлимда кўп айланганиданми, бошқа сабабларданми, ишқилиб, дабдурустдан шундай дебман:

—           Сеньор Маркес, Сиз ҳақингизда гап очилса, баъзилар у ҳозир шу қадар юксакликка чиқиб олганки, энди ижоду адабиётдан кўра кўпроқ пул ва шуҳрат қизиқтиради, дейишади…

—           Бундай деб фақат иғвогарларгина айтиши мумкин. Баландга чиққан одам, қайтиб тушиши ҳақидаям ўйлаб кўриши керак. Инсон қанча тепага чиқса, тушишда шунча кўп лат ейди. Шунинг учун мен ерда юришни афзал кўраман. Пул масаласига келсак, кам эмас пулим. Лекин у ижодимнинг равнақига хизмат қилади, холос. Пул ҳеч қачон менинг юрагимни забт этолмайди. Мен ўзимни пулга эга бўлган камбағал ҳисоблайман ҳамиша. Тан олиш керакки, адабиётга илк қадам ташлаётганимда фақат шуҳрат учун, мени кўпроқ яхши кўришлари, тобора кўпроқ ҳурмат қилишлари учун ёзар эдим. Ёзувчилик машҳурликнинг кетидан қувиш эмас, балки қалб даъвати эканлигини кейинчалик англадим.

—           Илк ҳикояларингизни қачон ёза бошлагансиз?

—           Ўқишу ёзишни билмаслигимдан анча илгари.

— ?!

—           Мен ёзишу ўқишни билмасимдан аввал расм чизишни ўрганиб олувдим, дастлабки ҳикояларни расмлар ёрдамида «ёзганман».

—           Ёзувчиларни асосан истеъдодлар ва истеъдодсизлар тоифасига ажратиш мумкин. Аммо Сиз уларни кандайдир бошқа тоифаларга ажратар зкансиз?

—           Тўғри, ёзмайдиганлар ва ёзадиганлар тоифасига ҳам бўлинамиз биз. Ажабланарлиси шундаки, давраларнинг тўри ёзмайдиган ёзувчиларники бўлади, ҳамиша. Ҳозир аксар жойларда бу русумга киряпти — бирор кишининг ёзувчи деган номи бўлса — бас, қандай ижодкорлигидан, ҳатто анчадан буён кўлига қалам олмай қўйганидан қатъи назар, сажда килгудек бўлишади. Ёзадиган ва ёзгандаям зўр ёзадиган ёзувчи эса элга кам кўринади. Чунки у мудом ижод билан машғул бўлади-да.

—           Ёзувчилар борки, бир бет нарса ёзиш учун жуда кўп коғоз сарфлашади. Биз — ўзбекларнинг Абдулла Қаҳҳор деган талантли адибимиз ана шундай ижодкорлардан эди…

—           Биласизми, бир марта ўн икки бет ҳикояни ёзиш учун ярим мингта қоғоз сарфлаган эдим… Одатда, электромашинкада ёзаман. Иш жараёнида жумла кўнгилдагидек чиқмаса ёки бирор сўз ўрнига тушмаса, устидан ўчирмайман, тоза қоғоз олиб, бир бошидан бошлайман.

—           Агар мумкин бўлса, ижодий жараёнингиз билан таништирсангиз.

—           Ёшим ўтган сари ёзиш тобора оғирлашаётганлигини сезяпман. Ёшлигимда, газетада ишлаб юрганимда, ишдан кейин қолиб, ярим кечагача ижод қилар эдим. Ҳатто бир ўтиришда ҳикоя ёзиб ташлаган пайтларим бўлган. Энди эса… агар куни билан ярим бет, нари борса бир бет ёзсам (эртасига қайта ишланмайдиган пишиқ-пухта қилиб, албатта), қувониб кетаман.

Иш тартибим куйидагича: эрталаб соат олтида ўриндан тураман. Икки соат мутолаа қиламан. Соат тўққизларда машинкага ўтириб, то иккигача ишлайман. Дам олиш куни мутлақо йўқ менда.

Ишга киришишдан олдин соқол оламан, ўзимни тартибга келтираман. Одатим шунақа. Бунга сабаб, мен ўқиган коллежда тартиб қаттиқ эди: эрталаб бешда турардик-да, ҳовлига чиқиб, муздай сувга ювинардик. Дарсга эса пиджак кийиб, галстук тақиб борардик.

—           Ҳар бир асарингизни қиёмига етказиш учун қанча вақт сарфлайсиз?

—           Ёзувчининг бирор асарини ёзиш учун қатъий бир муддат белгилаши кулгили, албатта. Асарнинг мукаммаллашуви осон кечмайди, шунга яраша вақт кетади. Масалан, «Мустабиднинг паймонаси»ни етти йилда ёздим. Унинг икки вариантидан воз кечишга тўғри келган…

—           Сизнинг «бўш поэзия адабиётга жуда керак» деган фикрингизни қандай тушунмоқ лозим?

—           Адабиёт ишқибозларининг кўпи мураккаб шеърларни дафъатан тушунишмайди. Шу боис улар мундайроқ шеърларни ўқишади. Ва кўпчилиги, ана шу шеърлар ёрдамида поэзия оламига киради, яъни маълум тажриба орттиришади. Худди шу тажриба эса уларга чинакам поэзия эшикларини бир-бир очишда, унинг моҳиятига тобора чуқурроқ кириб боришда асқотади.

—           Ёзаётганларингизни бошқаларга кўрсатасизми?

—           Йўқ. Адабий меҳнат бу ўта шахсий иш. Ёзувчи ижод жараёнидаги барча муаммоларни фақат ёлғиз ўзи ҳал қилиши керак, бу борада ҳеч ким унга четдан туриб ёрдам бера олмайди.

—           Ҳар бир ижодкор кимнингдир таъсирида бўлади…

—           Ҳа, бўлади. Лекин ёзувчи ҳеч кимга ўхшамаслиги лозим. Мен ўзимга ёқадиган ёзувчилар, айниқса, Фолкнер таъсиридан қочишга доимо ҳаракат қиламан.

—           Сизнингча, ёзувчининг сиёсий вазифаси нимадан иборат?

—           …Яхши ёзишдан. Ёзувчидан ижодини қуруқ сиёсий қуролга айлантиришни талаб қилиш нотўғри. Ғоявий тайёргарликни ўтаган ижодкорнинг қатъий сиёсий позицияси бор экан, истаса-истамаса, буларнинг бари унинг асарларида ўз аксини топади.

—           Маълумки, Лотин Америкасида романчилик анчадан буён тараққий этиб келаётган бўлса-да, кўпчиликнинг қизиқиши суст эди. Сўнгги йилларда унга эътибор шунчалик ошдики, ҳозир на Сизнинг, на бошқа ҳамюртларингизнинг китобларини дўкондан топиб бўлади… Лотин Америкаси насри, хусусан, романларининг оламшумул довруғи Сизнинг назарингизда, нима билан изоҳланади?

—           Ҳақиқатда ҳам романчилигимиз катта тарихга эга. Олтмишинчи йилларда Лотин Америкаси адабиётида кучли портлаш юз берди (унинг туб моҳиятини танқидчилар ҳозиргача билишолмай гаранг). Бу портлашнинг акс-садоси дунёдаги барча адабиётларда ўз аксини топди ва топмоқда. Гарчанд нокамтарлик бўлса-да, шуни таъкидламоқчиманки, ушбу портлаш менинг «Юз йил танҳоликда» романимдан бошланди. Бундан бахтиёрман, албатта. Бунгача Рульфонинг, Алехо Карпентьернинг кўплаб романлари босилиб чиққан, ўзим ҳам бирмунча асарлар ёзган эдим. Лекин… «Юз йил танҳоликда» эълон қилингачгина одамларнинг диққати бирдан бизга жалб бўлди, улар Лотин Америкаси романининг моҳиятини илғай бошлашди. Бошқача қилиб айтганда, биз керакли нишонга уриб, ўқувчиларни ўзимиз томонга оғдириб олдик.

Илгарилари асарларимиз кам таржима қилинса, таржимонлар энди бизни тинч қўйишмас эди. Олдинлари «Китобларимизни чоп этинглар» деб ноширларга биз ялинсак (масалан, менинг «Барги хазон» деб аталган қиссам ёзиб бўлингач, уч йилдан сўнг босилиб чиққан) эндиликда ноширларнинг «ҳужуми»дан гоҳ шкафнинг ортига, гоҳо каравотнинг остига яширинадиган бўлдик.

Лотинамерикалик китобхонлар ақлдан озишган шекилли, йўқса улар ўз ҳамюртларининг китобларига шундай катта муҳаббат қўйиб ўқишармиди, дея ҳеч нарсага тушунмай, ҳайратдан ёқа ушлашарди ноширлар. Лекин, табиийки, улар бундан хурсанд, чунки босиб чикаришаётган китоблари пешма-пеш сотилардида. Шундан руҳланиб, бор асарларни (яхшими, ёмонми, бари бир) кўр-кўрона босишди ҳам. Окибатда кўпининг бозори касодга учради. Энди улар қайси ёзувчининг асарини ва қанча нусхада чоп этишни яхши билишади…

Маркес «Юз йил танҳоликда» романини 1967 йилда ёзиб битиради. Оилалари қарзга ботган, ҳамма умид ана шу асардан келадиган маблағда эди. Аммо нималар кутяпти уни олдинда? Мерседес романнинг қўлёзмасини почта орқали «Сур американа» нашриётига жўнатар экан, асосан шу ҳақда ўйларди.

…Нашриёт романни атиги… саккиз минг нусхада босиб чиқарди. Нашриёт мутасаддиларининг наздида, бу китобга шу тираж ҳам кўпдек туюлган, сотилмай қолиб кетишидан чўчишган. Роман бир ҳафтадаёқ тарқалиб кетди! Шоша-пиша иккинчи тираж чиқарилди. Бу ҳам яшин тезлигида тарқалди. Энди романнинг дунё бўйлаб салб юриши бошланди. Хорижий мамлакатларда унга бағишлаб тоғ-тоғ монографиялар, мақолалар эълон қилинди.

…Николас ёшлигида одам ўлдиришга мажбур бўлади… Гарчи қишлоқ аҳли унинг ёнини олган бўлса-да, у ич-ичидан эзилади, қўлида жон таслим қилган одам кўз олдига келаверади, охири, бу азобларга чидай олмай, оиласи билан қишлоғидан чиқиб кетади, бориб янги қишлоққа асос солади…

Колумбиядаги гражданлар урушининг фаол иштирокчиси, истеъфодаги полковник Николас Маркес невараси Габо билан Аракатака қишлоғининг кўчалари бўйлаб тез-тез сайрга чиқади. Улар Шимолий Американинг «Юнайтед Фрут» компаниясига қарашли банан плантацияларига ҳам боришади.

Бобо ва набира компаниянинг Маконда деб аталадиган посёлкачаси ёнидан ҳам ўтишади, албатта. Макондада компаниянинг идора хизматчилари ўз оилалари билан истиқомат қилишади. Шинам ва озода уйлар, гулларга бурканган йўлкалар, сувлари ложувард бассейнлар… Атрофи темир панжаралар билан ўралган бу сўлим гўшада одамлар тотли ҳаёт кечиришарди.

Аракатакада бўлса… Қишлоққа — компаниянинг чексиз-поёнсиз бананзорларида ишлаш, беқиёс бойлик тўплаш умидида турли жойлардан турли-туман одамлар келишганди. Жуда кўп эди улар. Келгиндилар орасида қаллоблар ҳам, қартабозлар ҳам, фоҳишаю афсунгарлар ҳам топиларди. Компания ишчилари якшанба кунлари, тўйиб ичиб олишгач, қоғоз пулларни ёқиб Кумбиамба рақсига тушишар эди.

Полковник Николас Маркес қишлоғининг тинч ҳаётига раҳна солаётган қўли узун компанияга нафратини неварасидан яширмас, ишчиларга қилинаётган зуғум, шунингдек, гражданлар уруши хотираларини гапириб берарди.

Иримчию фолбинлар макони Гуахиро ярим оролида дунёга келган бувиси донья Транклиана эса Габони болалигининг сеҳрли оламига чорлайди.

Габриэль Гарсиа Маркес Аракатака қишлоғида туғилиб, саккиз ёшга киргунича шу ерда яшаган, кейин уларнинг оиласи кўчиб кетишган эди.

Габо бобосию бувисининг ҳикоялари, қишлоғи ҳақидаги таассуротларини юрагининг қатида сақлаб юрарди доим. Ва бир куни — бобонинг кўҳна иморатини сотиш учун Аракатага борган онаси уни ҳам ўзи билан эргаштиради.

Банан компанияси Аракатакадан фойда унмай қолгач ташлаб кетган, бир вақтлар гуллаб-яшнаган қишлоқ файздан кетган эди.

Онаси собиқ қўшнилари — кекса аёллардан бирини кўргани дорихонага ҳам киради (у ўша ерда ишлардида). Икки аёл кўзига ёш олиб, Аракатаканинг аччиқ қисмати тўғрисида суҳбатлашиб, юракларини бўшатишади.

Ана ўшанда Габони болалик хотиралари — бобосининг ҳикоялари бирдан тўлқинлантириб юборади. Унда буларни ҳикоя қилиб бериш истаги туғилади: «Қатлга маҳкум этилган полковник Аурелиано Буэндиа девор остида туриб, ўзига ўқ узишларини кутаркан, отаси муз парчасини кўрсатишга олиб борган ўша олис оқшомни эслайди». «Юз йил танҳоликда» романининг бу илк жумлалари худди ўша кезлари ёзилган эди. Ўшанда ўн етти ёшли Габриэль Маркес бу жумлалардан нарига ўтмади — романнинг залворли юкини кўтара олмаслигини, бунинг учун тажрибасию билими етмаслигини ҳис қилди. Орадан йигирма бир йил ўтгач, бир неча китоблари нашр этилган, дунёнинг қарийб ярмини айланиб чиққан ёзувчи асарини қолган жойидан давом эттирди ва бутун жаҳонга овоза бўлиб кетган китоб — «Юз йил танҳоликда»ни ёзиб тугатди.

Романдаги бош қаҳрамонлардан бири — полковник Аурелиано Буэндиа. Унинг прототипи — Маркеснинг бобоси, албатта. Йўқса, унинг ўлими ёзувчини шу қадар ларзага солармиди? Бу ҳақда у шундай хотирлайди:

—           Полковник Аурелиано Буэндианинг ўлимини, аниқроғи, уни ўлдиришим лозимлигини билардим. Ниҳоят, ўша соат келди ҳам… Мен иккинчи қаватга — хотинимнинг ёнига кўтарила бошладим. Аъзои-баданим дир-дир титрайди. Мерседес менга бир қарашдаёқ ҳаммасига тушунди. «Нима, полковник ўлдими?» деб сўради у. Мен эса индамай ўзимни ўриндиққа ташладим-да, ўпкам тўлиб йиғлаб юбордим…

—           Сеньор Маркес, романингиз бизнинг китобхонлар томонидан ҳам катта қувонч билан кутиб олинди. У кўнглимизга яқин бўлиб қолди. Асарнинг аксар қаҳрамонлари қайсидир жиҳатлари билан ўзбекларга ўхшаб кетади. Китобда тасвирланган айрим воқеа-ҳодисалар эса бизнинг қишлоқларда бўлиб ўтгандек туюлади. Унинг руҳи ҳам бизга яқин…

—           Мамнунман. Айтинг-чи, шахсан сизга китобимдаги қайси образ кўпроқ ёқади? — гапимни бўлиб сўрайди Маркес.

—           Урсула!

—           Нега?

—           Нимаси биландир у менинг онамга ўхшайди. Ким бўлган унинг прототипи?

—           Маълум бир прототипи йўқ. Лотин Америкаси аёллари, оналарининг йиғма образи у.

—           Деярли ҳамма асарларингизда диктаторлар…

—           Бор. Гап шундаки, Лотин Америкасида бениҳоя кўп диктатор ўтган. Ҳозир ҳам кам эмас улар. Аксарият регионлар инсониятга кўпгина талантли рассом, ёзувчи, ҳайкалтарош, музикачию олимларни етказиб бераётир. Биз эса ўз диктаторларимиз билан «машҳурмиз». Эҳ-ҳе, улар не куйларга солишмаяпти халқни… Шунинг учун ҳам мен доимо диктаторларга қарши курашганим-курашган.

—           Эсингиз дами, Пиночет Чилида тўнтариш қилганида Сиз…

—           «Пиночет давлат бошида турар экан, ҳеч нарса ёзмайман», деб айтувдим. Лекин кейинчалик шуни англадимки, агар, ёзмай юраверсам, бора-бора ёзишни эсимдан чиқариб қўяман экан. Шу сабаб, қайтанга яхши-яхши асарлар ёзсам, Пиночетга кўпроқ зарар келтиришим мумкин, деган хулосага келдим. Ҳа, мен Пиночет билан бўлган бу курашда мағлубиятга учрадим. Ёзувчининг ҳаёти кўпроқ мағлубиятлардан иборат ўзи. Аммо мен учун муҳими — энг сўнгги, ҳал қилувчи курашда ғалабага эришишдир.

—           Дейлик, Сизни Колумбияга президент этиб тайинлашганларида, аввало нима қилган бўлардингиз?

—           Энг яқин сиёсий консулхонага жуфтагимни ростлаб қолардим.

—           Нега?

—           Чунки ҳокимиятни ёмон кўраман. «Ҳокимият одамни йўлдан оздиради, мутлак ҳокимият эса йўлдан мутлако тойдиради» деб жудаям топиб айтишган. Иккинчидан (бу жиддийроқ сабаб), менда раҳбарлик лаёқати йўқ.

—           Лотин Америка киноси Фондига президент қилиб сайлашганларида рози бўлгансиз-ку?

—           Жон жойимдан ушладингиз-да… Менинг бу ишга кўнишимнинг муҳим сабаби бор. Очиғини айтсам, махсус адабий маълумотга ҳам эга эмасман ва ҳатто ислан тили грамматикасини ҳам дуруст билмайман мен. Аммо кино… Мен уни профессионал даражада ўрганганман — Римдаги киномарказда режиссура ва сценарийнависликка ўқиганман. Бир сўз билан айтганда, кинони мукаммал тушунаман, шунинг учун ҳам унинг ривожига амалий ёрдам бериш қўлимдан келади.

—           Фонднинг бугунги ишлари ҳақида гапириб берсангиз?

—           Ҳозир Лотин Америкаси киноси танг бир аҳволни бошидан кечиряпти. Фильмлар ишлаб чиқариляпти-ю, афсусни, Лотин Америкаси давлатларида ўз фильмларимизнинг томошабинлари йўқ ҳисоби. Кейин, картиналарни кўнгилдагидек намойиш этадиган жойлар ҳам етишмайди. Асли кинематографиянинг, кинопрокатнинг ҳам Лотин Америкасига ҳеч қандан дахли йўқ, номиллий монополияларнинг қўлида улар. Бизнинг санъатимиз тақдири уларни заррачаям ташвишлантирмайди. Миллий киномиз мавқеини тиклаш пайти аллақачоноқ келган. Биз шу режани амалга ошириш мақсадида бундан бир йил бурун Лотин Америкаси кинематографчилари комитетини ташкил этдик. Комитет эса, ўз навбатида, янги Лотин Америкаси Фондини тузди. Унинг штаб-квартираси Гаванада жойлашган. Регионимизнинг ўн тўртта шаҳрида Фонднинг филиаллари очилган.

Биз йилига саккизтадан ўнтагача картина суратга оламиз. Аммо мени бир нарса — фильмларимизнинг тақдири ташвишга солади. Бизда фильмофонд, яъни картиналар архиви йўқлиги учун ҳам уларни узоғи билан, айтайлик, 15—20 йил сақлаш мумкин, холос. Кейин эса… Ҳар бир фильм катта маблағ, оғир меҳнат эвазига вужудга келади-ку, ахир. Бундан ташқари, у хотира, этнографик хотира ҳам ҳисобланади. Фильмлар изсиз йўқолиб кетаверса, унда нима кераги бор уларни яратишнинг, унда нима зарурати бор турли-туман фестиваллар ўтказишнинг? Шунинг учун ҳам фильмофонд бизга сув билан ҳаводек зарур.

—           Сизлар қандайдир мактаб ҳам очибсизлар?

—           Қандайдир эмас, Лотин Америкаси кино ва телевидение мактаби. Шундай мактабни ташкил этиш менинг азалий орзуйим эди. Бу орзунинг амалга ошиши учун кўп жойларга югурдим, кўпгина идораларнинг эшигини қоқдим (бўш вақтларимда эса романлар ёзиш билан шуғулландим). Охири, Куба раҳбарлари қўллаб-қувватлаб, маблағ ажратишгач, ишимиз юришиб кетди.

Мактабимизда асосан режиссёру сценарийнавислар тайёрланади. Мен мактабда «Ҳикоя қандай қурилади?» мавзуида семинар олиб бораман. Унинг тингловчилари билан ишлаш бирмунча мураккаб муаммолар туғдирмоқда. Боиси шундаки, улар маълум тажриба тўплашган; бу ерга келмасидан олдин икки-учтадан сценарий ёзишган, икки-учта фильм яратишган, бир сўз билан айтганда, улар аллақачоноқ шаклланишган, кўплари бир қолипга тушиб қолган. Энди бу қолипни бузишнинг иложини топиш осон эмас.

—           Бу масалани ҳал қилишнинг наҳотки йўли топилмаса?

—           Бор, албатта. Эндиги йил январдан бошлаб мен семинаримга энг чекка қишлоқлардан, умрида на телевизор, на кино кўришган тўққиз ёшли ўн нафар болани қабул киламан. Табиийки, олдин уларнинг лаёқатини синаб кўрамиз. Бундай тингловчиларнинг қандай шаклланиши эса фақат бизга боғлиқ бўлади.

— Кинематограф билан адабиётнинг ўзаро ҳамкорлиги борасида фикрингиз кандай?

—           Ҳозир кино қай бир даражада адабиётга тобе. Чунки режиссёрлар доимо пишиқ-пухта сценарийга, демакки, ёзувчининг кўмагига муҳтож. Аслида эса кино тамомила мустақил бўлмоғи, яъни режиссёр ўзгалар тўқиган воқеаларга ҳадеб мурожаат қилавермаслиги, балки юрагидаги дардни ифодалай билиши керак. Аксарият ҳолларда кино билан адабиёт ҳамкорлиги никоҳлари омадсиз бўлса-да, бу ҳолни бегоналарга билинтирмай, усталик билан яшаб келаётган баъзи эру хотинлар ишига ўхшайди.

—           «Ошкора қотиллик қиссаси»ни томоша қилишга муяссар бўлдим. Фильм зўр ишланган. Лекин, биласизми, то ўз кўзим билан кўрмагунимча, у Сизнинг қиссангиз асосида эканига ҳеч ишонгим келмади.

—           Сабаб?

—           Чунки Сиз кино учун фақат ҳикояларингизни берардингиз, холос. Повесту романларингизга келганда эса… Демак, энди режиссёрларни роса хурсанд қиларкансиз-да? Балки «Юз йил танҳоликда»ниям экранда кўрармиз ҳали?

—           Ҳеч қачон кўрмайсиз, чунки минг уринишса-да, уни экранлаштиришга йўл қўймайман. Романни ўқиганлар унинг қаҳрамонларини тасаввурида турлича талқин қилишади. Масалан, боя ўзингиз «Урсула онамга ўхшаб кетади», дедингиз. Айримлар бўлса уни ўз аммасига, бошқалар опасига ўхшатишларини кўп эшитганман. Агар, бордию роман фильмга айлантирилса борми, каҳрамонлар экранда қандай талқин қилинган бўлса, томошабин шуурида шундайлигича қолиб кетади. Шунинг учун ҳам уни экранлаштиришларига рухсат бермайман.

—           Унда нега «Ошкора қотиллик қиссаси»га…

—           Рости, бунга дўстим Франческо Розининг улкан истеъдоди, одамийлик хислатлари сабаб бўлди. Лекин онт ичаманки, на у ва на бошқа режиссёрлар «Юз йил танҳоликда»га рухсат олишолмайди.

—           Ўтган куни Тонино Гуэрро билан фильмларингиз хусусида суҳбатлашганимизда, у «Маркес бизнинг ишимизга мутлақо аралашмади» деб қолди. Асарингиз асосида тайёрланган картинанинг яратилишига бу қадар лоқайд қарашингизнинг боиси нима?

—           Китобнинг фильмга айланиши қийин жараён. Режиссёр ёки сценарийнавис унга, албатта, ўз тазйиғини ўтказади. Буни ўз кўзи билан кўриб турган ёзувчи чидай олади дейсизми! Натижада: «Уёғи ундай бўпти, буёғи бундай бўпти» қабилидаги эътирозлар, зиддиятлар келиб чиқади. Аввало шундай ҳол содир бўлмасин деб уларнинг ишига аралашмадим. «Агар қўшиладиган бўлсам,— дедим Франческо Розига,— тортишувлар бошланиб, улар муттасил давом этиши, охироқибатда иш тўхтаб қолиши ҳеч гап эмас». Иккинчидан, асарингни киночининг қўлига топширдингми, унга тўлиқ ишониш керак, айниқса, Франческо Розидек катта санъаткорга. Қисса мен кутган даражадаги фильм бўлганлигидан шодман.

— Кинематограф билан ҳамкорликни давом эттирасизми?

—           Ҳамкорлигимиз кучаяди ҳали. Энди атай кино учун асарлар ёзиш ниятим бор.

—           Сеньор Маркес, Тошкентда Осиё, Африка ва Лотин Америкаси мамлакатлари кинофестивали ўтиб туришидан хабарингиз бўлса керак?

—           Ҳа, биламан. Тошкентда ўтаётган ҳар бир фестиваль тараққийпарвар мамлакатлар кинематографияси ривожига муносиб ҳисса қўшаётир.

—           Еттинчи Тошкент киноанжуманида Сизнинг «Тул Монтьель» ҳикоянгиз асосида тайёрланган фильм намойиш этилди. Чилилик кинорежиссёр Мигель Литтин суратга олган бу картина — ҳали-ҳали эсимда — томошабинларда катта қизиқиш уйғотганди. Келаси йил баҳорда галдаги фестиваль бўлади. Тошкент фестивалига ташриф буюрмайсизми? Шу баҳонада, Самарқанд, Бухоро ва Хива шаҳарларидаям меҳмон бўлардингиз.

—           Тошкентда бир марта бўлгандим, шаҳрингизга яна ташриф буюриш ниятим йўқ эмас. Чунки ўшанда уни тўйиб томоша қилолмаганман.

—           Қачон бўлувдингиз Тошкентда?!

—           Бундан анча илгари. Дўстим Фидель Кастро билан бирга бир ёққа боратуриб Тошкентда тўхтаб ўтганмиз. Туғилганимдан буён қадамим етган энг олис нуқта — сизнинг юртингиз бўлади. Тошкент менга сирли ва жозиб туюлган. У ҳозиргина қурилган, айни пайтда ўта қадимий шаҳарга ўхшаб кетади. Қани, яна қандай саволингиз бор?

—           Агар, совет ёзувчилари ва шоирларидан кимларгадир Нобель мукофоти бериш масаласини ҳал қилиш бевосита Сизга топширилса, кимларга раво кўрардингиз уни?

—           Шу саволингизни бежавоб қолдирсам, Совет Иттифоқидаги ёзувчию шоирлар ичида дўстларим кўп. Агар бирини айтмай, иккинчисини айтсам, мендан хафа бўлишлари мумкин.

—           «Маркеснинг қаҳрамонлари асосан қариялар» дея тез-тез таъкидлашади танқидчилар. Лекин, назаримда, Сизнинг аксарият қаҳрамонлрингиз ёшлар. Масалан, «Ошкора қотиллик қиссаси» персонажларининг ёши йигирмадан ҳам ошмайди. Умуман, Сиз ҳозирги ёшлар ҳақида қандай фикрдасиз?

—           Ёшларда ҳаётга, меҳнатга бўлган қизикиш тобора ортяпти. Улардаги шижоат ва ташаббускорлик, мардлик ва жасурлик каби хислатлар мени чексиз севинтиради. Саксон бешинчи йилдаги Мексика зилзиласида кўпчилик ёшлар ўз ташаббуслари билан қутқарув бригадалари тузишиб, юзлаб одамларнинг ҳаётини сақлаб қолишди, минглаб одамларга ёрдам беришди. Бундай оловқалб ёшлар ҳамма мамлакатларда бор!

—           Боя Сизнинг олдингизга келаётиб эшитиб қолдим, бугун, яъни ўн биринчи июль куни ер юзида беш миллиардинчи одам туғилар экан. Унга нима истаклар билдирасиз?

—           Ҳа, хабарим бор. «Беш миллиардинчи одам» номини оладиган чақалоқ қайси мамлакатда туғилмасин (балки туғилгандир ҳам), соғ-омон ўссин, бахтли бўлсин ва йигирма иккинчи асргача умр кечирсин!

—           Мана, суҳбатимиз ҳам ниҳоясига етди.

—           Энди бизнинг номерга бир кириб ўтсаларинг,— таклиф қилади Маркес…

Каттакон стол атрофида Мерседес бизни табассум билан кутиб олади.

Бу ердаги суҳбат бояги суҳбатга уланиб кетади. Аммо энди эру хотин кўпроқ мени саволга тутишади. Саволлар эса, асосан, Ўзбекистон хусусида. Улар бизнинг маданиятимиз ва санъатимиз, урф-одатларимиз билан қизиқишади. Гап тағин халқаро Тошкент кинофестивали устида борганида, уларни яна бир бор шаҳримизга таклиф қиламан. «Москвадан Тошкентгача неча соат училади?» — сўрашади улар. «Уч ярим, тўрт соатлар». «Бизлар эса Колумбиядан келгунча роса ўн соат учдик… Май ойида совуқ бўлмайдими, ишқилиб? Совуқдан сал қўрқамиз-да», дейди Мерседес. «Мутлақо совуқ бўлмайди. Баҳор айни қулф урадиган палла бу, Тошкентимиз шу қадар гўзаллашадики! Турфа гуллар, чечаклар! Буни ўз кўзларингиз билан кўришга нима етсин!» «Насиб қилса, шу баҳор Ўзбекистонда бўламиз», дейди Мерседес. «Кутамиз сизларни…» — дейман хайрлашатуриб.

Уларнинг номеридан қушдай енгил тортиб чиқаман.

Орадан тўрт кун ўтгач, фестиваль штаби — «Россия» меҳмонхонасининг биринчи қаватида турганимда, бирдан лифтнинг эшиклари очиладию… Маркес чиқиб келади! Бир ўзи. У мени кўриб: «О, узбек! Анфар!» дейди чиройли табассум билан ва қўлини узатади… Эҳ, тил билмаслик… Маркес енгил таъзим қилиб хайрлашади-да, эшик томон тез-тез юриб кетади, ниҳоятда расмий либосда эди у. Мени бир нарса — унинг галстук тақиб олгани таажжублантиради. Гап шундаки, олтмишинчи йилларнинг бошида бўйнидаги галстугини ечиб, у билан ўзининг «Мурувватсиз давр» қиссаси қўлёзмасининг белидан боғлаб қўйган Маркес, энди қайтиб ҳеч қачон галстук тақмайман, деб аҳд қилган, бугун…

Кейин билсам, ўшанда Маркес Кремлга — КПСС Марказий Комитетининг Бош секретари Михаил Сергеевич Горбачевнинг қабулига бораётган экан.

Қабулнинг эртаси куни, яъни ўн олтинчи июлда Маркес фестивалнинг мажлислар залида матбуот конференцияси ўтказди. Конференцияда у билан бирга Лотин Америкаси кино Фондининг бир гуруҳ аъзолари ҳам иштирок этишди.

Саволлар, саволлар… Улар адабиёт ва кино, Москва фестивали хусусида. Маркес журналистларга шошилмай, сўзларни чертиб-чертиб жавоб берарди.

—           Биз Горбачев билан бир соатдан кўп суҳбатлашдик,— деди у,— унда гуманизм ва юмор ниҳоятда кучли экан. Михаил Горбачев одамларни ўз эътиқодига инонтира олишдек улнан қобилият эгаси. Шунингдек, у қатъий иродали шахс, бошлаган ишини охиригача етказади.

Мен китобхонларим орасида Горбачев ҳам борлигидан хурсандман…

* * *

Ўн тўққизинчи июль куни Маркес билан Мерседес Москвадан учиб кетишди. Матбуот конференцияси ўтказган кундан то жўнаб кетишгунларигача Маркеснинг вақти асосан журналистларга интервью бериш билан ўтди. У билан яна бир бор хайрлашиш ниятида ўн еттинчи қаватга неча марта кўтарилмайин, ичкарига киришнинг ҳеч иложи бўлмади. Энди шу баҳор Тошкентда кўришармиз, деган умиддаман…

“Ёшлик” журнали, 1988 йил, 1-сон

СИРДАРЁЛИКЛАР

Мард қилмас кўнгил тўлмайдиган ишни
Мард қилар Худо қўллайдиган ишни.
Буюк меҳнат билан бўлмайдиган ишни
Бўлдириб қўяди, сирдарёликлар!

Куч-у ғайрат келар қари-ю, ёшга
Уйган хирмонлари етар қуёшга
Бироз қия қилиб дўппини бошга
Қўндириб кияди, сирдарёликлар!

Ҳар бири биринчи, ҳар бири донгдор,
Ҳар бири ўзидан қилгай ифтихор
Ҳар бирида қуёш янглиғ олов бор
Ёндириб суяди, сирдарёликлар!

Ватан бошидаги бу тож диёрни
Алқамаган борми, мақтамаган борми?!
Кулиб қарамоққа Парвардигорни
Кўндириб кулади, сирдарёликлар!

Ўзбекнинг Сирдарё деган эркасин
Ҳеч ким теккизмаган ерга елкасин
Доим беш кетади, ҳиммат режасин
Дўндириб юради, сирдарёликлар!

Менга севимли у, севгилимдайин
Севгим ортиб борар, севганим сайин.
Сипқорсамда яна, севгининг майин
Тўлдириб қуяди, сирдарёликлар!

МУҲАММАД ИСМОИЛ

КЎЗ ҚАРОҒИМДАСАН ВАТАН!

Ушбу мақолани ёзиш керакми ё йўқми деган савол устида узоқ ўйландим. Ёзай десам, худди ўз дўстларимга, ўз ёру-биродарларимга, ўз ҳамшаҳарларимга, ўз халқимга қарата тош отаётгандай юрагимни истиҳола эгаллади. Ўзим ҳам шу    халқнинг бир вакилиман. Шу халқнинг нима фазилати бўлса, шу фазилат менда ҳам бор. Шу халқнинг нима айби нуқсони бўлса, айнан шу айби нуқсон менда ҳам бор. Шундай экан шу халққа танаи маломат қилишнинг нима кераги бор деган фикр, ушбу мақолани ёзишимга йўл қўймас эди.  Ёзмай десам, шу халққа, ўзимнинг акамга, катта-ю кичик дўст биродарларимга, ўйлаганларимни айтмай хиёнат қилаётгандек бўлавердим. Бор йўғи бу фикр мулоҳаза-ю деган илинжда, қўлимга қалам олдим.

Абдулҳамид Чўлпон ҳазратлари бундан юз йиллар бурун:

Мактаба йўқ бир тийин, тўйга минг сўмлаб берур,

Чорасиз мушкул касалга мубталодур бизни халқ.

дея ёзган эдилар. Қаранг, юз йиллар олдинги муаммо, бугун ҳам муаммолигича турибди. Бугун ҳам ўша халқ ўша халқ. 100 млн сўмга мошинасига чапани  номер олади-ю, аммо минг сўмга боласига китоб олиб бермайди. Ўзбекистон халқи бир йилда 3 млрд доллар маблағни тўй ҳашамга сарфлайди-ю, аммо бутун Ўзбекистон аҳолиси бир йилда 100 минг  долларлик китоб сотиб олмайди. Ҳатто имом Бухорийн  китоблари йиллар давомида китоб дўконларида сарғайиб тураверади. Олмония аҳолисининг 95 фойизининг уйида шахсий кутубхонаси бор, минг йиллик маданиятга, маърифатга эга Ўзбекистон аҳолисининг 95 фойизининг уйида шахсий кутубхонаси йўқ.( Китобсиз уй – қалбсиз танага ўхшайди, деган эди Цицерон жаноблари )

 Биз, Амир Темур бизнинг бобомиз, ўзбек миллати буюклигининг тимсоли, бизнинг фахру-ифтихоримиз дея кўкрак керамиз-у, аммо Амир Темур бобомизнинг ушбу сўзлари бизга мутлақо алоқаси йўқдек, лоқайдмиз:

“Китоб барча бунёдкорлик, яратувчанлик ва ақл идрокнинг, илму-донишнинг асосидир. Ҳаётни ўргатувчи мураббийдир”.

Китоб ўқиганда нима ўзгарарди дейишингиз мумкин. Бугунги маънавий қашшоқ ҳаётимиз ўзгаради. Кейинги қирқ йил ичида бирорта илмий кашфиёт қилдикми? Йўқ. Шахсан мен бирорта оламшумул илмий кашфиёт қилиб олам аҳлини лол қилганимизни эслайолмайман. Бирорта ёзувчимизнинг китоби ҳам жаҳон адабиёти дурдоналарига бориб қўшилганини  билмайман. Ҳеч бўлмаганда пахта териш машинасини  яратаолмадик. Ҳали ҳам ўша ўша эллик йил аввал пахта далаларимизга кириб келган баҳайбат ва бесўнақай пахта териш машиналаридан фойдаланиб ётибмиз. Ўшалар ҳам худди диназаврлардек, йўқолиб кетди. Ўтган йили пахтани 95 фоизини худди ибтидоий замоналардагидек қўлда тердик. Наҳотки, кичкина кичкина, ихчам ва қулай пахта териш машиналарини яратишнинг иложи йўқ. Наҳотки тўйга сарфлайдиган 3 млрд доллар маблағни ҳеч бўлмаганда ўндан бирини илму-фанга, маърифатга сарфлашнинг вақти келмади.  

2017 йил июнь ҳолатига кўра, Россияда легал ҳолатда ишлаётган Ўзбекистонлик фуқаролар-1,9 миллион нафарни ташкил этади. Норасмий маълумотларга кўра, «норасмий» ҳолатда Россияда ишлаётган ўзбеклар сони  таҳминан 1,3 миллион нафар.

Нега Россияга бориб бирорта япон ёки инглиз ишламайди? Чунки, Японияда ҳам, Англияда ҳам илм фан тараққий этган. Бизда эса, ҳамма илму-фан билан эмас, тўй томоша  билан банд. Аслида Худо бизга Япониядан ҳам кўра, Англиядан ҳам кўра ер ости ва ер усти бойликлари кўпроқ заминни, Ватанни, юртни, ўлкани тортиқ этган. Мана шу бойликлардан унумли фойдаланишимиз учун бизда ақл идрок, тафаккур етишмайди, яна ҳам аниқроғи, мана шу ақлу –идрокимизни ишлатадиган салоҳият, билим ва уқув, рағбат, шарт- шароит, йўл йўриқ етишмайди. Биз илму фан йўлидамас, айш ишрат, маишат, боқибеғамлик, лоқайдлик, карахтлик, дабдабабозлик, жаҳолат йўлидамиз. Авваллари, йигитларимиз, қизларимиз 20-22 ёшда турмуш қуришар эди. Йигит 23 ёшдан ошса гап сўз бўлиб кетар эди. Ҳозир бу ёш 28-30 ёшга бориб қолди. Йигитлар тўй харажати кўпайиб, тўй қилиш қийинлашиб кетгани, тўйнинг қимматбаҳо даҳмазалари кўпайиб кетгани учун 28-30 ёшга бориб уйланаяптилар. Қизларимиз учун 26 ёшда турмушга чиқиш оддий ҳол бўлиб қолди. Бу ҳолат жамиятимизда фаҳшнинг, бузуқликнинг, зинонинг кўпайишига олиб келмоқда. Тўй ҳам муқаддас маросим эмас, исломий турмуш тарзимизга мутлақо зид маросимлардан бири бўлиб қолди. Барчамиз ўзимизни мусулмон фарзандимиз  дея кўкрак керамиз-у,  аммо икки ёш Худонинг Каломини ўртага қўйиб, ҳаёт йўлларига Оллоҳнинг муқаддас муҳрини босиб, никоҳ кечасини ўтқазаётган паллада, мусулмончиликка зид ишларни қиламиз. Келинни ярим яланғоч кийинтириб ҳаммага кўз кўз қиламиз.

Эркагу аёл аралашиб ўтирамиз, гўзал қиз жувонларга суқ билан қараймиз. Эркагу-аёл ўртага тушиб хумордан чиққунча ўйнаймиз. Бир биримизнинг қўлимизни ушлаймиз. Қичиқ қичиқ куй қўшиқларни айтадиган, шаҳвоний хисларимизни жўштирадиган эркагу-аёл санъаткорларни даврага чорлаймиз. Бошқа пайт ўлақолса чиқмайдиган пулларимизни шу отарчиларга қистирамиз ва бундан лаззатланамиз. Дастурхонимизнинг ўртасига эса, Оллоҳ Қуръони каримда ҳаром қилган ва унинг ҳаромлиги ҳаммамизга аниқ ва равшан бўлган ароқни, конякни, шампанскийни, оқ ва қизил винолари қўйиб қўямиз ва уларни ичиб келин куёвларга бахту саодат, қўша қариб юришларини тилаймиз. Аммо, Худога қарши иш қилиб, Худонинг қаҳру-ғазабини қўзғаб турганимизда, Худо бизнинг тилакларимизни қабул қилармикин?

Бундан, 150 йил олдин бизни Рус мустамлакачилари босиб олган эди. Нега?  Чунки биз тўй ҳашамга, маишатга, хотинбозликка берилиб кетган эдик. Илм фан қотиб қолган эди. Кашфиётдан, маърифатдан узоқ эдик. Руслар қурол кўтариб келганда биз уларга қарши паншаҳа кўтариб чиқдик. Улар битта замбарак билан юз кишини ер тишлатди. Биз паншаҳамизни кўтарганча орқага  қочдик. Улар орқамиздан ўқ узиб, зўрлигини кўрсатди. Хўш бугун-чи? Бугун балки улар қурол кўтариб келмас. Аммо улар ўз ўлкаларида турибоқ, ақл идрок ишлатиб барча бойликларимизни тортиб олмоқда. Бир парча айфон телефон 500 доллар. Бизнинг уч ойлик иш ҳақимиз. Ўзбекистонда ҳозир юз мингта айфон телефон бор деб ҳисобласак, 50 млн доллар пулимиз Америкага қараб йўл олган. Бу бизни забт этишнинг янгича йўли эмасми? Компъютерлар, уяли алоқалар хизматига тўланаётган ҳамма пуллар четга чиқиб кетаётгани бизнинг ожизлигимиз, заифлигимиз, моддий жиҳатдан тобелигимиз, қарамлигимиз, уларга тан берганимиз, ютқазганимиз эмасми? Улар бизни забт этаётгани эмасми? Уларга қул эканимиздан далолат бермаяптими?  Олтинларимизни, уранларимизни, нефтларимизни, газларимизни улар ишлаб бераётгани ва бойликларимизни ярмини олиб кетишаётгани, бизни забт этаётганлари эмасми? Бойларимиз, амалдорларимиз Ўзбекистон халқининг пулларини, олтинларини  Швецария банкларига ўғринча қўйиб, охирида ўзлари касод бўлиб, уларни ҳеч ким қайтариб ололмаётгани, бойликлар ўша давлатларда қолиб кетаётгани нақадар ақлсизлигимиздан, халқимизга хиёнат қилаётганимиздан далолат эмасми? Нега шунча бойликларни чет элларга олиб бориб яширдиг-у, нега ўз юртимизда битта мактаб қурмадик, битта университет қурмадик. Ахир Ўзбекистонда Олий ўқув юртлари жуда оз-ку? Европа аҳолисининг 40 фоизи олий маълумотли бўлгани ҳолда, Ўзбекистон аҳолисининг бор йўғ-и 7-8 фоизи олий маълумотли-ку? Олий ўқув юртига кириш учун  битта ўринга ҳар йили ўнта-ўн бешта одам жонини ҳовучлаб туради, аммо ўнта, ўн бештадан бор йўғи битта одам Олий ўқув юртига киради. Бу фожеа эмасми?  Дунёдаги энг катта бойлик ақл эмасми? Агар биз болаларимизни ақлли, заковатли, билимли, иймон эътиқодли қилсак, уларнинг ўзлари бизга пахта териш машиналарини ҳам, компъютерни ҳам, айфонни ҳам ясаб бермайдиларми, бойликларимизга ўзимиз эга бўлмаймизми? Япония, Сингапурнинг ўзининг ҳеч қандай бойлиги йўқ. Аммо уларда ақл бўлгани учун бутун дунёнинг бойлигига эга бўлиб турибди. Бутун дунё бойлиги ҳисобига шоҳона ҳаёт кечирмоқда. Америка коинотга тинимсиз фазовий кемаларни учирмоқда. Аммо бизнинг ҳатто велосипед ишлаб чиқарадиган заводимиз йўқ. Асакада ишлаб чиқарилаётган машиналаримизнинг бирортасини бирор жойида Ўзбекистонда ишлаб чиқарилган деган ёзув йўқ. Амир Темур бобомиз бутун дунёдан илм аҳлини йиғиб, дунёнинг энг қудратли давлат  қурган эдилар. Чунки, ақлли одамлар бутун дунёни бошқаришини билган эдилар. Ўша анъана бугун ҳам давом этмоқда. Америка, Хитой, Англия бутун дунёга жар солиб ақлли одамларни йиғмоқда. Биз эса, ўзимизда бор ақлли инсонларни, зиёлиларни қадрига етганимиз йўқ. Зиёлиларнинг маоши энг кам маошдир. Битта тадбиркор бир кунда топадиган пулни, зиёли ўнта китоб чиқариб  топаётгани йўқ. Шунинг учун зиёлиларимиз  иш излаб чет элга кетишга мажбур бўлмоқда.  Ўзбекистон эса ишлаб чиқарувчи плантацияга айланиб бормоқда. Уни босиб олувчилар, аввалгидай қурол яроғ билан эмас, ақлу-идрок билан босиб олиб, тобора ўзига қарам қилмоқда.

Ёмоннинг бир қилиғи ортиқ деганларидай, илмсизлик, жаҳолат, ўзи туғилиб ўсган Ватанни севмаслик, миллатни севмаслик юртимизда порахўрликни ривожлантириб юборган. Порасиз бирор ишингиз битса, бу ниҳоятда ҳайрон қоларлик ҳол. Хитой 2000 йилдан буён 20 минг порахўр амалдорни ўлим хукми билан жазолагандан сўнг, иқтисодиёти, маданияти гуркираб ўсиб кетган ва  Америка юз йил мобайнида ишлаб чиқарган цемент маҳсулотларини икки йилда ишлаб чиқарган экан. 4 млн километр асфальт йўл қурган экан. Кейинги ўн йилликда Хитой давлати 300 минг дона кўприк қурган, бу кўприкларнинг мингтаси бир километрдан узунроқ экан. Хитой бир йилда 20 миллион дона автомобил ишлаб чиқарар экан. 2000 йилдан буён ҳар йили 100 дона аэропорт қурар экан. Хуллас, бундай рақамларни келтираверсак, одамни капалаги учади. Бу ҳаммаси Хитойда порахўрлик йўқолганининг, илм фан ривожланганининг, одамлар тўй ҳашамга эмас, китоб ўқишга, маърифатга, билимга, ҳалолликка, тўғриликка интилганининг, ўз Ватанларини жон жаҳдлари билан севганлигининг шарофатидир.

Илм олиш қандай бўлади, дея савол беришингиз мумкин. Бу биз учун янгилик эмас. Бунда бизга ота боболаримизнинг қандай илм олганликлари намуна бўлиши мумкин. Биз бу борада ҳам бошқалардан эмас, ўз юртимизда яшаб ўтган, ўз томирларимиз туташиб кетган ота боболаримиз бизга яққол ўрнак бўлиши мумкин. Бунга баъзи мисоллар келтираман.

Муҳаддислар султони Имом Бухорий илм сирлари билан қизиқиб, дунё кезиб, олтмиш мингдан зиёд ҳадис тўплаганида 16 ёшдан эндигина ошганди. Шунингдек, у зотнинг 63 йиллик умри давомида амалга оширган ишлари бугун Ер юзида мавжуд бўлган  63  Фанлар Академиясининг  қилган ишларидан кўпроқдир. Имом Бухорий 300 000 ҳадисни ёд билган.

Форобий жуда ёшлигиданоқ тил ўрганиш билан шуғулланиб, умри давомида 70 дан ортиқ  тилда мулоқот қила олган. Беруний бобомиз ўттизга яқин анабий тилни мукаммал билган ва мулоқот қила олган. Абу Али ибн Сино бобомиз ҳам етти ёшлигида Қуръони Каримни ёд олиб, юзга яқин маърифий китобларни битганлар. Амир Темур бобомиз 15 яқин хорижий тилни билиб, бирорта мағлубиятсиз 29 давлатни ўзига бўйсундирган, забт этган, ҳарб илмининг отаси бўлган.

Зайд ибн Собит 13 ёшда, ваҳий ёзувчиси бўлган ва сирйоний ва яҳудий тилини 17 кечада ўрганган ва Расулуллоҳ саллоллоҳу алайҳи васалламнинг таржимони бўлган, Қуръонни тўлиқ  ёд олган  ва уни жамлашда ёрдам берган.

Саъд ибн Абу Ваққос 17 ёшда  Аллоҳ йўлида биринчи ўқни отган ва маслаҳат соҳиблари бўлмиш олти кишидан бири бўлган ва Расулуллоҳ саллоллоҳу алайҳи васаллам унга ишора қилиб «бу менинг тоғам, қани ҳар бир киши менга ўзинининг мана шундай заковатли тоғаси борлигини кўрсатсин-чи !?» деб илм аҳли билан фахрланганлар.

Мен ўз Ватанимни яхши кўраман, ўз миллатимни ардоқлайман, бошқа бирор Ватанни, бошқа бирор миллатни ўз Ватанимни, ўз миллатимни севганчалик севмайман. Шу Ватан учун барча бойлигимни, барча топган тутганимни, топган илмимни, қалб қўъримни, умримни, ҳаётимни беришга тайёрман. Мен уни барча тўй ҳашамлари, урф одатлари,  яшаш тарзи, орзу ўйлари, ўтмиши ва бугуни билан севаман. Унинг сахийлигини, бағрикенглигини, меҳридарёлигини севаман. Ўлсам ҳам ўзбек эканлигимдан фахрланиб ўламан. Ўзбекистонни дунёдаги энг гўзал мамлакат деб севаман. Аммо, ушбу мақолани ёзишимдан мақсад нима?

Мақсад, менинг юртдошларимни илму-маърифатли халқ деб бутун дунёда севсинлар. Мақсад, уни илму-фан энг ривожланган давлатлардан бири деб ардоқласинлар. Мақсад, юртдошларимиз чет элларда эмас, ўз юртимизда ҳур ва эркин, дориламон, фаровон, тўкин сочинликда, ота онасини бағрида, Ватанимиз эъзозида меҳнат қилсинлар ва шараф топсинлар. Ҳамма, бизнинг Ватанимизда Адолат, Ҳуррият, Ҳақиқат борлигини кўрсинлар ва давлатимиз дунёдаги энг қудратли давлатлардан бири эканига тан берсинлар.  Ушбу мақолани ёзишимдан мақсадим, шундай улуғ кунлар келсинки, бундай таънали, надоматли, маломатли  мақолани ёзишга қўлим бормасин. Мен орзу қилган, мен истаган Ватан кўз олдимизда юксак қад ростласин. Ўзбекистонни фақат Ўзбекистонликлар эмас, бутун дунё халқлари севсин, ҳурмат қилсин, тан берсин, ардоқласин. Мен шуни истайман, холос.

МУҲАММАД   ИСМОИЛ,

Ҳалима Худойбердиева номидаги

Ижод мактаби директори.

САМОЛАРДА СЎЙЛАГАНИМ СЕНСАН, ОНА-ЮРТ

         Самолётимиз момиқдай оппоқ ва охири кўринмас булутлар узра Нью-Йорк шаҳри томонга сузиб борарди.

         Учоқ иллюминаторида Атлантика океанини кўришдай оддий истагим ҳам чиппакка чиққан, ҳатто баъзиларнинг елкасида сув сачратиб юрган китларни кўриб қолишинг мумкин деган қизиқтиришлари энди аста-секин хомхаётлга айланаётганди. Юзимдаги изтиробни йўқотиш учун ўзимга бошқа бир овунчоқ  ахтара бошлайман. Газеталарни титкилайман. Лекин ўн икки соат давом этадиган тўхтовсиз сафарда газеталарнинг ўзи билангина овуниш ҳар қандай ўқимишли одамнинг ҳам сабр-косасини тўлдириб юборарди. Чекиб келиш учун узун залга ўхшаб кетадиган ”Боинг”нинг ортки қисмига ўтар эканман, истараси иссиқ, чиройли, юзидан самимият ёғилиб турган қизга кўзим тушади ва беихтиёр:

         – Яхшимисиз, зерикканимдан нақ юрагим ёрилиб кетай деяпти, – деб юборганимни билмай қоламан.

• Телевизор кўрмаяпсизми, зўр кино бўляпти-ку!?

         –  Йўқ, ҳеч нарса кўргим йўқ. Қанақа шаҳарга бориб қоламан экан, деган ҳаёл гангитиб қўйди.

• Нима, биринчи келишингизми?

         – Биринчи. Устига-устак, тўсатдан. Иш кўплигидан ҳатто қаерга кетаётганлигимни тушунишга фурсат ҳам бўлмади.

         Самолётга чиққанимдан кейингина Америкага келаётганимни ўйлаб, орзиқиб кетдим.

•   Таваккалчи экансиз-да?

         –   Энди сизнинг таваккалчилигингиз олдида бизники ҳолва бўлса керак.

• Менга нима қипти?

         –  Ёшсиз, гўзалсиз, бир ўзингиз бегона бир ватанга кетиб бораяпсиз. Ёнингизда ҳеч ким йўқ.

         –  Э, қўрқманг, мана, уч йил бўлди. Биринчи курсга ўқишга келганимда ўн етти ёшда эдим. Киноларда чавандозларни, пистолетлардан ўқни нишонга бехато урадиган чапдас ковбойлар юрти – Техасни топиб борганимда, хаёлимдаги Америка мутлақо бошқа эканлигига амин бўлдим. У ерда ҳаммаси ўзгача.

• Мисол учун…
• Сизни қайси жиҳатлари қизиқтиради ўзи?
• Инсон ҳуқуқлари…

         – Анчайин яхши йўлга қўйилган. Айтайлик, пойтахт шаҳар Вашингтоннинг бугунги кундаги мэри – қора танли киши. Тасаввур қиляпсизми, дунёдаги энг қудратли давлатлардан бири бўлмиш Америка Қўшма Штатларининг пойтахти Вашингтон шаҳрининг ҳокими – қора танли киши. Лекин бу демократияга етиб келиш учун Америкага неча юз йиллар керак бўлди. 1863 йил америкалик қора танли руҳоний Мартин Лютер Кинг оқ танлилар билан қора танли кишилар Худонинг тенг ҳуқуқли бандалари эканлиги ҳақидаги назарияни одамлар онгига сингдириш ҳаракатига бутун ҳаётини бағишлади. Лекин шу ҳуқуқ учун курашгани туфайли у отиб ўлдирилди. Юз йиллардан сўнг Президент Жон Кеннеди оқ танлилар ва қора танлилар тенг ҳуқуқли эканлигини ҳаётга жорий этганлиги учун машъум суиқасдга дучор бўлди. Ҳозир ҳам баъзи низолар чиқиб туради. Лекин амалдаги қонун оқ танлилар ва қора танлилар ҳуқуқини тенг қилиб қўйган.

• Ватан тушунчасини улар қандай англайдилар?

         – Айтайлик, америкалик қамоқда ётса, каравотининг тепасига Американинг кичкинагина байроғини осиб қўяди. Нима учун? Чунки у ўз Конституциясидан, ўз давлатининг қонунларидан фахрланади. Шунинг учун у ватани учун жонини ҳам аямайди. Ўзи маҳбус бўлиб, жазо оляпти. Лекин у тўғри жазо олаётганига иқрор. Шунинг учун ихтиёрий равишда Ватанига муҳаббати ҳатто шу ерда ҳам, бироз бўлса-да, сусаймасдан байроқни бошининг устига ҳилпиратиб қўйган.

         – Одамлар онгида Ватанга муҳаббат ҳиссини қандай уйғотиш мумкин?

         – Бунинг йўллари кўп. Мисол учун Вашингтоннинг қоқ марказида ўн гектарга чўзилган  Арлингтон қабристони бор. Унда 220 мингга яқин Америка учун қон тўккан ҳарбийлар қабри жойлашган. 200 йил давомида қайси бир  америкалик ўз Ватанининг шон-шавкати учун, дунёнинг қайси бир бурчагида ҳалок бўлса, ҳоки Арлингтон қабристонига келтириб қўйилган. Бу нарса, албатта, жангчида Ватанга муҳаббат туйғусини уйғотади. Чунки одам ўлганидан сўнг Ватаним манфаатларимни ҳимоя қилар экан деб ишониши – бу муҳим гап, муқаддас ишонч экан.

• Ўзингиз чин юракдан иқрор бўлган нарсангиз нима?

         – Мен Пайғамбаримизнинг ”Порахўрлик – ҳар қандай жамиятни қулатувчи иллат” деган ҳадиси шарифларини ўқиб, бу сўзга унчалик ишонмай юрардим. Америкага келганимдан сўнг бу сўз нақадар тўғри айтилганига ҳар қадамда иқрор бўла бошладим. Ишонасизми, бу ерда порахўрлик деган тушунчанинг ўзи йўқ.

         –  Унчаликмасдир. Улар пулни яхши кўради, деб эшитганман. Пулсиз бир пиёла чой ҳам тутишмас экан. Кечаю кундуз пул деб югуриб юришар экан-у…

         – Тўғри, пул, фойда – бу ерда эътиқод даражасига кўтарилган, лекин порахўрлик эмас. Пулни ҳалол меҳнат эвазига топишади. Олайлик, бу ерда университетлар шахсий. Лекин илм бўлмаса, шу университет эгасининг боласи ҳам ўқишга кира олмайди. Унинг илми паст бўла туриб, қандайдир йўллар билан ўқишга киришини жамиятга хиёнат, Ватанга хоинлик, Америкага сотқинлик деб тушунишади ва бундай бўлишига ҳеч қачон йўл қўйишмайди. Ота ўғлига хиёнат қилиши мумкин, лекин жамиятга, унинг яшаш тарзи, урф-одатлари, қонун-қоидасига сира хиёнат қилинмайди.

• Гулсарахон, келинг, соддароқ гаплардан гаплашиб кета қолайлик. Боя бу ерда ҳаммаси бошқача дедингиз, қизлари ҳам бошқачами?
• Қизлари ҳам.
• Нега?

         – Негаки ташқи кўринишларини оладиган бўлсак, бу ернинг қизлари биронтаси бизнинг ойимтиллаларга ўхшаб ясан-тусан қилиб кўринмайди. Тилла исирға, тилла узук, тилла занжирларни деярли тақишмайди. Бутун Американи айланиб тилла тиш қўйган одамни учрата олмайсиз. Бизнинг қизларимиз фасон бўлиб, кўчага кийиб чиқадиган кийимларни булар фақат тўйга кийиб боришлари мумкин. Қиз бола йилда бир ёки икки марта соч турмаклаб, катта базмларга боргандагина баланд пошна туфлилар кияди. Қолган ҳолларда эса оддий. Биз уйда киядиган кийимларда футболкада, майка, красовка, жемперларда юрадилар. Сочларининг узунлиги ҳам бир қарич, нари борса икки қарич, аксарияти тўрт энлик.

• Муҳаббат бобида-чи?

         –  Муҳаббат бобида, ундан ҳам оддий. Айтайлик, йигит билан қиз учрашиб, бир-бирини ёқтириб қолса, икки соатдан кейин бошпана топиб яшайверишлари мумкин. Бу уларнинг маслагига, дунёқарашига боғлиқ. Кўнгил кўнгилга тўғри келдими, тамом. Қолаверса, қўшилишни уят санашмайди, аксинча, қандайдир шараф деб ҳисоблашади. Бу ерда ўн етти, ўн саккиз ёшдан кейин ҳар ким мустақил саналади. Шу ёшларда улар мустақил турмуш кечиришни бошлашади. Ота-оналаридан бир йилда бир хабар олишади ёки шу ҳам йўқ. Бутун Америка улар учун битта-оила. Баъзи бир оилалар бор. Масалан: Ота иш бўйича Техасда яшайди, ўғил – Чикагода, она – Вашингтонда.

         –   Айтинг-чи, мен Америка қизларига бир кўришда ёқиб қолишим     

  мумкинми?

         – Мумкин, лекин, афсуски, инглиз тилини билмайсиз. – Тилни билган тақдирингизда ҳам сиз, аввало, ўзингизга нисбатан қизиқиш уйғота олишингиз керак. Бу энди анча мураккаб.

• Ташқи кўринишим-чи?
• Ташқи кўриниш алдамчи бўлиши эҳтимоллигини ҳам ҳисобга   

 олишади.

• Нега?

         – Бу ерда бой ёки камбағални ташқи кўринишига қараб билиб  бўлмайди. Миллионерлари оддий, бизларда ўрта ҳол одам кийинадиган кийимда юради. Улар асосан ақли, дунёқарашининг кенглигига эътибор беришади. Миллионерларни кўпинча кутубхона залларида учратиш мумкин. Шаҳарнинг қайси бурчагидаги кутубхоналарга борсангиз, лиқ тўла одам. Китоб дўконлари ошхоналар билан чатишиб кетган. Бир янги китобни сотиб олишдан аввал уни шу ерда истаганча ўқиб, чой, кофе ичишингиз, кейин ҳатто китобни сотиб олмай чиқиб кетишингиз мумкин. Бу – оддий ҳол.

         – Мана, сиз дунё кўрибсиз. Ўзингиз энди кимга, қанақа одамга турмушга чиқасиз?

– Америкада мингга яқин ўзбек талабалари таълим олади.

Қолаверса, ота-онам ҳам қараб туришмас. – У шўх кулади, Менинг саволларим, ярим ҳазил, ярим чинлигидан завқланади ва ўзи ҳам мени эрмак қилаётганидан баҳри-дили очилиб нозланади. Лекин мен бўш келмайман. Унинг қитиқ патига тегишни давом эттиравераман.

         – Энди қайтиб борганингизда Тошкентнинг йигитлари ҳам қишлоқига ўхшаб кўринса керак?

         – Йўқ, унчалик эмас. Лекин мен ўзимизнинг урф-одатларимизни яхши кўраман. Қизларимиз худди маликалардай кийинишларини яхши кўраман. “Йўқ” деб хархаша қилишларини яхши кўраман. Улар ота-оналарининг эркатой арзандалари бўлиб юришларини яхши кўраман. Ўз турмуш ўртоқларининг чўри сингари итоаткор бекаси бўлишларини ёқтираман. Бутун қалбим, вужудим билан тобе бўлсам-да, тилимда ишва билан ”йўқ” дейишни ёқтираман. Эҳ, Ўзбекистонимизга нима етсин!

         – Дунёнинг ҳамма ерида бир хил эмасми? Қизлар “Йўқ” деганда муҳаббат оловини кучлироқ ёқиш учун айтмаётган бўладиларми?

         – Америкалик қизлар бир марта ”йўқ” дедими, умидингизни узиб кетаверишингизга тўғри келади.

– Агар мен умидимни узмасам-чи?

         – Унда у сизни ростакамига беҳаё ҳисоблайди ва тушунишга ҳаракат қилиб ўтирмайди.

Қиз менга ёлғондан бўлса ҳам овозини бир парда баланд кўтариб, дағдаға қила бошлайди.

         – Билиб қўйинг, бу ерда аёллар ростакамига тенг ҳуқуқга эга. “Йўқ” дейишдими, йўқ. Тамом.

• Жуда унчаликмасдир. Тушунадиганлари ҳам топилар.
• Энди айтаман-да! Бу сизнинг санъатингизга боғлиқ.

         Лекин Америкада аёллар қаттиқ эъзозланиши рост. Айтайлик, мана сиз эртага Вашингтонга борасиз. У ерда Капитолия майдони бор. Капитолия майдонида эса Америка Қўшма Штатларининг Конгресси биноси жойлашган. Шу бино қуббасининг энг юқорисида Озодлик ҳайкали ўрнатилган. Бу – аёл кишининг тимсолидир. Яъни қонун чиқарувчи масканнинг энг юқорисида мана, юз йилларки аёл кишининг ҳайкали турибди. Америкада эса қонундан кўра кучлироқ кучнинг ўзи йўқ. Айтайлик, шу бинонинг қурилганига икки юз йиллар бўлди. 1837 йилда Вашингтонда шу саройдан баланд бино қурилмасин деган қарор чиқарилган. Мана, ҳали ҳанузгача бу шаҳарда Конгресс кошонасидан баланд иморат йўқ. Бу қонундан устунроқ ҳеч нарса йўқ, деган маънони билдиради. Вашингтон эса Тошкентдан аҳоли сони жиҳатдан тўрт, беш баробар кичик бўлса-да, дунёдаги энг қудратли давлат пойтахтидир. Америка аёлни улуғлагани туфайли неча юз йиллар ўтиб, шундай қудратли давлатга айланади.

         – Озодлик ҳайкалини ўрнатгани учунгина бу давлат қудратли бўлгандир?

         – Гап ҳайкалда эмас, аёл кишига ҳурматда. Орадан юз йиллар ўтиб, бу кичкина ҳайкал Нью-Йоркка ўрнатилдию Озодлик ҳайкалини эшитган бўлсангиз керак? Нега бу ҳайкал аёл тимсолида? Нега инсон учун энг қудратли туйғу – озодлик аёл тимсолида? Чунки аёл муҳаббат тимсоли. Ватан тимсоли, Она тимсолидир.

Гулсара (ўз фамилиясини сир тутди)нинг қоп-қора кўзларида саодатманд туйғу ялтираб кетди. Қани, сўзларимга нима деркин деб, менга қаради. Мен эса бироз айбдордай кўзимни иллюминатор томонга олиб қочдим… Рости, нима дейишни ҳам билмасдим. Ахир, мен ҳам аёл кишига меҳр-муҳаббат чексиз бўлиши тарафдори эдим-да. Шу пайт Гулсаранинг таъқиб этувчи нигоҳидан қутилишга сабаб топгандай:   

– Ана қаранг, шаҳарга яқинлашаяпмиз – дедим қувониб

Гулсара иллюминатор томонга энгашди. Чексиз баҳри муҳит тугаб, ер кўрина бошлаган, самолёт пастга қараб энаётганди. Самолёт Ўзбекистон ҳаво йўллариники бўлганлиги учун ундан стюардесса хонимнинг майин овози таралди:

         – Ҳурматли йўловчилар! Самолётимиз – Нью-Йорк шаҳрига яқинлашмоқда. Илтимос, бел камарларингизни боғлангиз. ”Ўзбекистон ҳаво йўллари” авиакомпанияси ходимлари барчангизга хуш кайфият тилайди. Эътиборингиз учун раҳмат.

Кейин шу сўзлар инглиз тилида такрорланади.

Мен завқ билан иллюминатор ойнасидан Нью-Йорк шаҳрини томоша қила бошлайман. Кўзим қўлини баланд кўтариб турган Озодлик ҳайкалига тушади.

• Ана, сиз айтган Озодлик ҳайкали. Пастда туриб қарасангиз, бундан

ҳам улуғвор кўринади.

         – Албатта бориб кўраман. Бизда Бибихоним мадрасаси аёлга эҳтиром рамзи сифатида қурилган. Тожмаҳални ҳам бизнинг боболаримиз қуришган. Қолаверса, ҳамиша қалбимизда ўзбек аёлига нисбатан мана шу ҳайкал даражасидаги меҳр-муҳаббат, эҳтиром яшаб келган. Биз ўз ҳурматимизни ҳайкалларга эмас, қалбимизга жойлаганмиз.

• Шундай бўлсин!
• Хўп, хайр!
• Кўришгунча хайр!

Биз тушишга тайёрлана бошладик. Бизни номаълум Америка кутиб турарди.

Қачонлардир Беруний бобом кашф этган бу сеҳрли диёрга илк қадамларимизни бирма-бир ташлай бошлар эканмиз, бу юрт одамларига Она Ўзбекистонимиз ҳақида жўшиб-ҳайқириб айтадиган қутлуғ сўзларимиз аста-секинлик билан юрагимизда ифтихор туйғусини кўтара бошлайди.

                                                              Тошкент – Нью-Йорк

МУҲАММАД  ИСМОИЛ,

Ҳалима Худойбердиева номидаги Ижод мактаби директори.

УМР ЎТАР ЭКАН БИР ЗУМДА, ҲЕЙ…

Бадиа

            Ўғлим, ёдингда бўлса, бир кун уйимизда чироқ ўчиб қолди. Ҳаммамиз шам ёруғида овқатландик ва узоқ вақт суҳбатлашдик. Авваллари, бу пайтда, кимдир телевизор кўрар, кимдир радио эшитар, кимдир дарс қилар, хуллас ҳамма ўзи билан ўзи овора бўларди. Суҳбатлаша туриб, ҳаммаларинг, ўз фикрларингга эга, кап-катта бўлиб қолганларингдан хурсанд бўлдим. Айтишади-ку, вақт югурикдир. Гоҳ унинг шитоб билан ўтишини англагунингча  умр поёнига етиб қоларкан. Шу билан бирга, айтиш керакки, хаёт, шавқатсиз, бир бор хато қилиб, ўзингни ўнглагунингча, ҳаммаси тугаб бўлади.

         Бахтиёр кунлар тез ўтади, аммо қайғули дамлар, елкангга ортилган зил-замбил харсангдай, минг бор зўриқтиради, азоб ва изтироблар яшини юрак-юрагингни қирқиб қақшатади.

         Менинг ҳам хаётимда байрамона кунлар, мотамсаро лаҳзалар кўп бўлган. Бир ривоят бор: ”Бир ўтинчи ҳар кун тоғдан ўтин ташир экан. Бир кун ўтин орқалаб келаётиб юкнинг оғирлигидан юзтубан йиқилибди ва ўкраб:

• Эй, Худо, бу азоблардан қачон қутуламан, кел яхшиси жонимни ол! – дебди.

         У ҳали ердан бошини кўтармай, тепасида фаришта Азроил пайдо бўлибди:

– Мана, мен келдим, нима гапинг бор, – деса, ўтинчи чол:

– Йўқ, йўқ, ҳеч нарса деганим йўқ. Шу ўтинни елкамга қўйиб юборолмайсизми?” – деган экан.

         Ҳақиқатан ҳам, хаёт гўзал ва ҳамманинг яшагиси келади. Ва ҳеч биримиз мана шу ўтинчидан ортиқ эмасмиз. Ҳатто Навоий бобомиз айтади:

                   Ким кўрди экан, жаҳонда аё хушлуқ

                   То бир киши айлагай, таманно хушлуқ.

                   Юз йилда бир бора эрди пайдо хушлуқ

                   Омададурур, ёнида юз нохушлуқ.

         Кимсан, Навоийдек одам, хаётда ҳуш лаҳзаларнинг нақадар оз эканлигини эътироф этаётган экан, биз умрдан хушлуқ лаҳзаларни кўпроқ талаб қилишимиз, бошимизга фақат ва фақат мушкулотлар ва ортиқча зўриқишларнигина олиб келади.

         Сенга қиладиган насиҳатларимдан бири, меҳнаткашликни ўрган. Меҳнат, бахтиёр кунларда ортиқча кибрдан сақласа, мушкул дамларда тушкунликдан асрайди. Аравангни чоҳдан аста-секин судраб олиб-чиқиб кетади. Меҳнат, буғдойни экмай туриб, ҳосилни кутишни эмас, буғдойни экиб, озиқлантириб, парваришлаб, сўнг ҳосилни ўришни ўргатади.

         Мен ҳам сени, бир кун улғайиб, ўзи одам бўлиб кетар десам, хато қиламан. Одам дарахт бўлса, фарзанд унинг меваси дейишади. Кейин, вақт келар эканки, мевасига қараб, дарахтга баҳо беришар экан. Мен ўзим деҳқон фарзанди бўлганим учун деҳқонча фикрлайман ва ҳеч қачон хаётни роҳатдан иборат деб ўйламайман. Ява оролларида бир шоликор билан танишган эдим. Маълумки шоли ер юзида энг кўп истеъмол қилинадиган озуқа. Индонезия – 17500 оролдан иборат, 500 дан ортиқ миллат ва элатлар яшовчи, оламдаги энг катта исломий давлат. Деҳқоннинг ҳикоясига қараб, Индонезиянинг жаҳоншумул тараққиётининг сабабларидан бирини англаб етдим. Ундан кундалик турмуши ҳақида сўраганимда шундай деганди:

• Мен 6 гектарга яқин ерга шоли экканман. Ҳар кунлик режам бор. Айтайлик, бугун 30 сотих ерни бегона ўтлардан тозалашни режалаштирдим. Лекин, пешинга бориб, ялқовлик билан ухлаб қолдим, дейлик. Лекин бу менга баҳона бўлолмайди. Мен қаро кечгача ишни якунлаб қўяман. Айтайлик, шомда, бирор жойга борсам, хуфтонда келиб, режамни якунлаб қўяман. Айтайлик, шомда силлам қуриб, ҳолдан тойсам, ҳатто бурнимдан қон отилиб келса ҳам, бугунги ишни эртага қўймайман. Эмаклаб бўлса ҳам, нафас ололмай қолсам ҳам, танимда то қатра қон бор экан, бугунги ишни бугун бажараман. Мен бу ҳикояни келтириб, ҳаёт фақат меҳнатдан иборат демоқчи эмасман. Хаётдаги ҳар бир улуғ мақсадга эришиш, катта меҳнат эвазига рўй беришини, бунинг учун изчил ва тинимсиз меҳнат зарурлигини таъкидламоқчиман холос.

         Колумбиялик ёзувчи, Нобель мукофоти лауреати Габриэл Гарсия Маркес ”Юз йил танҳоликда” романини ёзишдан олдин, уй ҳаражатларига сарфлаш учун машинасини сотиб, пулларни хотинига топширади ва ўз ижодхонасига кириб кетади. Хонанинг эшигини тамбалаб, коса-товоқ учун туйнук қолдиради. Хонанинг эшиги бир ярим йилдан кейин очилади. Бу муддат оралиғида у ҳеч ким билан гаплашмайди, кўришмайди, ташқи муҳитдан узилади. Аксини қарангки, бир ярим йил танҳоликда ёзилган асар бир ярим йилда юздан ортиқ тилда дунёни забт этади, севимли асарга айланади.

         Ўғлим, спортда нафаснинг кучини, мақсад сари йўналтиришни ўргатишади. Сен ҳам, ҳар бир олган нафасинги аниқ мақсад сари йўналтира билсанг, албатта улкан ғалабаларга эришасан. Хаётингни ҳар бир сонияси, дақиқаси, соатлари, кунлари, хафталари, ойлари йиллари бир мақсад сари йўналтирилар экан ва катта заҳматдан, меҳнаткашликдан бўйин товламас экансан, ишончим комилки, омадли, бахтли ва буюк бўласан! Пала-партиш ишлашда барака бўлмайди. Аниқ мақсадни билмаслик, парокандаликка олиб келади. Хаёт эса ўтиб кетади. Ўз хаётини режалаб олмаган одам, мақсади йўқ кас, нима учун яшаётганини ҳам билмайди. Унга умрининг қадри йўқ. Хаётни қадрламаслик эса – жиноят. Умрни қадрламаслик – қабиҳлик.

         Биламан, сен улкан қобилият эгасисан ва албатта ўз олдингга қўйган мақсадга эришасан. Лекин бу мақсад, қайсидир олийгоҳни тугатиш, ёинки бирор қизни юрагини забт этишдангина иборат бўлмаслиги керак.

         Сени, ҳатто маҳаллий хонанда, ёйинки саккизинчи даражали киноактёр бўлишингни истамайман. Коммуникация ривожланган сари Ер шари мамлакатлари яқинлашиб бораяпти. Бугун, ўзбеклар ичида Нобель мукофотига номзоди қўйилишини истаётганлар бор. “Оскар” мукофотини мўлжаллаган актёрларимиз, Голливудда рол ўйнашни мақсад қилган истеъдодлармиз, Болливуд билан ижодий ҳамкорлик қилишни истаётган иқтидорли режиссёрларимиз бор. Бундай муваффақиятга эришиш, кечагина хомхаёл эди, бугун воқеликка айланаяпти. Эртага у юз беради. Режа ҳар хил бўлади. Кунлик режа, ойлик режа, йиллик  режа ва бир умрлик режа. Уларни тузишда, эринмаслик керак. Баъзан истак бор-у, имкон йўқ, дейишади. Халқимиз излаган имкон топади, деганда юз бора ҳақ эди. А.Ориповнинг “Имкондан ортиқроқ имконни кутма”, деган сатрлари, ҳар бир фурсатнинг ичида, сиз излаган имкон ётгани ҳақидадир.  Баъзан шундай савол туғилиши мумкин. Режалаштиришга режалаштирдим-у, шундай катта юкни орқалашга тоқатим етармикан, сабрим заковатим, қобилиятим панд бериб, хаста ва мажруҳликка мубтало бўлмайман-ми, иродам синиб қолмайдими, деган хавотирлар хаёлга келиши мумкин. Хавотирланманг.

         Худо, сизнинг кўнглингизга қандай истакни солса, шундай имконни ҳам яратиб беради. Агар кўнглингизга буюк бўлиш туйғусини солса, демак тақдирингизда буюк бўлиш қисмати бор. Имом Аъзам ҳазратлари ўз хаётлари давомида 83 минг диний масалага ечим топиб, жавоб берган эканлар. Бутун хаётлари мобайнида Қуръони каримни етти минг марта тўлиқ хатм қилган эканлар. Рўза кунлари, ўттиз пора Қуръонни бир кунда икки мартадан тўлиқ хатм қилган, Имоми Аъзам хаётларининг сўнгги ўттиз йилини рўза тутиб ўтказган бўлсаларда, бирор марта хаста бўлиб қолганлари йўқ. У киши Пайғамбаримиздан тўрт минг хадис ривоят қилганлар.

         Худо кишига мақсадига яраша қувват ҳам ато этади. Ниятнинг пок, мақсаднинг эзгулик йўлидалиги, одамга куч-қувват бераверади. Одам ўзи сезмаган ҳолда илоҳий куч, файзу-барокатдан баҳраманд бўлаверади. Қилаётган ишининг самараси ўз-ўзидан юксалиб кетаверади. Олайлик, етти минг марта Қуръонни тўлиқ хатм қилган одамнинг бутун умри фақат намоз ўқиш билан ўтиб кетиши керак эди. Лекин, имом Аъзам ҳазратлари, 83 минг диний масалага ечим ҳам топдилар. 4 мингта хадис ривоят қилдилар. Шу билан бирга Ханафия мазҳабига асос солдилар. Бугунги кунда Ер юзидаги 700 миллион мусулмон шу одамнинг мазҳабидадир. Оллоҳ бу одамнинг ниятига қараб куч-қувват, ишига қараб шундай барака ато этганки, агар бу барака бўлмаса, шу биргина одам бажарган ишни етти мингта одам ҳам бажаролмайди.

         Ҳозир фақат меҳнат ва аниқ мақсад ҳақида сўз юритаётган эканман, ҳозирча фақат шу мавзу билан чекланаман. Албатта биргина мавзу, қизиқишларингни ҳар томонлама қамраб ололмайди. Насиб қилса бошқа мавзулар ҳақида ҳам сўз юритармиз. Зеро, уларнинг бари бир-бири билан боғлиқ. Аниқ мақсаднинг улуғлиги яна шундаки, олайлик Тожмаҳал мақбарасини қуриш ҳам бир одамнинг аниқ мақсади эди. Ёинки, Америкадаги Озодлик ҳайкалини қуришни ҳам, биргина одам, ўз олдига аниқ мақсад қилиб қўйди, унинг қурилишида эса минглаб одамлар қатнашди. Ёинки Миср эҳромлари ҳам бир кишининг аниқ мақсади, ғояси эди. Минг чақиримларга чўзилган ва асрлар оша яшаб келаётган, ақлга сиғмайдиган, афсонавий Хитой деворини қуриш ҳам битта одамнинг аниқ ғояси, ташаббуси эди. Сўнгра уни юз йиллар давомида, миллионлаб одамлар бунёд этдилар. Фикри, зеҳни, қалбининг қўъри, интилишлари, орзу-умидлари бир кучга йиғилган одам, худди қуёш нурлари бир жойга тўпланганда, олов ҳосил қилганидай, катта кучга айланишини, ҳеч қачон ёдингдан чиқарма!

         Саодатли замонларда, Пайғамбаримиздан: “Илм, гар Чинда бўлса ҳам, ўрганинглар” – деган ҳадисни эшитган бир саҳобий Хитойга йўл олади. Аниқки, у Хитой тилини билмасди. Бу ерда у узоқ йиллар яшади. У машаққатли меҳнат, аниқ мақсад йўлида исломнинг барча арконларини шу қадар сидқидилдан бажарди-ки, унинг шижоати, қатъийлигини кўриб, минглаб бутпарастлар ислом динига кириб кетдилар. Ўғлим, мен ҳам сенинг аниқ мақсад йўлида оғишмай, шиддат ва шижоат билан, ўз шахсингни, ўз оламингни яратишингни, орзуларинг рўёбга чиқишини истайман. Зеро, Ислом Ғаззолий айтган сўз, сўзгина эмас, ҳаёт қонунларидир:

         “Ҳар хил ишлар билан машғул бўлган фикр сўзи ҳар тарафга тарқалиб кетган сойга ўхшайди, унинг баъзиси ерга сингиб кетса, баъзисини қуёш қуритади, натижада экинзорга етиб борадиган сувнинг ўзи қолмайди”.

         Худо, бундай кўргуликдан барчамизни сақласин, эзгу йўлларидан асло адаштирмасин!

                                               МУҲАММАД  ИСМОИЛ Ҳалима Худойбердиева номидаги Ижод мактаби директори

 ШУ АЗИЗ ЭЛ ФАРЗАНДИМАН!

         Мен деҳқон ўғлиман. Болалигим Мирзачўл далаларида кечган. Отам қовун-тарвуз экарди. 3-4 ёшимда пайкалларда югуриб юрар, чўл ҳавоси, тупроқ ҳиди, палакларнинг тароватли бўйи димоғимни қитиқлаб, адоқсиз ҳузур бағишларди.

         Ҳали мактаб ёшига етмай, кўпгина шаҳарларда бўлдим. Отам катта-катта Зил машиналарига қовун-тарвуз юклар, сотиш учун гоҳ Душанба, гоҳ Панжакент, гоҳ Чоржўй, гоҳ Томдига йўл оларди. Мен эса тижорат асносидаги бундай сайру-саёҳат учун ҳамиша шай эдим.

         Бир сафар, тўртинчи ё бешинчи синф ёшидалик чоғларимда, ёзги таътил кунлари, Самарқанд бозорида узоқ қолиб кетдик. Шунда, онамга бир энлик телеграмма жўнатганим ёдимда:

         “Онажон, биз яхши юрибмиз. Сизни соғиндим”. Балки менда шеър ёзиш туйғуси мана шу таассуротларга бой жараёнларда шакллангандир. Буни аниқ билмайман.  Лекин ҳаммадан бекитиқча онамни соғиниб, йиғлаб олардим. Кейин-кейин эндигина эсимни таний бошлаганимда, оғир хасталикка чалиндим.

         Дўхтирларнинг айтган гаплари бир лаҳза бўлсин, хаёлимдан нари кетмасди: ”Болани тузатиб бўлмайди, уч-тўрт йилдан кейин миясига қон қуйилиб ўлади”.

         Мен, юраги жўшқин, эҳтиросли, доимо кулиб юрувчи,  ҳузур-ҳаловатни,  ҳаётни, яшашни, дунёни севувчи оташин бола эдим. Дўхтирларнинг ўша айтган гаплари, юрагимга машъала ёқиб қўйгандай бўлди. Одам ўзида йўқ нарса учун курашар экан. Мен энди яшаш учун, омон қолиш учун зимдан, руҳан  кураша бошладим. Авваллари олам деганда оиламни тушунар эдим. Ака деганда акамни, сингил деганда синглимни тушунар эдим. Кейинчалик ҳаётимда отам сингари яхшилик қилган одамлар бўлди. Акам сингари менга акалик қилган, сингил сингари сингиллик қилган меҳрибонлар кўп бўлди. Мен оила деганда оламни тушуна бошладим.

         Менга битта болада бўладиган ташвишлар эмас, ён атрофимдаги одамларнинг  ташвиши, орзу ўйлари ташвишимга, ўй хаёлимга айлана бошлади.

         Сирдарё пахтазорларини тинимсиз яёв кезардим. Шоликорлар хаётидан мақолалар ёзар, туман ва вилоят газеталарига юборар эдим. Пахтакорлар, завод-фабрика ишчилари: ”Ҳой кимнинг боласисан?” деб сўрар, ифтихор билан отамнинг отини айтардим. Уларнинг олқишлари менинг бу ҳаётда яшаётганимни билдирар, ҳаёт учун, яшаш учун курашар, бу ҳаётда борлигимни, ҳали ўлмаслигимни билдириш учун, докторларнинг сўзларига қасдма-қасд тинимсиз интилардим.

         Биринчи  шеърларим устоз  Ортиқбой Султонов кўмаги билан  дастлаб туман газетасида чоп этилди, шу азиз инсон  адабиёт ҳақидаги, журналистика соҳасидаги маслаҳатларини аямади. Агар бу одам бўлмаганда бошқа соҳага ўтиб кетишим ҳам мумкин эди. Чунки, у пайтлар оловдай ёниб турган, ўзимни ўтга ҳам, чўққа ҳам уришдан тоймайдиган, бир кун актёр бўлишни, эртасига эса дипломант бўлишни орзу қилиб қоладиган пайтларим эди.

         Мана шу шиддат, мана шу жасорат билан Ўзбекистон Миллий  Университетининг Журналистика факультетига ўқишга келдим. Бу ерга ўқишга келиш, мен учун кўз кўриб, қулоқ эшитмаган фавқулодда ҳодиса эди. Чунки, саккизинчи синф шаҳодатномам фақат “уч” баҳолардан иборат бўлган бўлса, тўққизинчи-ўнинчи синфларнигина “4” ва “5” баҳолар билан тугатган, уларнинг орасида ора-сира “учлар” ҳам учраб турар эди.

         Худо, ҳамиша одамга сўраган нарсасини берар экан. Университет таълими дунёқарашимни бутунлай ўзгартириб юборди. Кўпинча айтиладики, ”диплом” бўлса бўлгани ёки сиртдан ўқиса ҳам бўлаверади-ку, деб. Бу мутлақо нотўғри фикр. Агар имкон бўлса, ўқиш керак. Ўқитувчиларнинг сабоқларини тинглаш керак, кутубхоналарда кеча-ю кундуз ўн соатлаб ўтириб китоб ўқиш, келажакда кимдир бўлишга  тайёрланиш керак.

         Журналистика, менинг хаётимнинг асосий ўзанидир. Гарчи, бир қанча китобларим чиққан бўлса ҳам, асарларим асосида бир қанча видеофильмлар яратилган, шеърларимга куй басталаниб, 200 дан ошиқ қўшиқлар ижро этилган бўлса ҳам, мен ўзимни журналист ҳисоблайман. Журналистика, доимо одамлар билан бирга бўлишимга, ҳаётнинг қайноқ жабҳаларида, юртимиздаги ўзгаришларнинг иштирокчиси бўлиб, ўз кўзим билан кўришим учун имконият яратиб беради. Журналистиканинг шарофати билан адабий асарларимни  ёздим. Журналистика туфайли, болаликдан саёҳатга ишқибозлигим уйқаш келиб, дунёнинг жуда кўп мамлакатларида бўлдим.

         Лекин, ҳамма жойда, худди болаликда онамга ичикиб телеграмма юборганимдай, она юртим, Ўзбекистонни соғиниб юрдим. Аввал телеграмма юборган бўлсам, энди репортажлар, мақолалар юбордим. Ҳеч қачон, ҳеч бир жой менга она – Ўзбекистонимиздай азиз ва мукаррам бўлиб кўринмаган. Қайтанга, ўзга юртлар она Ватанимга бўлган муҳаббатимни янада оширган.

         Авваллари мендан ”Ҳой, кимнинг боласисан?” дея сўрашган бўлса, у ўлкаларда ”Ҳой, қайси юртнинг боласисан?” – дея сўрашади. Авваллари отамнинг отини айтардим, энди ”Ўзбекистон фарзандиман” дея фахр билан айтаман. Отамнинг оти, юртнинг номи билан уйқашиб кетгани, алмашгани  қалбимда ифтихор туйғусини уйғотади.

         Ҳар бир юртнинг ўз таровати, ўз буюклиги, ўзининг улуғворлиги бор. Тоғнинг буюклиги ташқаридан кўринади деганларидек, дунёни қанча кезиб, қанча нарса ўргансангиз, заҳматкаш халқимиз  Ўзбекистонни гўзал мамлакатга айлантираётганлигининг гувоҳи бўласиз.

         Мендан, Америкада  Озодлик ҳайкали ёнида ”Сизда аёлга эҳтиром сифатида мана шундай ҳайкал борми?” дея сўрашганида, Мен: – Бундан беш юз йил олдин, бизда Бибихонимга атаб муҳташам сарой қурилган ва у сарой бу ҳайкалдан кўра гўзалроқдир” – дея жавоб берганим ёдимда.

         Голландияда, ”Ўзбекистон қаерда жойлашган?” дея сўраб қолишди. Мен: – Қуруқликда, ҳеч қандай хавф-хатар бўлмаган, осуда ва ям-яшил кенгликлар қўйнида”,  дея жавоб бердим. Улар индамай қолишди. Чунки, Голландия хавф-хатар кеча-ю – кундуз тахдид солиб турувчи  ботқоқлик устига қурилган, бутун мамлакат майдонининг ярми, денгиз сатҳидан пастда жойлашган, бу ўлкани 5 минг км.га чўзилган тўғонларгина ҳалокатдан асраб туради.

         Мисрда, битта кўчат ўтқазиш учун, уч йил тагига тинимсиз равишда сув қуйиб туриш керак экан.

         Ҳиндистонда, мендан “Сизларда ҳам биздай севишадими?” дея сўрашганида, бизда шундай севадиларки, ўз муҳаббатларига тимсол сифатида Бобир Мирзонинг аждодлари Тожмаҳалдай қасрларни қуриб бергани сингари, ҳар бир ўзбекнинг юрагида шу қасрдай муҳаббат бор!” – дея жавоб бердим.

         Мен жоним борича, куч-қудратим борича, сўнгги нафасимгача мана шу юрт, мана шу Ватан, жонажон Ўзбекистон учун хизмат қиламан. Уни оддий бир фарзанд сифатида севаман. Оддий, журналист сифатида буюк ва узлуксиз юксалаётган тараққиётига ҳисса қўшишга жон-жаҳдим билан интиламан.

         Худо илҳом берса, шу жафокаш элни, кўзим қорачиғидай азиз юртни қалбдан куйлаб, шеър ёзаман, замондошларимнинг турфа хил феъл-атворларига маҳлиё бўлиб, ҳикоялар ёзаман. Ўзбекистоннинг дарди, орзу-умидлари, интилишлари ҳаётимнинг ўзагидир. Мен хаётимни  бутунлай унга бағишлаганман. Агар, болалигимдаги дўхтир айтган, уч-тўрт йиллик умрим бироз чўзилган экан,  энди унинг ҳар бир дақиқасини шу Ватан равнақи учун сарфламасликка ҳаққим йўқ.

                   Ҳуррият шиддати гувлар долғали,

                   Тошқин ҳайқириқлар, чўзилар кўкка

                   Исёнлар гупуриб, қалбда ёнади

                   Худойим, мангулик шон бер ўзбекка!

                                   МУҲАММАД ИСМОИЛ,

Ҳалима Худойбердиева номидаги Ижод мактаби директори.

ҚИЗИМГА МАКТУБ

         Қизим! Бу йил мактабни битирдинг. Биламан, орзуларинг жуда катта. Мен, бу орзуларингга эришишингга омад тилаган ҳолда, ҳар бир ота-она каби ўз насиҳатларимни, аниқроғи фикр-мулоҳазаларимни айтишдан тилимни тиёлмадим.

         Албатта насиҳат қилишнинг мароқли томонлари жуда кўп. Лекин шу билан бирга зарарли томонлари ҳам бор. Насиҳат – йўл кўрсатишдир, шу билан бирга қолипга солиш ҳамдир.

         Биз катталар фарзандларимиз ҳаёт остонасига қадам ташлар-ташламас, ўз дунёқарашларимизни уларга сингдиришга, уларни ўзимиздай фикрлашга ўргата бошлаймиз. Бунинг жуда кўп фойдали томонлари бор. Лекин, зарарли томонлари ҳам борлигини ҳадеганда эсга олавермаймиз.

         Боланинг фикрига қолип ясашга уринамиз-у, фикрини ривожлантиришга эътибор беравермаймиз.

         Натижада, бола, оқ нарсани оқ, қора нарсани қора деб, ўрганиб олади ва хаётининг кейинги қисмида ҳеч қачон бу нарса устида бош қотирмайди. Натижада болаларимиз болалигиданоқ ”кекса донишманд”га айланади. Бу бир томонлама яхши, бир томонлама эса биз фарзандларимизда фикрлаш, таҳлил қилиш, қизиқиш, ўрганиш, мустақил хулосага келиш хислатларини камайтириб юборамиз. Бу мутелик бора-бора ҳатто тубан ақидаларнинг  этагини маҳкам тутишга олиб келади. Ақл, меҳнат қилишдан бош тортиб, дангасага, ялқовга, танбалга, бора-бора жоҳилга айланади. Аслида эса, ақл тинимсиз меҳнат қилиши керак. Худди тинимсиз тош кўтарган полвоннинг мушаклари кучли бўлгани сингари ақл хаётдаги ҳар нарса худди кимдир ўргатгани сингари эмас, ўзи ўрганиб, ўз хулосасига келсагина, тобора кучли, тобора заковатлироқ бўлиб бораверади.

         Ақлни эса, болалигиданоқ хайратланишга, таажжубланишга, қолаверса шубҳаланишга ўргатиш лозим. Табиат қонуни шундай. Катталарнинг ҳар бир нарса ҳақида ўзларининг қатъий фикр-мулоҳазалари бор. Уларниг ҳар бир нарса ҳақида, қатъий жавоблари бор. Уларни унча-мунча нарса билан ҳайратлантираолмайсиз. Уларнинг фикрларини инкор қилсангиз, жиғига тегсангиз, жазоланишингиз ҳам ҳеч гап эмас.  Қолаверса, кўпчилик, ўзидан каттанинг гапига қулоқ солади, ундан ўрганади, унга тақлид қила бошлайди. Тақлид эса ожизликдан, фикрий қолоқликдан, руҳий қашшоқликдан келиб чиқади. Ёшлардан ўрганишдан эса ор қилишади. Эътибор берсанг, ёшларда  тил ўрганишга, чет элларга боришга, турли-туман мавзудаги китобларни ўқишга, янгича фикрловчи одамлар билан танишишга қизиқиш кучли бўлади. Кексаларнинг қалбида янги ғояларни ўстириш, худди шўрхок ерга уруғ ташлагандай, ҳадеганда самара беравермайди.

         Яқинда, етмишга кирган бир шоирнинг бутун хаёти мобайнида яратган ”Сайланма” асарларини ўқиб қолдим. Ўқиб, юрагимда қаттиқ оғриқ уйғонди. Китобдаги шеърларда қофиялар ўз ўрнида, сўзлар чиройли, гаплар маъноли эди. Лекин, шоирда улкан истеъдод йўқлиги яққол кўриниб турарди.

         Шоир бу асарларни ёзиш учун бутун умри давомида катта меҳнат қилган. Аёвсиз тер тўккан, бошини қоғоздан кўтармаган. Лекин ижодда у ҳеч нарса кашф этолмаган. Унга оқ деб ўргатган нарсаларни у оқ деб ёзган, қора деб ўргатганларни қора деб ёзган.

         Истеъдод эса, ихтиро эса, юрак туғёнлари эса мутлақо бошқа нарсадир. Истеъдод руҳиятда, маънавиятда инқилоб қилади, ҳар бир инсон ўзига хос бир олам эканлиги, ҳар бир инсон бетакрор мавжудот эканлигини кашф қилади, қолаверса ер юзидаги 6 миллиард одамнинг бирортаси ҳам бир-бирига ўхшамаслиги ҳақида оламга жар солади. Ҳеч бўлмаганда унинг ўзи, ўша 6 миллиард одам каби, 6 миллиарднинг биттаси бўлатуриб ҳам, бетакрор мўъжиза эканлиги ҳақида жар солади. Унга ҳеч кимнинг қуйган қолипи тўғри келмаслиги, бировлар берган насиҳатлар, чизган чизиқлар, ўргатилган йўл-йўриқлар унга тўғри келмаслиги ҳақида жар солиш мумкин. У эса, ижодкорга эмас, чизилган чизиқдан чиқмайдиган ҳаммолга айланиб қолган.

         Албатта, меҳнат одамга бойлик келтиради, обрў келтиради. Такрорлаш, тақлид қилиш, таъкидлаш ҳам меҳнат, лекин биз кашфиётлар қилиш, ихтиролар яратиш,  янги руҳий сайёраларни забт этиш меҳнатининг улуғлиги ҳақида сўз юритмоқдамиз. Янги сайёраларни эса қуруқ меҳнат қилишнинг ўзи билангина кашф этиб бўлмайди. Унинг учун улкан истеъдод ва катта жасорат керак.

         Бундай истеъдод эса, болаликда, ёшликда  ҳаммада бўлади. Фақат, бу истеъдодни биз кўникмалар орқали, ўргатилган нарсаларни, бус-бутунлигича ўрганиб қўйиш орқали ўлдирмаслигимиз лозим.

         Одам онгида миллиард асаб тўқималари мавжуд ва уларда триллионлаб фикрлар, дунёқарашлар, мулоҳазалар, таҳлиллар, туғёнлар, тажрибалар, таърифлар, таомиллар туғилиши мумкин.

         “Сайланма”ни варақлай туриб, юрагимда уйғонган оғриқнинг сабаби, шоирнинг ночорлигидан кулиш эмас, ҳамма ўзи учун ўзи жавоб беради, балки вақти келиб, мен ҳам мана шундай китобни чоп эттирсам-у кимдир ночорлигимдан, ношудлигимдан кулиб ўтиргани тасаввуримга келганидандир. Бугун мен ўзимни аяганим, ялқовлигим, қўрқоқлигим, эртага яққол кўриниб қолиши ваҳимаси, юрагимни тилиб ўтганидадир. Мен, ўз қалбимни кашф этмаслигим, юрагимдаги ғалаёнларни тўғри таъриф этолмаслигим, идрокимдаги тушунчаларни кераклигича баён этолмаслигим, хуллас мен ҳам Худонинг бетакрор бир мўъжизаси сифатида ўз-ўзимни кўрсатолмаслигим, қачонлардир, хаётда мўъжиза истаган, кашфиётлар истаган ёш авлод олдида мулзам бўлиш истиҳоласи туфайлидир. Тарих чархпалаги албатта, ҳаммасини, ўз ўрнига, жой-жойига қўйиб чиқади.

         Бизнинг вазифамиз эзгуликнинг тубанликдан кўра юксак эканлигини мустақил ҳолда англаш, қалбан тушунишдадир. Бизнинг вазифамиз ўзимиздаги  кашф этиш қобилиятини кашф этиш, жасоратни  журъатлантириш, охир алал оқибат Оллоҳ яратган мўъжизалар ичида инсон – энг мукаррами эканлигини унутмаслигимиз кераклигидадир.

         Шу яқин кунларда ўтказилган бир тадқиқот шундай натижани кўрсатди. Зиндонбанд этилган бир одам очликка йигирма кун дош беролган. Иккинчи одам сувсизликка ўн икки кун дош берган. Учинчи одам, Худога ишонмайдиган, иймони йўқ одам, зиндон тушкунлигига бор-йўғи уч кун чидаган. Сўнгра асаблари дош бермай, телбага айланиб қолган экан.

         Иймонсизлик, мана шундай оқибатларга олиб келади. Иймонсиз кишилар, қўрқувдан, ваҳимадан, ахлоқсизликдан, тарбиясизликдан, фаросатсизликдан хаётларини залолатга дучор қиладилар.

         Хаётдаги ягона насиҳатим, Қуръонни ўқи. У қалбингни ёруғ нурга тўлдиради, қуввайи ҳофизангни, ақлу-идрокингни мустаҳкамлайди. Тўғри йўлдан адаштирмайди.

         Зеро, Қуръоннинг биринчи ояти ҳам, ”Иқро” – “Ўқи” – деган илоҳий калом эди.

         Ўқиш-ўрганиш, иймонга олиб келади, десак, аксинча, ўқимаслик, ўрганмаслик иймонсизликка бошлайди. Зеро, ўз-ўзингни топмаслик, кашф этмаслик, қалбингга, идрокингга қулоқ солмаслик, таҳлид қилиш, кўчириш, тайёр қолиплардан фойдаланиш, кимлардир айтган сўзни такрорлаб айтиш, мана шулар ҳам иймонсизликнинг бир белгисидир.

         Ибн Сино ҳазратлари қишлоқда оддий оилада таваллуд топдилар. Имом Бухорий етимликда улғайдилар. Лекин улар, мен косибнинг ўғлиман, келажакда албатта косиб бўламан, Худо мени шундай яратган, демадилар. Худо, мендан бор меҳру-муҳаббатини аямай, буюк инсон қилиб яратди, дея ўз олдиларига улкан режаларни қўйдилар. Ва умрларининг сўнгги дақиқасигача изланишдан бир лаҳза  тўхтамадилар. Илм излаб, шаҳарма-шаҳар, қишлоқма-қишлоқ кездилар.

         Бизда шундай бир ёлғон тушунча бор. Худо кимнидир олим қилиб яратади, кимнидир шоир, кимнидир боғбон қилиб. Ҳатто, ўша “Сайланма”си чиққан шоир ҳам, етмишга кирган бўлса-да, ўз китобини ўқийтуриб, Худо мени шоир қилиб яратмаган экан, мендан шоир чиқмади, дея ўкинаётгандир. Бу ёлғон тушунча. Айб ўзимизда. Худо бизга олимлик йўлини бериб, олим бўлолмаганимиз, бор-йўғи шу йўлда истеъдодимизни кашф этолмай, ўзимизни аяганимиз туфайлидир. Шоирлик поғоналарида кўтарилаолмаганимиз, ўзимизга ўзимизнинг ишонмаганимиз туфайлидир.

         Сен бугун улуғ орзулар остонасидасан. Сенда шиддат бор, жасорат бор, ақл, заковат бор. Сен ҳаётнинг ҳар бир лаҳзаси нақадар қимматбаҳо эканлигини билсайдинг, мўъжизаларга тўла бу хаёт остонасида, ҳар бир босган қадамингни буюк кашфиётлар билан, улкан муваффақиятлар билан тўлдиришга ҳаракат қилардинг. Сен ҳатто Барчинодай бўлишга ҳаракат қилсангда, Барчиной қачонлардир яшаб ўтганлиги боис, ўз умрингни Барчинойнинг умри билан алмаштиришга розилик берасанми дейишса, мутлақо рози бўлмаслигинг аниқ. Чунки, сенинг олдингда гўзал ва мафтункор хаёт жилваланиб турибди. Мен ҳам, ҳатто Бобораҳим Машраб билан ўз ўрнимни алмаштиришни истамаган бўлар эдим.

         Қизим! Хаётнинг олтин дақиқаларини беҳуда ҳавога совурсанг, бир кун келиб, ўзингнинг энг катта душманингга айланасан. Ҳафсаласизлик, ишончсизлик, ялқовлик, журъатсизлик, сени умр бўйи таъқиб қилувчи рақибларингдир. Бу рақиблар, бир кунмас бир кун сени енгса, зиндонбанд иладилар. Зиндон эса Юсуф алайҳиссалом айтганидай тирикларнинг қабридир.

         Қизим! Шунча гапларингиз бор экан, хўш, ўзингиз шу сўзларингизга амал қилиб, ўз орзуларингизга эришдингизми, дея сўрарсан. Дунёда энг осон нарса, насиҳат қилишдир.

         Мен ўз орзуларимга эришган бўлганимда балки насиҳат қилмаган бўлар эдим. Балки, бу сўзларни ёзиб ўтирмасдим. Мен ҳатто, қандай қилиб истеъдодли бўлиш мумкинлигини ҳам билмайман. Балки, истеъдодли бўлишнинг ўз қонун-қоидаси бордир. Бу менга ноаён. Мен фақат юқорида зикр қилинган сўзларга қўлимдан келганича амал қилишга ҳаракат қилганман.

         Мен ҳам ўз имкониятларимдан қанчалик фойдаланолдим, қанчалик фойдаланолмадим, буларниг бари учун, бир кунмас бир кун Худо олдида жавоб бераман. Ёшим ўтган сари, Худонинг ёнига боришим тобора яқинлашаётган сари бу масъулият залвори тобора улканлашиб бормоқда.

         Лекин, бу масъулият кексаликни бўйнимга олишни эмас, ёшлик сари, болалик сари, хаётга энди келгандай, эндигина туғилгандай мўъжизавий олам остонасига эндигина келиб қолгандай, ўзимни тутишни ўргатмоқда. Ҳайрат ва кашфиётлар сўрамоқда.

         Аслида ҳам шундай. Яна эллик йиллик умрим бор дея ўйласангиз, орзуларингиз худди эллик чақирим нарида тургандай, ғира-шира тасаввур қиласиз. Агар, беш йиллик умрим, қолган дея ўйлай бошласангиз, сиз эришишни истаган мақсад, худди беш чақирим нарида тургандай кўз олдингизда яққол намоён бўлади ва дадил қадамлар ташлай бошлайсиз. Агар беш кунлик умрим бор дея ўйласангиз, беш қадам нарида турган орзуларингизни кўргандай, югуришга тушасиз.

         Қизим, аслида хаёт Худонинг ўлчови бўйича беш кун ҳам бўлмаслиги мумкин.

         Шунинг учун мақсадинг худди беш қадам нарида тургандай кўз олдингда яққол тасаввур қилиб ол. Уни кўз олдингдан бир зум  нари қочирма ва ҳаётингни ҳар бир лаҳзасини шу мақсадга эришиш  сари йўналтир. Ҳатто, оладиган нафасинг ҳам шу мақсад йўлида бўлсин.

         Сен ўзинг туғилиб ўсган уйинг, ёниб кетаётганда, танингдаги бирор аъзойинг, хасталаниб, ишдан чиққанда қайғуриб, қанчалар нола чексанг, беҳудага сарф бўлган лаҳзаларинг, кунларинг, йилларинг учун шу қадар қайғур. Зеро, ҳаётда инсон учун умрдан кўра қимматлироқ нарса йўқ. Ҳаммамиз, тўплаган бойлигимиз, тўплаган илмимиз, орттирган шон-шуҳратимиз учун эмас, умримизни қандай сарфлаганмиз, нималарга сарфлаганмиз билан жавоб берамиз.

         Улкан ҳаёт остонасида турган менинг ор-номусим, қалбимнинг дуру гавҳари, қалбимдаги ҳаё пардасини кийган қизим, Худо сенга ёр бўлишига чин юракдан тилакдошман. Қалбинг гўзал, покиза ва беғубор бўлишини истайман. Зеро, қиёмат куни инсон қалби қанчалик гўзал бўлса, унга шу қадар гўзал абадият инъом этилар экан. Сенинг бугунги ташлаган ҳар бир қадаминг абадиятдаги ўрнингни белгилашини асло унутма. Зеро, сен бугун ҳаёт остонасида илк қадамларни ташлашга шайланмоқдасан.

                                                  ————

                                                                       МУҲАММАД  ИСМОИЛ, Ҳалима Худойбердиева номидаги Ижод мактаби директори.

МЕНИ КЕЧИР

Рафиқамга

Мени кечир, сени бахтли қилолмадим.

Ваъдалар бергандим

  қилган эдим аҳд.

Неча бор уриндим,

                   уддалолмадим.

Тобора узоқлаб

                   бораётир бахт.

Иродам синдими,

                   синдиришдими?!

Бир пайтлар боқардим

                   сервиқор, тикка.

Руҳимдан исённи

                   тиндиришдими?

Кўзларим тўладир

                   мунг ва ҳадикка.

На бир шеър на бир сўз,

                   на орзу, мақсад

Энди осмонимда

                   қанот қоқарлар

Бургутдай кўкларни

                   кўзлардим ҳарвақт

Менга эга чиқди,

                   товуқбоқарлар.

Кечир бўлолмадинг

                   ҳуррам, бахтиёр.

Тугаб бораётир

                   тобора имкон.

Билсайдим чоҳларнинг

                   турганин тайёр

Ваъда бермас эдим

                   сенга ҳеч қачон.

Баққолни бува деб

                   бол олмоқ мумкин.

Аммо ҳеч хиёнат

                   қилмасман шеърга.

Шайтонларга қарши

                   ёзмоғим учун

Худойим, менга ҳур

                   қаламни берган.

Дунёга эгадир

                   шайтонваччалар

Уларга қўшилсам

                   бойирдим маҳкам.

Аммо ҳалол йўлда

                   топилмаса гар,

Давлат-у бахт эмас,

                   тилло-ю зар ҳам.

Турибман сарсари

                   абгор ва тушкун

Кечир. Мажолим йўқ.

                   мени қил дуо.

Сен дейсан: – Мадад бор,

                   нотавон, мискин.

Хору – заифларнинг

                   дўстидир Худо!

Бор қудрат қўлида

                   бўлган буюк зот

Агарки қўлласа,

                   бўлса биз тараф

Йўлимизни очса,

                   ўнгласа ҳайҳот

Шудир бахт, шу тенгсиз

                   саодат, шараф.

Толемизни ёруғ

                   қилсин Худойим

Бахт бергувчи фақат

Парвардигордир.

Бизлар хор бўлмасмиз,

                   дунёда доим

Худони унутган

                   кимсалар хордир!”

Сен таскин берасан.

                   бахт айвонида

Сенга эрк шаробин

                   ичирмоқчи эдим.

Навоий қолдирган

                   шеър осмонида

Мен ҳам шеърларимни

                   учирмоқчи эдим.

Бир шеърки юракдан

                   кўкка ўрлаган

Гўё эрк номидан

                   айтилган фарёд

Бир шеърки, хавф ичра

                   қолганда Ватан

Гўё мард ўғлонлар

                   ичган қасамёд.

Мени кечир,

                   сени бахтли қилолмадим.

Аммо ўзимни

                   ҳеч кечиролмасман.

Юксак парвозга шай

                   шеърлар ёзолмадим.

Қанотлари синган,

                   учиролмасман.

ҲАР БИР СЎЗНИНГ ЎЗ ТАРИХИ БОР !

Буюк шоир Ўлжас Сулаймонов билан Муҳаммад  Исмоил суҳбати

Олжас Умарович Сулаймонов 1936-йил 18- майда Олма ота шаҳрида туғилган. Қозоғистон халқ шоири, Қозоғистон Меҳнат Қаҳрамони. Бир қанча Фанлар Академиясининг Академиги. Ингушетиянинг “Хизматлари учун”, Озарбайжоннинг “Шуҳрат”, Россиянинг “Дўстлик”, Украинанинг “Донишманд князь Ярослав”, Франциянинг “Адабиёт ва санъат рицари”,  Озарбайжоннинг “Дўстлик” орденлари, Япония Императори мукофоти, Евроосиё адабиёт фестивалининг Олтин медаллари ва бошқа мукофотлар соҳибидир.

• 2018 йил Қозоғистонда Ўзбекистон йили дея эълон қилинди. Ўйлайманки, бу барчамиз орзуқиб  кутган, аммо  кутилмаганда рўй берган ғоят  ажойиб хушхабар бўлди…
• Бизлар қарийб ўттиз йил кўришмадик. Ёзувчиларни назарда тутаяпман. Балки бундан ҳам кўпдир. Қайта қуриш ҳатто ўзаро муносабатларимизни  қайта қурди. Авваллари бизлар тез-тез кўришар, бир биримизникида меҳмонда бўлар  эдик.  Қозоқ ёзувчилари Тошкентга боришар, ўзбек ёзувчилари  Олма-отага келишар эди. Бошқа Жумҳурият ижодкорлари билан ҳам шундай дўстона ва қизғин муносабатлар ўрнатилган эди. Афсуски ҳозир ундай эмас. Биз ҳатто энг яқин дўстларимиз бўлган Одил Ёқубов, Эркин Воҳидов, Абдулла Орипов, Носир Фозиловларнинг  бу дунёни  қачон ташлаб кетганлигини   билолмай қолдик. Бу йил Қозоғистонда Ўзбекистон йили деб эълон қилиниши бу аввалги дўстона муносабатларимиз қайтадан тикланаётганидан мужда берувчи, қон қардошлик ришталаримиз аввалгидай кучли маромга келаётганидан дарак берувчи хушхабардир. Биз уруғ-аймоқ, қавму-қариндошлиги  бир-бири  билан чатишиб кетган жонажон қўшнилармиз. Бу айрилиқ  биз учун осон кечгани йўқ, ўйлайманки айрилиқ азобини ўзбеклар ҳам тотиб кўришди. Биз бир биримизга суянган халқлармиз. Қозоғистонда Ўзбекистон йили деб эълон қилиниши халқаро аҳамиятга эга бўлган ҳодиса. Бу жуда қувонарли тарихий воқеа.
• Бизнинг қўшничилик алоқаларимизни янада ривожлантириш  борасида нималар  деяоласиз?

• Қўшничилик,  Худо томонидан сизу-бизнинг пешонамизга абадул абад битилган қисмат. Биз Ер шарида бир биримиз билан чамбарчас туташиб кетган халқлармиз. Биз бир биримизга боғлиқ эканлигимизни ҳечқачон унутмаслигимиз керак. Биз юқорида иккита   дарахтдай  кўринсакда, пастдаги  томирларимиз биттадир.

Мен бу гапни бугун эмас, 1979 йил Тошкентда бўлиб ўтган, Осиё ва Африка ёзувчилари Ассоциасининг   конференциясида сўзлаган нутқимда ҳам баён қилганман.  Шундан буён бу фикримда собитман. Шундан буён бу фикрим тобора ривожланиб бормоқда. Ўшанда Чингиз Айтматов ҳам менинг фикримни қўллаб қувватлаган эди. Ер юзида мутлақо мустақил давлат йўқ. Ҳамма бир-бири билан боғланиб кетган. Бир-бири билан ҳамкор, бирининг иши бирисиз битмайди. Ўз қобиғига ўралиб олиб, биз ҳеч ким билан ишимиз йўқ, ўзимиз хон, кўланкамиз майдон деганларга ишонманг, улар бор йўғи ўз чўнтакларини қаппайтирмоқчи бўлган, халқ тақдирига бефарқ  қарайдиган, мамлакатнинг барча бойлигини ўзлари ўзлаштирмоқчи бўлган муттаҳамлардир. Мустақиллик, дунё мамлакатлари билан тенгма тенг қадам ташлаш, ҳамкор бўлиш, ҳамнафас яшамоқ деганидир.

• Қайси ўзбек ижодкорлари билан дўст эдингиз. Кимларни кўп эслайсиз?
• Абдулла Орипов, Эркин Воҳидовлар билан қалин дўст эдим. Ўзбек адабиётининг улкан намоёндалари, улуғ адиб Шароф Рашидов, оташқалб инсон Одил Ёқубов, кўпни кўрган оқсоқол Комил Яшинлар билан бир неча бор суҳбатда бўлганман, уларнинг донишмандона фикрларидан  завқ олганман. Шунингдек, Ҳалима Худойбердиева,  Носир Фозилов, Мирпўлат Мирзоларни яхши танир эдим. Ажойиб ёзувчи Меҳмонқул Исломқуловни танийман.  Яқинда Иссиқкўлда исёнкор шоир Сирожиддин Саййид билан бирга бўлдим.
• Ўзбекистонда сизнинг мухлисларингиз жуда кўп. Шеърларингизни ардоқлаб ўқишади. Газеталаримизда мақолаларингиз тез тез босилиб туради. Лекин мана Ўзбекистонга бормаганингизга ҳам 34 йил бўлибди…
• Энди борамиз-да.. Тошкентда бўлишни орзу қиламан. Ҳозир Ўзбекистон адабий муҳитида улкан ўзгаришлар содир бўлаётганидан хабарим бор. Президент Шавкат Мирзиёев адабиётни севувчи инсон. У Ёзувчилар уюшмасига улкан кошона  қуриб берди, ёзувчилар хиёбонини яратди, уйсиз ёш ижодкорларни  уй билан таъминлади. Яқинда Қирғизистонда Чингиз Айтматовнинг 90 йиллиги муносабати билан телевиденияда чиқиш қилганимда, Шавкат Мирзиёевнинг адабиёт вакилларига қилаётган бу ғамхўрликларини барчага  ибрат қилиб кўрсатдим. Ижодкорларга бундай ғамхўрлик нақадар зарурлигини жуда яхши тушунаман. Чунки, Улуғбек  Эсдавлатов ҳозир Қозоғистон Ёзувчилар уюшмасининг Раиси бўлса, мен ҳали ҳамон бу уюшманинг Фахрий Раиси ҳисобланаман. Шеърларим Ўзбекистонда тез- тез чоп этилишидан мамнунман. Ҳар бир инсонга, ўз меҳнатининг самарасини кўриш завқлидир. Ёзувчининг танилиши, ўқувчилари ўртасида обрў  қозониши – бу унинг меҳнатларига берилган баҳодир. Агар, сенинг китобларингни ўқишса, ёзганларинг одамларда қизиқиш уйғотса, демак бекор яшамаяпсан. Ёзувчининг ҳаёти, ўз ўқувчиси билангина қадр топади, ўқувчинг  китобингни ўқияптими, демак яшаяпсан, ўқувчинг сени қадрлаяптими, демак сен, ҳурматлисан. Ёзувчини ҳаёти,  сўнгги ўқувчиси  тарк этган куни,  ниҳоясига етади. Бу ҳаммамизга тегишли гап. Шу маънода ёзганларим қадр топаётганидан мамнунман.  Шунингдек, яқинда қалин дўстим, таниқли ёзувчи Собит Дўсановнинг китоби Ўзбекистонда чоп этилганини эшитиб жуда хурсанд бўлдим. Агар адабиёт ва санъатимиз яқинлашса, ўйлайманки иқтисодимиз ва сиёсатимиз ҳам яқинлашади.

Биз барчамиз бундан ўттиз йиллар муқаддам расмий равишда мустақилликни қўлга киритдик, аммо мустақиллик дегани ўз қобиғига ўралашиб олиш дегани эмас. Қардош Жумҳуриятлар ҳаммаси мустақилликка эришгач ўзларини бир бирларидан ҳимоя қила бошлашди. Россия Ўзбекистондан мустақил, Қирғизистон Қозоғистондан мустақил бўлди-ю, бир бирлари билан алоқаларни узиб қўйишди. Мустақилликни бошқа ўзанга буриб юборишди. Бундай мустақиллик билан ҳеч нарсага эришиб бўлмайди. Миллатлар бир қобиққа ўралиб олса, бундай миллатда ривожланиш ҳеч қачон рўй бермайди. Мустақиллик, мустақил равишда, онгли равишда, ихтиёрий равишда бошқа халқлар билан мустақил ҳамкорлик қилиш деганидир. Мустақиллик бутун дунёдан айрилиб якка ёлғиз, ҳеч ким билан алоқа қилмай яшаш дегани эмас. Аксинча, мустақил бўлиб барча билан тенгма-тенг равишда, онгли равишда, ақл-идрок, тафаккур ва миллий ғурур, миллий анъаналар асосида бошқа миллатлар билан ҳамкорликка  ва юксакликка интилишдир. Ўзбек, қозоқ, қирғиз, туркман ва бошқа туркий халқлар маданияти ҳеч қачон бир биридан  ажралмайдиган маданиятдир. Биз бугун мана шу сиёсатни олдинга суриш истагидамиз. Агар мамлакатимиз раҳбарлари ҳам мана шу сиёсат байроғи остида иш юритишса, халқларимизнинг дўстлигини, ҳамкорлигини кучайтирса, халқлар ўртасида тинчлик бўлади, ривожланиш бўлади, тараққиёт бўлади, оламшумул ўзгаришлар юз беради.

• Пушкинда шундай мисралар бор:” Шоир бўлиш ёшларга хос..” Бу тушунчага қандай қарайсиз?
• Шарқда юз ёшгача ҳам шоир бўлавериш мумкин. Чунки, шарқда шеърият донишмандликка, ақл-идрокка, панд насиҳатга, Оллоҳга муҳаббатга асосланади. Фирдавсий, Навоий, Абайлар кексайиб қолганларида ҳам ижод қилишган. Аммо, шундай замонлар келдики, ҳамма фақат ёрга бўлган муҳаббатини ёзадиган бўлиб қолди. Шу маънода: “Шоир бўлиш ёшларга хос”, деганида  Пушкин мутлақо ҳақ эди.Бир сафар Москвага борганимда, Марказий адабиётчилар уйида, Павел Антакольскийнинг 70 йиллик юбилейи устига келиб қолдим. У минбарга чиқиб олиб севги ҳақида роса шеър ўқиди. Менга жуда эриш туюлди. 70 га кирган одам ўз ҳаёт тажрибалари ҳақида гапирмайдими,  ёшлар билан кўрган-кечирганларини ўртоқлашмайдими, уларга панд насиҳат қилмайдими, ёшларга зарур бўлган йўл-йўриқлардан гапирмайдими?! Доно фикрларни шеърга солмайдими? 70 га кирган одамнинг “севаман” деб турганини қандай изоҳлаш керак?! Мен ўша пайтлар айни қирқ ёшда эдим. Ўша кунги воқеадан кейин  шеър ёзишни мутлақо ташлаб юбордим. Кейин фақат насрда ижод қилдим. Ёшлигимда бир ҳафтада битта достон ёзардим. “Инсонга таъзим қил, Замин!” достоним ҳам бор йўғи бир ҳафтада ёзилган. Мен давр буюртмасини бажардим. Кейин Юрий Гагарин билан учрашдим. Кейин дунёнинг барча мамлакатлари минбарларида, Америкада, Кубада, Венесуэлода, Лондонда, Парижда ушбу достонимни ёддан ўқий бошладим. Ёшликнинг шиддати, шижоати, исёнкорлиги умрингизни қолган даврларида ҳеч қачон  такрорланмайди. Худо , ҳар бир инсонга  кўкка  учиши учун қанот берган, лекин кўпчилик бу қанотни офтобда тоблаб, бошқаларга кўз-кўз қилиб, қанотларига зеб бериб,  умрини зое ўтқазиб юборади, аслида эса сизу-бизга учиш буюрилган, учиш, яъни меҳнат қилиш, кашфиётлар яратиш, жону-жаҳд билан маънавий юксакликларга кўтарилиш, кўтарилиш ва яна кўтарилиш буюрилган.

–Ҳозир Гагарин ҳақида гапирдингиз. Ёшлигимизда бу одам афсонавий қаҳрамон даражасида эди. Уни кўрган одамни кўриш ҳам бахт..

• Ҳамма Гагаринни кўришга, у билан суҳбатлашишга интиларди. У Ўзбекистонда ҳам бир неча бор бўлган. Менимча, Ботир Зокировни танир эди. Мен, 1967 йилгача у билан икки марта кўришганман. 1967 йил, машҳур ёзувчи, Нобель мукофоти совриндори Михаил Шолохов бизларни ва яна бир қанча чет эллик  таниқли ёзувчиларни Вешенскаяга, Дон бўйига таклиф этди. Суҳбат, ўйин кулгу жуда қизиди. Балиқ тутдик. Валейбол ўйнадик. Соҳилнинг саёз жойида чўмилдик. Ёдимда қолгани, Юра қирғоқда,  ялангоёқ   югуриб юрганида, шиша кириб, товони кесилиб  кетди. Оёғини ювганида, қип қизил қон, сувда анча вақт жимирлаб турди. Саккиз ойдан сўнг эса уни ҳалокатга учраганини эшитдик.

• Наҳотки, ҳозир шеър ёзмаётган бўлсангиз?

• Ҳа, ёзмаяпман. Лекин ижодим давом этаяпти. Сўз ҳақида, инсониятнинг тили ҳақида, инсониятга берилган  Каломнинг тақдири, тарихи ва босиб ўтган йўли, битиклар, ёзуқлар ҳақида ёзмоқдаман. Менинг тақдиримга Сўзнинг ортидан қувиш битилган экан, бу аччиқ қисматдан юз ўгирганим йўқ. Қайтага, бу менга завқ беради, ҳаётимга маъно олиб келмоқда. Маъно деганда асло даромад олиб келаяпти деб тушунмаслик керак. Бугун, ёзувчиликдан даромад кўриш учун кунига бешта дедектив асар ёзиш керак. Бу эса мени қўлимдан келмайди, келишини истамайман ҳам. Биз, ижод аҳли  бош хомиймиз, давлат биздан юз ўгиргач, биз ҳам  давлатдан юз ўгирган эдик. Аммо, афсуски узоққа бораолмадик. Қозоғистонда бир пайтлар ҳар йили олти юз ёзувчининг китоби нашр этилар эди, улардан элликтаси ўқиларди, беш олтитасининг китоби ҳақиқий дурдона асар эди. Бу дурдона асарлар беш фоизнигина ташкил этар эди, аммо қолган олти юз ёзувчининг китоби бўлмаса, бу беш фоиз китоб  дунёга келмаган бўлар эди. Мен, давлат адабиётни ўз хомийлигига олиши кераклиги тарафдориман. Бошқа йўлни кўрмаяпман. Адабиёт халқники, халқ хукуматники, хукумат эса осмондан тушиб қолгани йўқ, шу халқнинг бир бўлагидир. Менинг шеър ёзишимга тўхталадиган бўлсак, менинг жамоатчиликда қиладиган ишларим, ташаббусларим, ғояларим, нутқларим, бу менинг шакли, қиёфаси  ўзгарган шеърларимдир. Юнескодаги ишларим ҳам, бу менинг шеърларим, ижодим маҳсулларидир. Шоир, ўз туйғуларини, фикрларини фақат шеър шаклида эмас, лойиҳалар, дастурлар орқали ҳам баён этиши мумкин. Шахсан мен, амалга оширилган жуда кўп эзгу ютуқларимни, ёзилган гўзал шеърларим деб ҳисоблайман.
• Сизни жуда кўп ёшлар севади, сизга тақлид қилади, сизга интилади. Уларга қандай насиҳатлар бераоласиз?
• Инсон, ўз миллатининг кичик кўринишидир. Атрофимиздаги одамлар бизга баҳо берганда, ҳар биримизга қараб баҳо берганда, улар  бизгагина эмас,  миллатимизга ҳам  баҳо бераётган бўладилар. Агар сен ҳурмат қозонсанг, сенинг миллатинг ҳам ҳурмат ва эҳтиром қозонади, сенга қараб сенинг миллатингни  ҳам улуғлайдилар. Ўз миллатингни улуғламоқчи бўлсанг, аввало ўзинг улуғ бўлиш  қоидасига амал қил. Буни миллат раҳбарлари ҳам билиши керак: Биз иқтидорларни етиштирар эканмиз, уларнинг эзгу ишларига йўл очар эканмиз, бурчак бурчакдаги жоҳиллик ва аламзадалик ўз ўзидан камаяверади. Биз буюк инсонларнинг фарзандларимиз дейишнинг ўзи билангина инсон буюк бўлиб қолмайди. Буюк миллатнинг фарзанди бўлиш учун инсоннинг ўзи буюк бўлишга интилиши керак. Ёшларга берадиган насиҳатим, ҳар биримиз,  ўз миллатимизнинг кичкина кўринишимиз, буни унутишга ҳеч қачон ҳаққимиз йўқ.
• Барча мушкулотларга қарамай, пешонасига  ёзувчи бўлиш тақдири битилган, бу заҳматли юмушдан кўз юммай мардоновор қадам ташлаб бораётган ижодкорларимиз ҳам бир талай. Улар албатта Сиздай буюк шоирнинг тасаллисига муҳтожлар. Уларнинг шаънига бир икки оғиз илиқ сўз айтсангиз, барчамизнинг кўнглимиз кўтарилган бўлар эди…

• Албатта, уларни қўллаб қувватлайман. Олим бўлиш, ёзувчи бўлиш, шифокор бўлиш шарафли касб. Инсоният ҳамиша тараққиётга интилиши керак. Тараққиёт калити эса зиёлиларнинг қўлида. Афсуски, ҳозир кўпчилик ўртакашлик билан, даллоллик билан, олди сотди билан, чайқовчилик билан, алдам қалдам билан, банк билан, биржа билан, талон тарож билан  шуғулланаяпти. Бу нарсалар инсониятни буюк келажак сари, юксак истиқбол сари бошлаб бормайди. Инсон буюк ихтиролар кашф этиши лозим. Инсон инсониятнинг мушкулини енгил қилиш орзусида яшаши лозим. Шоирлар инсониятнинг мана шундай фарзандларидир.

       –Юқорида  Абай Қўнонбоев ҳақида гапирдингиз. Яқинда Ўзбекистонда буюк оқин Абайнинг юбилейи бўлиб ўтди…

• Кеча, эски қадрдоним билан кўришиб қолдик. У ҳозир Англия университетида ўқитувчи. Гап орасида, “Абай ҳақиқатдан ҳам даҳо экан” деб қолди. Мен :” Нега бирдан бу фикрга келиб қолдинг, аввал билмасмидинг” деб сўрадим. “Аввал ҳам билардим, лекин энди иқрор бўлдим,” дейди у. Мана шундай, авлодлар алмашган сари Абайнинг буюклиги яққол кўзга ташланаверади. Абай ўз даврида нимани ёзган бўлса, ўша муаммолар бугунги кунда ҳам ўз долзарблигини йўқотгани йўқ.  Аксинча кескинроқ бўлиб ўртага чиқаяпти. У ўтмишни қаламга олиб, аслида келажак ҳақида ёзган экан. У 20 асрда ўз халқини катта ҳалокат кутаётганлигини билганди. 1926 йил аҳоли  рўйхатга олинганда, фуқаролар урушидан кейин 6 миллион 200 минг қозоқ бор эди.  Кейин очарчилик даври бошланди, ўттизинчи йилларда бу очарчиликдан 2 ярим миллион қозоқгина омон қолди. Бу ерда айб қозоқларнинг ўзида. Абай ўша пайтдаёқ ўзбеклардан боғдорчиликни, деҳқончиликни, сабзавот экишни ўрганинглар деб огоҳлантирганди. Айнан мана шу касб -ҳунар ўзбекларни очарчиликдан омон сақлаб қолди. Қозоқлар чорвага, қўй ва йилқиларга ишонган эди. Сталин қўй ва йилқиларни ҳаммасини тортиб олди, чет элдан  завод ва фабрикаларга асбоб ускуна олиш учун гўштга айрибошлади. Украинадан донни тортиб олди. Натижада, 5 миллион украиналик, уч миллиондан ортиқ қозоғистонлик  оч-наҳор  ўлиб кетди. Ер билан ишлашни билгани, боғ-роғ, экин тикин ишларини яхши ўзлаштиргани учун ўзбеклар бу ҳалокатлардан омон қолди. Абай буларни барини олдиндан кўра билган, қозоқларга қарата: “Сиз,ўзбеклардан боғ-роғ яратишни, сабзавот экишни,  дон-дун  экишни ўрганинглар”, дея васият қолдирганди. Аммо, қозоқлар танқидни тўғри қабул қилмади. Танқидни, ҳақорат деб қабул қилди. Танқид, худди Абай айтгандай бўлиши керак. Афсуски, бизда ҳозир ҳам тўғри танқидни тушунмайдиганлар бор. Адабий танқидни, мадҳиябозликка, ёки бировни ерга уриш қуролига айлантириб юборишди. Адабий танқиддан фақат ўз манфаатлари йўлидагина фойдаланишмоқда. Зўро, Танқид, мадҳ этишдан, ёки ёмон кўрган одамимиздан ўч олишдан иборат бўлмаслиги керак, танқид бизни тарбияловчи кучга эга бўлиши керак. Танқид бизга тўғри йўлни кўрсатаолувчи кучга эга бўлиши керак. Танқид, асарнинг моҳиятини, мағзини тўғри очиб бериши керак. Бу ўқувчига ҳам, ёзувчига ҳам фойдалидир. Баъзида ўқувчилар, асарни ўқиб ҳам нима ҳақида эканлигини кашф этолмайдилар. Ҳатто, баъзида ёзувчи ҳам ўз ёзган асарини кашф этолмайдиган ҳолатлар бўлади. Чунки, ёзувчига баъзида илоҳий илҳом, ёрдамга келган бўлади. Ҳақиқий танқидчи, мана шу пайтда кашфиётчига айланса, танқидчининг бу асари жамият учун, маданият учун  кони фойдадир.
• Адабиётимизда  Айматов, Сулаймонов, Орипов сингари буюклар яна пайдо бўладими, ёки уларни замон кўтарган эдими, нима деб ўйлайсиз?

– Ҳақиқатдан ҳам уларни давр кўтарган эди.  Бир пайтлар биз китоб ўқиш бўйича биринчи ўринда эдик. Ҳозир, Россия ҳам, Қозоғистон ҳам энг охирги ўринда турибди. Энди машҳур ёзувчиларнинг пайдо бўлиши ўта мушкул. Бир созу, бир дўмбира билан маданият яратиб бўлмайди. Дўмбира ақлни чархламайди. Адабиёт эса, ақлни чархлайди, юракларга куч қувват, маънавий озуқа беради. Ўзбек халқи ҳам, қозоқ халқи ҳам улкан кенгликда жойлашган, бутун дунё халқлари маданияти ва маънавияти туташадиган, Ер юзи халқларининг  урф-одатларидан, яшаш тарзидан хабардор, огоҳ халқлардир. Бундан хавотирланмаслик керак. Огоҳ бўлиш-бу фақат яхшиликкадир. Бу ерда битта қонунга амал қилиш керак: ўзлигимизни йўқотмасдан, ўзгаларни яхши фазилатларини ўрганиш ва ўзлаштиришимиз  лозим.

-Нима деб ўйлайсиз, ёзувчи ва шоирларга яна эътибор қаратиладими, ёки улар яна  тарих хукмига эътиборсиз ташлаб қўйиладими?

– Йигирманчи асрда энг баланд янграган овоз, шоирларнинг овози эди. Унинг овозида нафақат ҳайқириқ, балки замонасининг орзу умидлари, ҳасрати, халқларнинг минг йиллардан буён тўплаб келган тафаккури, донишмандлиги, ҳақиқат ва адолат учун курашга чорловчи нидоси ҳам бор эди. Бу овоз, бу жаранг оддий халқнинг ҳам, хукумат тепасидагиларнинг ҳам қулоғига, қалбига кириб борган эди. Бу ҳайқириқ оломонни халққа айлантирган эди. Шоирларни нафақат эшитардилар, унинг айтганларига амал қилар эдилар, бажарардилар, уларни миллат дарғалари сифатида  қабул қилишган эди. Афсуски, ҳозирги кунда ундай овозлар ҳириллаб қолди. Ҳайқиргани учун эмас, эшитишмагани учун. Ҳозир ҳам баъзи баъзида яккам дуккам ҳайқирган овозларни эшитиб қоламиз, аммо улар жанговор ҳайқириқлар эмас, афсус ва ўкинч, ҳақирлик ва хўрлик нолаларига тўла надомат овозларидир. Ҳа, афсуски шундай кунларга келиб қолдик.

-Ҳа, бир пайтлар шоир ёзувчи келди деса, юзлаб одамлар оёққа қалқарди.Шоир ва ёзувчилар, халқлар, мамлакатлар, миллатлар  орасидаги элчи мақомида эди…

• Ҳа, шундай эди. Чунки, ёзувчини давлатнинг ўзи ардоқларди ва кўкка кўтарарди. Раҳбарлар эъзозлагач, одамлар ҳам эҳтиром кўрсатар эди. Давлат бадиий адабиётнинг шайдоси эди, халқ эса буюк китобхон даражасига кўтарилганди. Яна бир бор таъкидлайман, биз дунёдаги энг кўп китоб ўқийдиган мамлакатлар эдик. Китобларимиз юз минг, икки юз минг, уч юз минг  нусхада чоп этилар эди. Ҳозирчи, ҳозир бор йўғи минг ё беш юз дона чоп этилади. Бу жуда ачинарли ва кулгули.

90 йилларда беш юз бетлик  “Сайланма” асарларим тўплами икки юз минг нусхада чоп этилди. Китоб тезда ўқувчилар қўлига етиб борди. Китоб етқазиб бериш тизими шиддат билан ишлар эди. Ҳозир эса бундай тизим қаёққа йўқолганини минг изласанг ҳам топаолмайсан. Давлат ёзувчини ўша пайтда шундай қўллаб қувватлар эди. Китобнинг тақдирини бозорга топширишди-ю, биратўла бўғиб ўлдириб қўя қолишди. Китоб, ҳарқандай тараққиётнинг пойдевори, асосчиси эканлигини унутишди. Китобни ўлдиришиб, маданиятни, маънавиятни ўлдиришганини эсга олишмади. Буларни ҳаммасини кўтариб турган нарса китоб эканлигини ҳали ҳануз эсга олишгани йўқ. Китоб албатта давлат ҳимоясида бўлмоғи лозим. Инсон маънавияти ҳечқачон бозорга ташланмаслиги керак.

• Сизни китобларингизни Россияда ҳозир ҳам чоп этишаяптими?
• 90 – йилларда қайсидир китобимни чоп этишди ва шу билан ҳаммаси тугади. Лекин бундан афсусланмайман. Қозоғистондаги шон шуҳратим менга етиб ортади. Бир пайтлар Москвада 75 тийин турадиган “Аз и Я” китобим минг сўмдан сотилган эди. У пайтда минг сўмга Олма отада икки хонали уй берар эди. Китоб ўқишга иштиёқ шу даражада баланд эди. Мен ўша пайтлар ўзимни ҳақиқий ёзувчи ҳисоблар эдим. Ўз касбим орқали рўзғоримни тебрата олар эдим. Кейинги 25 йил ичида бирор марта, бирор нашриётдан, бирор газета ё журналдан қалам ҳақи олганим йўқ. Нафақат мен, балки бошқа шоир ё ёзувчилар ҳам олишгани йўқ. Бу нима, бу шоир ёзувчилар устидан ўқилган ўлим хукми эмасми ? Бу шоир ва ёзувчиларнинг жамиятдан ташқарига бадарға қилиниши учун чиқарилган фармон эмасми? Мен ўз касбим орқали рўзғоримни тебратаолмасам демак мен кимман, ношудман,  хотини, болалари олдида бош кўтариб  юраолмайдиган, субути йўқ ношудман, холос.

• Наҳотки, шунчалик машҳур бўлсангиз ҳам, сизга қалам ҳақи тўлашмаса?

• Мен ўзимни назарда тутганим йўқ.  Мен элчи сифатида яхши маош оламан. Лекин 25 йилдан буён  адабиётимизга янги номлар кириб келди. Янги шоир ва ёзувчилар қалам тебратишаяпти. Бугун Қозоғистон Ёзувчилар уюшмасининг 700 аъзоси бор.Уларнинг пешонасига ёзувчилик тақдири битилган. Бечоралар ёзишади, ёзишади, китоб ҳолида чиқаришга уринишади, қаердандир хомий топиб мингта ё беш юзта ё юз дона чоп этишади, кейин дўконма дўкон юриб харидор излашади, мактаб ё коллежларда кимдир сотиб олармикин деб сарғайиб туришади… Бу нима бу, бу ижодкор пешонасига урилган ҳақорат тамғаси эмасми ? Бу ҳолат нафақат бизда, бу ҳолат Россияда ҳам бор, бу ҳолат Арманистонда ҳам бор, Ўзбекистонда ҳам шундай. Тезкорлик билан китоб нашр этишни, китоб тарқатишни йўлга қўйиш керак. Китоб ҳалокат ёқасида эмас, жамият  ҳалокат ёқасидадир, жамиятни қутқариш учун аввало Китобни  қутқариш керак.

• Хукумат раҳбарлари буларни билмайди деб ўйлайсизми?

• Қадим қадимдан айтилган гап тўғри гап: “ Бола йиғламаса, она кўкрагидан сут бермайди”. Хукуматга, китобни тарғиб қилувчи, инсонларни китобга жалб қилувчи, китобга қайтарувчи лойиҳани ишлаб  бериш керак. Буни айнан Ёзувчилар уюшмасининг ўзи ишлаб чиқиши керак. Чунки, бу оғриқни, бу азобни Ёзувчилар уюшмасидан ортиқроқ биладиган, ўз бошидан кечирган бошқа ташкилот йўқ. Шу маънода ҳамма ёзувчиларнинг тили бир бўлиши, бир ёқадан бош чиқариши  керак.

Ёзувчилар аҳволини ўнглайдиган дастур ишлаб чиқарилиб хукумат раҳбарларининг олдига қўйилса, иш силжишига умид бор. Бу биргина ёзувчининг дарди эмас. Бу миллатнинг дарди, бу халқнинг дарди. Китоб – тараққиёт бешигидир. Китоб жонланса, кино жонланади, театр жонланади, сиёсат жонланади, иқтисод жонланади. Жамиятга жон киради. Буни лойиҳада асослаб бериш керак. Умид қиламанки, давлатимиз раҳбарлари ҳам эзгулик тарафидалар, умид қиламанки, улар мукаммал дастурни қўллаб қувватлайдилар. Аниқ биламанки, адабиёт ҳар қандай тараққиётнинг онасидир. Шекспир ижод қилган, Шакспир асарлари ўқилган,  Шекспир асарлари тарбиялаган миллатдангина Нюътон, Адам Смитлар туғилади, фан тараққиёти юзага келади.

-Бугунги кунларни шиддат билан ўзгаришлар замони дейиш мумкин. Бугунги кун кечагига ўхшамайди. Қандайдир кутилмаган  воқеалар бир кунда содир бўлиб қолаяпти. Сиз мана шундай пайтда нималарга кўпроқ эътибор қаратаяпсиз?

– Мени кўпроқ ҳарбий талвасалар ташвишга солаяпти. Матбуот бу талвасаларни янада кўпиртириб одамларда ваҳима уйғотаяпти. Ҳозир кўпгина давлат раҳбарларини қўлида атом бомбаси бор. Худди биргина гугурт қутиси бутун бир ўрмонни ёқиб юбориши мумкин бўлганидек, битта одам ўз йўлимни ёруғ қиламан деб, бутун  Ер шарига ўт қўйиб юбориши мумкин. Ер шари ҳаммамизники, бир оила бўлиб яшашимиз лозимлигини унутмаслик  керак.

—Малайзия, Сингапур, Хитой сингари давлатлар ўттиз йил ичида қашшоқ давлатлар сафидан чиқиб, дунёнинг энг тараққий этган давлатлари қаторига қўшилди. Марказий Осиё давлатларида нега бундай инқилоб юз бермади?

– Биз бу борада Европадан  чалакам чатти ўрганишга киришиб кетдик. Иқтисодга эмас, сиёсатга тармашдик. Минг минглаб одам  ишлайдиган заводларимизни тўхтатдик. Ўн минг одам ишлайдиган қудратли завод фабрикаларимизни арзон гаровга пулладик. Кимдир уни сув текинга сотиб олиб икки юз киши ишлайдиган цехга айлантирди. Заводни майдалаб сотди. Милиард миллиард турадиган заводларга эга чиққан баднафслар, уларни ишлатмади, одамларга манфаат келтиришни ўйламади, фақат ўз чўнтагини ўйлади, чўнтагини қаппайтириб, уларни Европа банкларига ташиди. Натижада, биз тайёр маҳсулот ишлаб чиқарувчи давлатдан, фақат хом-ашъё ишлаб чиқарувчи ибтидоий давлатга айланиб қолдик. Мамлакатдаги бу талон тарожларни назорат қилувчи давлат тизими бизда ўз кучини кўрсатмади. Аксинча, бу ишларга амалдорларнинг ўзи бош қош бўлиб турди. Малайзия, Сингапур, Хитойда ҳам шахсларнинг бойиши учун изн берилди, шу билан биргаликда давлат бошқаруви вазиятни ҳамиша назорат қилиб турди. Бизнинг энг катта фожеамиз, бизда коррупция, порахўрлик, таниш-билишчилик, уруғ-аймоқ, талон-тарож қилиш , ўғрилик ниҳоятда ривожланган. Хитой ҳар йили ўн минг порахўрни, коррупционерни отиб ўлдиради. Ден Саопин  ҳеч қачон ўғрини, порахўрни  бошини силаган эмас. Давлат мулкига хиёнат қилган одамни миллат хоини сифатида томоғидан баланд дорга осган. Хуллас, хом-ашъё чиқарувчи эмас, тайёр маҳсулот ишлаб чиқармас эканмиз, ривожланиш тўғрисида сўз  бўлиши мумкин эмас. Ер юзини бошқариб турган давлат раҳбарлари, ҳамиша ҳам ақлли одамлар бўлишганми? Менимча йўқ. Шунинг учун ҳам, уларнинг касофати туфайли миллионлаб инсонлар азият чекадилар, халқлар оғир хасталикка чалингандай азоб ва уқубат исканжасида қоладилар.  

Ҳар йили Қозоғистонда  медицина асбоб ускуналари ва дори дармонларини сотиб олиш учун миллиардлаб доллар пул сарфланади.  Шунча пулга, ўттиз йил ичида қудратли фармацефтика саноатини йўлга қўйишимиз мумкин эди. Ўзимизда сифатли дори-дармонларни ишлаб чиқаришимиз мумкин эди. Нега шундай қилмадик?  Бунинг сабаби битта! Агар шундай қилганимизда дори дармон сотиб олувчи амалдорларимиз ўзларининг чўнтакларига тушадиган юз миллион “Откат” пуллардан қуруқ қолишар эди. Бу дори-дармонларни сотиб олувчи вазирликлар, хокимликлар коррупция қашқирлари маконига  айланишган. Тепада эса, бу юлғичлар, порахўрлар  ишонган “Она бўрилар”  ўтиришибди. Сингапур бундай газандалардан икки-уч йилда қутилган бўлса, биз ўттиз йилдан буён уларнинг уруғини кўпайтириб ётибмиз.

-Мен учун Ўлжас Сулаймонов буюк шоир эди, ўйлайманки, Ўлжас Сулаймонов Сўз салтанатининг ҳам буюк дарғаси!

-Инсоният тарихи, кечган юз минг йиллик тарих диназаврларни топиш билан ўлчанмайди, ғорлардаги битикларни ўқиш билан, археалогик қазилмаларни ихтиро қилиш билан белгиланмайди, инсоният тарихининг сир асрорлари уларга беркитилган эмас. Инсоният тарихи  Сўзларга муҳрлангандир. Сўзларда инсониятнинг бутун билими, тафаккури, ҳаёти мужассам. Сўз инсоният босиб ўтган барча йўлларни худди маёқ сингари ёритиб туради. Бир томчи сув, бутун денгиз ҳақида маълумот бераолгани сингари, битта сўз бутун бир халқ ҳақида маълумот бериш қудратига эга. Сўз, у қозоқчами, ўзбекчами, шумерлардан, санскрит тилларидан қолган  Сўзми, палеолит, неолит давридан қолган Сўзми, ибтидоий жамоа тузумидан қолган минг асрлик Сўзми, улар барчаси бугунги кунгача яшаб келмоқда, ва ҳар битта  Сўзнинг замирида бутун бутун халқларнинг тарихи, маданияти, маънавияти яшаб келмоқда. Одамлар ўйлайдики, Сўз ўткинчи,  Сўз алмашиб туради, Сўз қисқа вақт яшаб, бизларни дорулбақога ташлаб кетади деб ўйлашади,   йўқ, Сўз ҳечқачон ўлмайди, у  инсониятнинг бутун босиб ўтган йўли  ҳақида абадул абад сўзлаб турувчи маёқдир !

 –Бугунги кунда илмий ишлар билан шуғулланаётган экансиз, илмий унвонингиз ҳам борми? Фан доктори ёки профессор деган?

• Ўлжас Сулаймонов деган отим бор, холос. Шунинг ўзи менга етарли. Ўнлаб шогирдларим фан доктори, профессор. Улар фандан ҳимоя қилишган, мен эса фанни ҳимоя қиламан. Дунёнинг бир қанча давлатлари Академияси академигиман. Менга бундан ортиғи керак эмас.

 –Сиз Қозоғистон Меҳнат Қаҳрамонисиз. Жуда кўп орден ва медалларингиз бор. Қайси бирини тақасиз?

– Деярли ҳеч бирини тақмайман. Ўзимни уларга муносиб деб  билмайман. Қачон ўша орден медалларга муносиб иш қилсам, юксак кашфиётлар яратсам, ана ўшандагина тақаман. Адабиёт ўзининг аввалги тахтига қайтиши керак. Ҳозир Қозоғистонда ёзувчи қандай асар ёзишидан қатъий назар, уни ўз маблағига чиқармоқда, ўқувчилари орасида ўзи   тарқатмоқда, ва шу истиҳола туфайли  ёзмасликка ҳаракат қилмоқда. Мана шундай вазиятда орден ва медалларни тақиб юришни, мақтанчоқлик қилишни  виждоним кўтармайди.

• Ўта мазмунли, асрларга татигулик ибратли суҳбат учун ташаккур  Олжас Умарович !
• Сизга ҳам раҳмат. Барча Ўзбекистонлик дўстларга алангали саломлар бўлсин!

ЗИЁРАТ

БАДИҲА

(Сафар таассуротлари)

Жалолиддин Румий ҳазратларини Ер юзидаги барча шоирлар  султони дейиш мумкин. Зеро, Абдураҳмон Жомий ҳазратлари у зот ҳақида, “Пайғамбар эмас, лекин китоби бор,” дея умумбашарий таъриф айтган эдилар. Ҳақиқатдан ҳам, Жалолиддин Румий китоблари, Қуръон, Ҳадиси шарифдан сўнг энг кўп ўқиладиган китоблардан бўлса ажаб эмас. Китобки, кишини сеҳрлайди, ром этади, ўзига асир айлайди, қалбга ўзининг бир умрлик муҳрини жойлайди.

   Мен, Жалолиддин Румий асарларини таҳлил қилишга, тасниф қилишга, таърифлашга ожизман. Унинг асарлари менинг ақлий қобилиятим, тафаккур  салоҳиятим, идрок этиш хосиятимдан юқори даражадаги чеки йўқ уммонки, аввалбошданоқ бу заифлигимни ошкор этишга мажбурман. Шул сабабдан, ушбу рисолани  Жалолиддин Румий асарлари оламига зиёрат деб эмас, бор йўғи  Жалолиддин Румий яшаган, ижод қилган, ҳаёти кечган улуғвор шаҳар – Кўнёга сафар, дея қабул қилишларингизни сўрайман.

Жалолиддин Румий ҳазратларини зиёрат қилиш, қўл етмас орзудай туюлган эди.  Аммо, Худога осон экан. Мени, Туркиянинг Ўзбекистондаги элчихонаси маданият мудири Жосим Чалабей  жаноблари билан дўстлаштирди. Жосим Чалабей ўзбек ва турк халқларининг қадим қадимдан битта миллат, бир отанинг икки фарзанди, ака-ука, қон қардош, қавму-қариндош эканлигини яхши билганидан, Мавлоно Жалолиддин Румий ҳазратларини севганидан  истакларимни рўёбга чиқишида олийҳимматлик изнини тутди ва мен сафарга отландим.

Кўнё,  эрамиздан 7500 йил аввал Ер юзида пайдо бўлган шаҳар экан. Айтишларича, Ер шарида ҳеч қачон ҳаёт чироғи сўнмаган ягона шаҳар, Кўнё экан. Энг қадимги битикларда Кўнё шаҳри бот бот эсланиб турилади. Ҳатто у муқаддас китоб Библияда ҳам бир неча бор эслатиб ўтилади. Шарқ халқларида Афлотун дея эҳтиром кўрсатилувчи буюк донишманд Платон ҳам Кўнё шаҳрида яшагани кўп  тарихий манбаларда таъкидланади.

Лекин биз учун энг муҳими бу ерда Жалолиддин Румий ҳазратларининг яшаб ўтганидир.

Жалолиддин Румий Хоразмшоҳлар пойтахти  Балх шаҳрида 1207 йил 30 сентябрда уламолар султони  шайх Муҳаммад Баҳоуддин Валад хонадонида таваллуд топди. Унинг онаси Муҳаммад алайҳиссалом авлодларидан, хоразмлик саййида,   Балх  амири Руҳиддиннинг  қизи Мўмина Хотун  эди. Баҳоуддин Валад 1212 йил  Мўғуллар истилосидан сўнг  Балхни тарк этиб, хаж сафарига отланади, сўнгра  Ироқу Ажам шаҳарларини кезиб, туркий қавм  салжуқ султонлари томонидан юксак иззат икром билан кутиб олингач, Салжуқ салтанатининг пойтахти  Кўнё шаҳрида қўним топади. Ҳазрат Баҳоуддин Валад бир неча йил Кўнё шаҳрига бош мударрис бўлиб хизмат қилади, унинг вафотидан сўнг  бу олий мартабага зукко Жалолиддин Румий лозим топилади.

Бугунги кунда Кўнё шаҳрида икки миллиондан ортиқ аҳоли яшайди.  Йил давомида Жалолиддин Румий   ҳазратлари хоки туробини  тафов этиш учун   дунёнинг бешта қитъасидан келувчи  зиёратчилар оқими тўхтамайди. Аммо ҳар йили декабрь ойида бу оқим бир неча баробарга кўпаяди. Чунки, 17 декабрь, аллома вафот этган кунда бу ерда улкан анжуман бўлиб ўтади. Шабъи арус деб номланувчи бу олий издиҳомда Туркия Президентининг шахсан ўзи қатнашади. Сўфийлик рақслари ижро этилади. Мавлононинг шеърлари ўқилади, қўшиқлари ижро этилади. Шунингдек, Қуръони карим тиловат қилинади. Олис юртлардан келган  олим-у уламолар, шоир-у фузалолар бир нуқтада бирлашишади.

 Менинг ҳам сафарим  2017 йил 17-декабрга тўғри келди.

Кўнё шаҳри денгиз сатҳидан минг метр баландликда жойлашган бўлсада декабрь ойи бўлишига қарамай, ҳаво совуқ эмас эди. Шаҳарга яқинлашиб борар эканмиз,  эътиборимни тортган биринчи нарса, осмоннинг мусаффолиги-ю, булутларнинг гўзаллиги, само  кенгликларида оппоқ булутларнинг жилоланиши, кўк ва оқ рангларнинг одамнинг баҳри дилини ёзиб, товланиши эди. Ҳа, шаҳар ростдан ҳам осмонларга туташиб кетган эди.

То шаҳарга кириб боргунимизча қоронғу тушди. Мен Жалолиддин Румий мақбарасини  зиёрат қилишга шошилар эдим. Меҳмонхонага жойлашиб олдимда кеч бўлишига қарамай,  мақбара сари ошиқдим.

Муҳташам  сарой улкан ва ранг баранг чироғлар  ёғдуси қуршовида салобат билан қад кериб турарди. Тилимда беихтиёр Қуръони шариф калималари айлана бошлади. То ҳолдан тойиб йиқилар даражага келгунча сарой атрофида юрдим. Қуръони каримни тўхтатмадим… Худодан кўп нарсани сўрадим. Ва шу ерда билдимки, Худодан сўрамайдиган нарсамизнинг ўзи йўқ экан. Ўзбекистонга тинчлик сўрадим, халқимизга фаровонлик, юртбошимизга адлу-инсоф, онамга соғлик, фарзандларимизга баркамоллик, ишларимизга файзу-барака, ёру-биродарларимизга омонлик, ижодимизга парвоз, ҳаётимизга тўкин сочинлик, беморларимизга шифо, йўқсилларимизга бо-ю бадавлатлик, эҳтиёжмандларимизга молиявий ёрдам, маънавий қашшоқларимизга донишмандлик, бошпанасизларга мустаҳкам уй, фарзандсизларга серфарзандлик, кам таъминланганларга сердавлатлик сўрадим…

 Жалолиддин Румий Оллоҳ суйган, Оллоҳ иқболини баланд қилган, Оллоҳ ўз марҳаматини аямай берган улуғ аллома. Қиёматда шу бандангни мушкулини осон қил, шу  суюкли  банданг  қаторида бизларни ҳам мағфират айла, карамингни аяма, азиз авлиёларингни руҳини шод қил, азизларингни сийлаганингда биз гуноҳкорларингни ҳам унутма, тавбаларимизни қабул қил.. – дея сўрадим.

Жалолиддин Румий қабри Қуръон оятлари тилла ҳарфлар билан ёзилган зар қубба билан ўралган ҳашаматли қабр экан. Қабрнинг энг юқори қисмига иккита салласимон яшил соққа, кийгиздан тикилган бош кийим  қўйилган. Қабрнинг атрофи зиёратчилар билан ҳамиша гавжум.  Зиёратчилар тинмай Қуръон ўқиб, дуо қилишади. Чет эллик зиёратчилар ҳам дуога сомъе туришади.  Кўзларида  ёш қалқийди. Мавлоно ҳаққига дуо қилар эканман,  ўпкам тўлиб, ўзимни йиғидан базўр ушлаб қолардим. Лабларимда, Жалолиддин Румий ҳазратларининг ушбу сатрлари бот бот такрорланарди:

“Саховатда, ҳимматда

Оқар дарё каби бўл.

Шавқат ва марҳаматда

Ёруғ  қуёш каби бўл.

Ўзгалар  айбини  ёп,

Қоронғу тун сингари,

Жаҳлу ғазабинг келса,

Бўлгин ўлик сингари.

Камтар камсуқумликда,

Майин тупроқ каби бўл,

Меҳр ва муҳаббатда,

Чексиз денгиз каби бўл,

Аслинг сингари кўрин,

Ё кўринганинг каби бўл.”

 Кўнё шаҳрида етти кун бўлдим. Шаҳарнинг қайси қисмида бўлишимдан қатъий назар пешинни Жалолиддин Румий мақбарасига девор дармиён турган Азизийа жомъе масжидида ўқидим. Кўнёликлар имом Аъзам мазҳабида номоз ўқир эканлар. Шунинг учун, номоз ўқишда ҳеч бир фарқни кўрмадим. Жалолиддин Румий ҳазратларининг руҳи мени оҳанграбо билан чорлайверарди. Зотан у зоти бабарокотнинг шундай сатрлари тилимдан ҳеч нари кетмас эди:

“Яна кел, кел…

Ким бўлсанг – ўша бўл,

Хоҳ кофир, хоҳ маъжусий, хоҳи бутпараст.

Майли, юз карра тавба қилган бўл,

Майли, юз карра бузган бўл тавбани.

Умидсизлик даргоҳи эмас бу даргоҳ,

Қандай бўлсанг – шундайича келавер.”

Мавлононинг зиёратига келган турли  миллат вакилларини, русларни, корейсларни, инглизларни кўриб, Радий Фишнинг “Жалолиддин Румий” романидаги  Мавлоно вафоти муносабати билан ёзган бир лавҳаси  хаёлимга келди: Турклар ва форслар, юнонлар ва яҳудийлар, арманлар ва славянлар – ҳамма шоир билан видолашишга келган, ҳар ким ўз русумида видолашарди. Шу чоғ амирул умаро: “Ўз шайхини дафн этаётган аҳли мўмин ичра насроний ва яҳудийлар не қилур?”, – деб уларни ҳайдашни сўради. Бироқ бу бефойда эди. “Қуёш Ер юзини ёритгандек, мавлоно ҳақиқат нури ила бутун башариятни мунаввар этмиш. Қуёш ҳамманинг мулки!” – деди насронийлар руҳонийси. “Мавлоно – нон кабидирлар. Нон ҳаммага зарур. Амирим, очларнинг нондан юз ўгириб кетганини қайда кўргансиз?”- деди яҳудийлар раввини.”

Ҳа, токи Мавлононинг асарлари мавжуд экан, Ер юзида барча халқлар тенг мақомда тураверади, дўстлик, аҳиллик, тинчлик тотувлик куйланаверади, барча инсоният Оллоҳ яратган  бандалар  эканлиги таъкидланаверади.    

Шу ўринда, Жалолиддин Румий ҳазратлари айтган ибратли сўзлардан бир иккита намуна келтиришни лозим топдим: “Ғайратинг қанотингдир”, “Гўзал кунлар келишини кутма. Унга томон бормоқни ҳеч унутма”, “Аччиқ гапирган  инсон дўст эмас, аччиқни ширин қилиб гапирган инсон, дўстдир”, Ҳар ишни хайр, ҳар кечани қадр, ҳар келган кишини Хизр деб, бил”, “Кўнглингни покламабсан-ку, тинмай таҳорат олганинг нимаси?”, “Ҳар ака ука дўст бўлмаслиги мумкин, аммо ҳар дўст ака укадир”.

Кўнёга борганимнинг учинчи куни ўн мингга яқин одам йиғилган улкан иншоотда Шабъи Арус оқшоми бўлиб ўтди. Оқшомда муҳтарам Президент  Ражаб Тойиб Эрдўғон жанобларининг ўзлари қатнашди. Президент кириб келганларида муҳташам сарой бирдан жонланди. Ҳамма ҳаракатга тушиб қолди. Мен ҳам Президент жанобларининг эътиборини ўзимга қаратиш учун жоним борича қўлимни силкитдим. Бир қўлимда Бухоро амирлари киядиган қимматбаҳо зарбоф тўн бор эди. Имкон топсам Президентнинг елкасига ташламоқчи эдим. Аммо, Президент ўзига  белгиланган жойга чиқиб кетди. Мухбирлар ҳар томонга тарқалди. Мен Президент қаршисида бир ўзим қолдим ва яна унга қараб қўл силкитдим. Шунда Президент жойидан силжидида, менга қараб қўл кўтарди ва қўлини кўксига қўйиб, бошини қимирлатди, саломимга алик олди. Мен миллат дарғасининг эътиборига тушганимдан хурсанд бўлиб, қўлимни кўксимга қўйдим ва таъзим қилдим. Қўлимдаги совғани ёйиб кўрсатдим. Президент, бу ёққа келтир, ишорасини қилди. Мен, у томонга интилдим. Дарров соқчилар югуриб келиб, қўлимдагини назоратдан ўтқаза бошлади.  Ҳидладилар, ренгентга солдилар. Ўзимни ҳам ҳамма жойимни пайпаслаб текширдилар. Назоратдан ўтиб бўлганимда, кеч бўлган, нутқ сўзлаш учун Президентни минбарга чорлашаётган эди.

 Президент қоғозга қарамай 30 минутга яқин нутқ сўзлади. Қуръони каримдан беш марта араб тилида оят мисол келтирди, Мавлоно Жалолиддин Румий маснавийларидан ёд айтди, Қуддус, Макка ва Мадинадан кейин тургувчи мусулмонларнинг энг муқаддас шаҳри эканлиги, Қуддусни яҳудийларга ҳеч қачон бериб қўймаслик кераклигини, Қуддуси шариф Пайғамбаримиз илк бор меърожга кўтарилган жой эканлиги, мусулмонлар илк бор Қуддусга қараб номоз ўқишганлари, токи танда жон бор экан, ҳеч қачон Қуддусни яҳудийларга топшириб қўймаслигини, агар яҳудийлар, бугун Қуддусни олса, эртага Истанбулни, индинга Кўнёни олишни истаб қолишини айтди ва бундай разолатга Туркия ҳеч қачон жим қараб турмаслигини шиддат ва шижоат, кишиларни ўзига ром этувчи юксак воизлик маҳорати билан айтдики, унинг жуда катта иқтидор ва ақл идрок эгаси эканлиги яққол кўриниб турарди. Президент сўзини тугатгач гулдурос қарсаклар, олқишлар, ҳайқириқлар янгради. Президент сўзини тугатгач барчадан узр сўраб даврани тарк этди. Шундан сўнг мусиқа янграб Шабъи Арус бошланди.

Аввалига узоқ вақт най навоси янгради. Айтишларича Румий ҳазратларининг ўзлари ҳам най чалишни маромига етқазган, най сеҳри орқали одамлар юрагини мумдай эритиб, бу дунё ғам ташвишларидан бутунлай озод этар, юракларида Ҳақ таолога муҳаббатдан ўзга ҳеч  нарса қолдирмас эканлар.

Кейин саҳнага  Ҳақ таолога зикр қилувчи мавлавийлар аста секинлик билан чиқиб кела бошлади. Қуръон тиловат қилинди. Яна соҳир мусиқа наволари янграй бошлади. Мусиқа садолари кўҳна тарих қаъридан янграб келаётгандай эди-ки, агар менга ҳозир кимдир бундан саккиз юз йил аввал Жалолиддин Румий ҳазратлари даврасида ҳам ушбу мусиқа садолари худди шу оҳанг, шу наво, шу жилоларда янграб турган деса, ҳеч шубҳа қилмай ишонган, даврани тўлдириб зикр тушаётганлар, худди шу бугунгидай ўша даврда ҳам само рақсларини ижро этишган деса, ҳа, шундай дея жавоб берган бўлар эдим. Рақс тушувчилар, Ҳақ таолога зикр тушаётганлар, саҳна ўртасида, ўн минг иштирокчи кўз олдида, усти ёпиқ улкан саройнинг қоқ марказида дилларни ларзага келтириб, оҳиста оҳиста тебранаётган, майинлик ва пардай енгиллик билан ҳаракатланаётган бўлсалар-да, негадир улар менга пастда, саҳна ўртасида эмас, кўк тоқида рақсга тушаётган оппоқ фаришталардай туюлаётганди. Гўёки кўк тоқига оппоқ чойшаб тўшалган-у, шу чойшаб узра ўттизта фаришта мавлавийлар либосида мусиқа садосига тўлғонаётгандек. Қулоқларимизга селдай оқиб кираётган мусиқа садолари қалбларимизни кирлардан, гуноҳлардан, дарду-аламлардан, ташвишу ўкинчлардан, кек-у ўчакишлардан халос этаётгандай, юрагимизни юваётгандай эди.

Бу мусиқа садолари бир неча кун идрокимни қаеригадир жойлашиб олиб акс садо бериб турди.

Ниҳоят орадан етти кун ўтиб Кўнё билан, Жалолиддин Румий ҳазратлари яшаган, ижод қилган азим шаҳар билан видолашиш фурсатлари етиб келди. Шу ўринда, ҳурматли ўқувчи Мавлоно ҳазратларининг авлодлари бугун ҳам бормикин деган ҳақли саволни беришлари табиий. Ҳа, бор экан.

Мавлоно Жалолиддин Румий икки бор уйланганлар. Биринчи бор, 1225 йилда, Шарофиддин Лоланинг қизи Гавҳар Хотунга уйланган, бу хотиндан икки ўғли бўлиб, ўғилларининг исми  Султон Валад ва Алоуддин Чалабийдир. Иккинчи хотинларининг исми Керра Хотун бўлиб, бу хотинидан Музаффариддин ва Амир Олим Чалабий исмли  икки ўғил ва Малика Хотун исмли бир қиз фарзанд кўрганлар.

Мана бир неча асрлардан буён Чалабийлар авлоди Кўнёда истиқомат қилиб келади. Шулардан бири Эҳсон Чалабий хоним билан суҳбатлашиш бахтига мушарраф бўлдим. Хонимга узоқ  Ўзбекистондан, бугунги кунда Хоразмшоҳлар Ватани бўлган, яъни Хоразмшоҳлар авлоди бўлган хонимнинг боболари юртидан келганимнинг, унга юртдошларимизнинг алангали саломини келтирганимни айтдим ва учрашувимиздан бениҳоя хурсандлигимни билдирдим. Хоним учрашувимиздан  шодумонлигини, Ўзбекистон уларнинг ота-боболарининг муқаддас юрти эканлигини кўзида ёш, қалбида қувонч билан таъкидлади. Юртдошларимизга етқазиш учун видео тасмага  унинг дил изҳорларини муҳрладим. Эҳсон хоним жуда оқила, зукко ва фасоҳатли аёл экан. Анча пайтгача мириқиб суҳбатлашдик.  “Жалолиддин Румийга авлод бўлиш мен учун Оллоҳнинг инояти,  юксак шараф,  катта маъсулият ва бахт” деди, –  Эҳсон хоним. Эҳсон хоним билан бир бирларимизга совғалар ва ҳадялар улашдик. Хонимни Ўзбекистонга таклиф этдим, хоним таклифимни бажонидил қабул қилди.

Ҳар хайрли ишнинг боши бўлганидай, сўнгги ҳам бор. Қайноқ меҳру-муҳаббат билан Кўнёдан узоқлашар эканман, бу шаҳардан нафақат улкан таассуротлар билан қайтдим, балки бир қанча дўстлар орттирдим, қалби пок ва идроки юксак инсонлар билан танишдим, Шамси Термизий мақбарасини зиёрат қилдим, минг йиллар нарисидан ҳикоя қилувчи қалъаларни бориб кўрдим, савлат тўкиб турган улуғвор қўрғонларни  суратга олдим, неча юз йиллар аввал қурилган жомъе масжидларида номоз ўқидим,  ўтганларни ва бугун яшаб турган инсонларни ҳаққига дуои фотиҳа қилдим. Китоблар олдим. Шаҳардан чиқиб кетар эканман, кўнглимда бир таскин бор эди. Бу сўзни бир неча бор овоз чиқариб такрорладим. Бу сўз Жалолиддин Румий ҳазратларининг ушбу сўзлари эди: “Ўлимимиздан сўнг қабрларимиздан бизни изламанг. Биз  ориф кўнгилларда яшармиз.  Бизни  донишмандлар қалбидан изланг!”

МУҲАММАД  ИСМОИЛ